Джейка, их сына, умершего полтора года на­зад, когда ему исполнилось семь месяцев. Его смерть стала причиной ухода Кэтти, оставившей его в одиночестве в этом большом доме.

Он долго смотрел на дорогое личико — белые кудряшки, глаза того же цвета, что и у Джины, беззубая, ликующая улыбка, выражающая ра­дость появления на свет и восторг от окружающе­го его мира.

Рей отвернулся и вышел из комнаты. Он про­шел мимо детской, дверь которой всегда была закрытой, и спустился вниз. Звук его шагов гул­ким эхом разнесся по дому. На кухне он достал из холодильника пиццу и сунул ее в духовку. Поло­жив руки в карманы, он подошел к окну. В темно­те были видны только очертания вековых дере­вьев, раскинувших могучие ветви на фоне усыпан­ного звездами неба. Он вдруг физически ощутил тишину этого дома, еще острее почувствовал одиночество.

Он забыт, брошен. Он страдает и в то же время не способен быть ни с кем. Он отлучен от всех радостей жизни с любимой женщиной.

Ему тридцать семь лет.

Ему нужен ребенок. Мысль о том, что он может остаться бездетным, была невыносимой. Он вспомнил, как держал сегодня на руках ма­лютку Джину, вспомнил ее миниатюрное совер­шенство. Ему нужна семья, дети, секс — и это нормальные человеческие потребности. А Кэтти лишила его всего.

Предложение работать в Англии не заинтере­совало бы его, если бы Кэтти по-прежнему жила с ним. Он уверен в этом так же, как в том, что солнце вновь взойдет завтра утром. Его вполне устраивает работа в той же клинике.

Рей подумал, что в список потерь должен внести еще одну: он утратил прежнюю реши­мость, позволил своей профессиональной карьере зависеть от Кэтти. Он не продал этот дом, где они жили вместе, лишь потому, что надеялся на ее возвращение. Он даже не позволил себе завести любовницу!

Что же он за человек?

Сродни одной из тех пустых раковин, остав­ленных Кэтти в гостиной.

Надо, черт возьми, что-то делать. Но что? Нельзя же до конца жизни питаться заморожен­ной пиццей и жить в доме, где поселились одни воспоминания.

Прошло пять месяцев с их последней встречи. В апреле он летал в Сидней, где она теперь жила, и умолял ее вернуться. С бледным, каменным лицом она отказала ему. И он побитой собакой вернулся в пустой дом, чтобы в одиночестве зали­зывать раны.

Довольно, черт побери, подумал он. Однажды Кэтти сказала ему, что никогда не стоит никого умолять сделать что-то. Тогда зачем он умолял ее вернуться? Никогда больше он не станет этого делать. Никогда.

А если он просто вбил себе в голову, что все еще любит ее? Возможно, он цепляется за что-то существующее лишь в воображении, а не­умирающая любовь к Кэтти — лишь романти­ческая фантазия.

Словно клятву, он продолжает твердить сло­ва, произнесенные им в день свадьбы. «Лишь смерть разлучит нас». Смерть действительно раз­лучила их, но совсем не так, как рисовалось на церемонии бракосочетания.

Неужели это правда? Неужели, увидев Кэтти, он поймет, что тесные узы, некогда связывающие их, распались сами собой?

Он не находил ответов на свои вопросы. Он чувствовал только, что ему смертельно надоело быть получеловеком, опустошенным, лишенным радостей здоровой человеческой жизни. Он ус­тал чувствовать себя загнанным в угол и глу­боко несчастным. Скоро он надоест всем своим друзьям, а женщины вроде Жаклин станут смотреть на него как на чудаковатого старею­щего холостяка, от которого лучше держаться подальше.

Раздался сигнал таймера плиты. Рей положил пиццу на тарелку и сел за стол. Он принялся за еду, но ему казалось, что вместо сыра и грибов он жует картон. Смятение в душе росло.

Он должен поехать и увидеться с Кэтти, он скажет ей — либо она возвращается и будет, как прежде, его женой, либо он подает на развод. Пусть скажет прямо: да или нет.

Бессмысленно умолять ее вернуться, к тому же очередной отказ причинит ему новые страда­ния. Еще не зарубцевались в душе раны, которые Кэтти нанесла ему в апреле. Хватит быть зомби.

Он предложит ей сделать честный выбор: суп­ружество или развод. И тогда станет ясно, как ему жить дальше. Вполне возможно, что она готова к разводу, факт остается фактом: за целый год Кэтти не сделала ни одной попытки связаться с ним. Ни телефонных звонков, ни писем, даже открытки к Рождеству не прислала.

Развод. Рей мысленно повторил это ненавист­ное ему слово. Но разве может он надеяться, что после стольких отказов Кэтти бросится в его объятия, как только увидит его? Вполне возмож­но, она просто захлопнет перед ним дверь.

