Он приблизился к ней, провел ладонью по обнаженной руке и прерывающимся голосом спросил:

— А помнишь ли ты, каким способом мне нравилось заниматься с тобой любовью? Ты бы­ла неотразима в коротенькой кружевной рубаш­ке, которую мы купили в Париже...

— Прекрати, сюда могут войти,— сдавлен­ным голосом сказала Кэтти. Она покраснела и отвела от него глаза.

Фотография Юстина не выходила у Рея из головы, и чувство ревности терзало его всю ночь. Без дальнейших церемоний он привлек к себе Кэтти и поцеловал ее. Кэтти на мгновение опеши­ла, но уже в следующий момент начала яростно вырываться, ударив его ногой по лодыжке.

Но Рей проявил настойчивость. Он еще крепче прижал ее к себе, обвил рукой талию и поцеловал со страстью, которая когда-то была обоюдной.

Кэтти вдруг прекратила сопротивляться. Ее капитуляция оказалась столь неожиданной, что Рей на секунду растерялся. Дрожь пробежала по его телу, когда он почувствовал ответную страсть Кэтти. Сердце Рея бешено забилось. Руки Кэтти обвили его шею, ее язык скользил по его губам, и каждое ее прикосновение вызывало в нем сладо­стный восторг.

Застонав, он нащупал под фартуком ее грудь, чья пышность лишила его остатков связных мыс­лей. Она всем телом прижалась к нему, к его паху. Испытывая страстное желание овладеть ею, Рей стал бормотать ее имя.

— Ну и ну! — вдруг послышался голос миссис Бенсон.

Кэтти вскрикнула и оттолкнула Рея.

— Что я делаю? Наверное, я сошла с ума!

— Ты была весьма близка к тому, чтобы за­няться любовью в кухонной раковине — вот что ты делала, — шепнул ей Рей.

Неудержимое веселье вдруг овладело им, он начал хохотать, и чем больше мрачнела Кэтти, а возмущение миссис Бенсон росло, тем громче он хохотал.

В дверях появился Роберт.

— Над чем вы тут смеетесь? — поинтере­совался он.

— Я искренне надеюсь, что вы женаты,— гневно произнесла миссис Бенсон.— Ибо, если это не так, то вам следует немедленно поженить­ся... после таких выходок у меня на кухне... да еще днем и при всех. Нет, это уж слишком!

Рей не стал говорить, что, по его мнению, для «таких выходок» подходит любое время суток.

— Виноват, прошу простить меня, — лицемер­но извинился он. — Кэтти, пусть Роберт и миссис Бенсон помогут тебе приготовить бутерброды, а я пойду соберусь. Да, и не забудь соленья, ладно?



Пятнадцать минут спустя Рей, одетый в ста­рые джинсы и голубую майку, встретился с Ро­бертом