Если она снова — уже в третий раз — отвер­гнет его, Рею придется научиться жить без Кэтти. Самым острым из скальпелей он отсечет ее от себя, вырвет из своей души, а потом будет долго и тяжело выздоравливать, перестраивать жизнь. Рискнет жениться вновь и завести детей.

Но прежде чем окончательно расстаться, он должен с ней увидеться.

Пицца незаметно исчезла. Рей налил себе пи­ва, взял последний номер медицинского журнала и отправился наверх.



В ту ночь он впервые за многие месяцы спал спокойно, а утром решимость действовать еще больше окрепла в нем. Он будет жить полноцен­ной жизнью, с Кэтти или без нее. И чем скорее он увидится с ней, тем лучше. Однако прежде чем ломиться в ее дверь, не мешает узнать, не уехала ли она куда-нибудь на лето. Поэтому днем он позвонил в Сидней Монике Верт, своей теще.

— Говорит Рей. Как вы, Моника?

— Я рада тебя слышать,— с неподдельной радостью сказала Моника. — Очень много рабо­ты, а так — все в порядке.

Моника работала судебным патологоанато­мом и всегда была завалена работой. Теща часто бывала резка в общении, но зятя Моника любила и искренне расстроилась, когда Кэтти ушла от Рея.

— А как там Кэтти? — спросил он. — Мне необходимо с ней увидеться, но, пожалуйста, по­ка не говорите ей об этом.

— Гм... видишь ли... она еще в мае уехала из Сиднея,— замялась Моника.

Нашла другого мужчину? — пронеслось в го­лове у Рея, и решимость расстаться с Кэтти на­всегда мгновенно улетучилась.

— Вы хотите сказать, что она переехала? — тупо спросил он.

— Она на лето устроилась работать на ост­рове Тасмания.

Итак, это временно. Рей ослабил пальцы, с си­лой сжимавшие телефонную трубку.

— Когда она вернется?

— Насколько мне известно, не раньше октя­бря.

Стоял конец августа. Закипая яростью, Рей сказал:

— Я не могу так долго ждать. Дайте мне ее адрес, я поеду к ней.

На этот раз пауза затянулась. Наконец Мо­ника неохотно произнесла:

— Она взяла с меня слово, что я не скажу тебе, где она находится.

— Ради всего святого,— взорвался Рей,— что это за игры?

— Она пытается по мере сил разобраться в своих чувствах, Рей.

— Дай ей Бог, — прорычал он. — Моника, вы должны сказать мне, где она. Мне предложили работу в Англии, и я хочу продать дом. Не могу сделать этого, не посоветовавшись с ней.

— Пришли мне по телетайпу все детали, и я ей все передам.

— Благодарю покорно, но я не буду этого делать. Она моя жена, Моника, я должен с ней увидеться.

— Я связана обещанием, Рей, пойми меня.

Да, Кэтти по-прежнему полна решимости держаться от него подальше, спрятаться, чтобы он не смог ее найти.

Плохо, Кэтти, очень плохо, мрачно подумал Рей. Но на этот раз тебе это не удастся.

— Прежде чем уехать в Англию, я должен сначала поговорить с ней о разводе. Вы должны меня понять, Моника .— Итак, он произнес это слово.

— О, Рей, — чуть слышно сказала Моника, — неужели зашло так далеко?

— Я устал быть в ложном положении: ни женат, ни свободен, — резко ответил он.

— Я прекрасно понимаю тебя. — Последова­ла еще одна долгая пауза, что было совсем не в характере Моники. Затем она медленно сказа­ла: — Думаю, Грейс поддерживает связь с Кэт­ти... попробуй поговорить с ней... Подожди, зво­нят в дверь... У меня сегодня гости... Я должна идти, Рей.

Они попрощались.

Грейс — старшая из трех дочерей Моники. Рей мало общался с ней. Он набрал номер Грейс и заставил себя смягчить тон:

— Грейс? Это Рей. Хотел узнать, нет ли у тебя адреса Кэтти. Я звонил Монике, но она занята.

Ты солгал, мерзавец, сказал он себе, но ради правого дела.

По мнению Рея, одним из немногих досто­инств Грейс было полное отсутствие любопытст­ва к жизни других людей.

— Она сейчас на острове Тасмания, где-то недалеко от Хобарта, на побережье,— сказала Грейс. — Погоди-ка... Сорочий мыс, кажется. Она работает там в небольшой гостинице под назва­нием «Си Клифф». Похоже, это на краю света. Но ты же знаешь Кэтти... Она всегда была немно­го чокнутая.

Да, но если бы четыре года назад Кэтти вдруг не решила отправиться на Багамы, чтобы путешествовать на яхте, Рей никогда бы не встре­тился с ней.

— Благодарю,— сказал он и на всякий слу­чай поинтересовался: — Ты с ней давно не виделась?

— Господи, конечно, давно. Неужели ты ду­маешь, что я поплыву на дрянном старом су­денышке, воняющем рыбой, на какой-то Богом забытый Сорочий мыс. Такое не для меня. Она вернется в Сидней через месяц, тогда и уви­димся.

— А зачем она туда поехала?

— Она потеряла работу в книжном магазине. Приятель Нэнси знает супружескую пару, владе­льцев этой гостиницы. Им, кажется, был нужен помощник на лето. — Грейс зевнула. — Дурацкая выходка, и так похоже на Кэтти.

Нэнси была младшей сестрой Кэтти.

— Ну, спасибо за информацию, Грейс. Если позвонит Кэтти, не говори ей ничего о нашем разговоре, ладно?

— Как тебе угодно, — с безразличием произ­несла Грейс.— Хочешь совета, Рей? Постарайся свести до минимума свои потери там, где дело касается Кэтти.

— Возможно, я так и сделаю.

— Прекрасно,— ответила она.— Рада это слышать... Она себя так ведет последние полто­ра года, что тебе можно только посочувство­вать.

Одно дело, когда так думает Рей, совсем дру­гое — услышать это от ее сестры.

— Она потеряла ребенка, Грейс.

— И ты тоже. Но ее бегство только все усугубляет.

Рей почувствовал, как ставшая привычной боль сдавила горло, но справедливость суждений Грейс очевидна.

— Спасибо за адрес,— сказал он хрипло.— Не перетруждайся на работе.

Рей медленно положил трубку.

Он вспомнил, как в последние шесть меся­цев их совместной жизни он безуспешно пытал­ся бороться с ее замкнутостью. Кэтти как бы отрезала себя от внешнего мира, она избегала людей, своих клиентов, друзей. Рей никак не мог смириться, что происходило это с Кэтти, так любящей жизнь, людей и получавшей ког­да-то огромное удовольствие от общения. Она имела диплом массажиста и после рождения Джейка работала один день в неделю; когда его не стало, она потеряла к работе всякий ин­терес.

В Сиднее она работала в одном из книжных магазинов, сеть которых разбросана по всей стра­не, и царившая там атмосфера позволяла ей ос­таваться наедине со своими мыслями. Теперь же она решила отступить еще дальше и провести лето на краю света.

Остров Тасмания. Ему придется попросить Соню забронировать для него номер в гостинице под вымышленным именем. На следующей неде­ле он увидится с Кэтти, а завтра свяжется с ин­ститутом в Лондоне и сообщит, что ему потребуется еще некоторое время для принятия оконча­тельного решения.

А потом, если случится худшее, ему придется жить своей жизнью. Без Кэтти.



Глава 2


Морской ветер трепал волосы Рея. Он шел по бетонному причалу в резиновых сапогах, с пере­брошенной через плечо брезентовой сумкой. «Марина» — так называлась яхта, на которой он плавал когда-то у Багамских островов, где впер­вые встретил Кэтти.

Попавший под сапог комок высохших водо­рослей издал странный звук. Рей вздрогнул и по­смотрел под ноги. Да, нервы напряжены до пре­дела. Он мог бы сойти за туриста, решившего провести здесь отпуск. Но он не турист. Он проделал этот путь только для того, чтобы по­видаться с Кэтти. Правда, на этот раз он не приплывет к ней на прекрасной яхте «Марина». Одно из судов, с виду похожих на баржи, те­снящихся у дальнего конца причала, должно до­ставить его на место.

С плоской палубы суденышка под названием «Пять фей» его окликнул мужчина лет сорока, с обветренным лицом.

— Вам на Сорочий мыс?

— Так точно.

— Тогда прошу на борт. Передайте свой ба­гаж Теду. Будьте внимательны, смотрите под ноги.

Тед — на вид ему можно было дать не больше четырнадцати — легко подхватил тяжелую сумку Рея и поставил ее на палубу. Рей осторожно спустился по сделанным в стене причала метал­лическим ступенькам и, поставив ногу на план­шир, почувствовал, как все закачалось под его тяжестью. Суденышко с волшебным названием «Пять фей» вблизи выглядело еще менее привле­кательно, чем издали: ржавые якоря, палуба в грязных пятнах, оставленных отходами много­летнего рыболовного промысла. Однако шкипер Конрад, так он сам отрекомендовался, встретил Рея любезной улыбкой, его голубые глаза сияли. Мотор звучал ровно, и суденышко задом про­скользнуло между стоявшими рядом с ним бар­касами с такой ловкостью, что Рей по достоин­ству смог оценить умение шкипера.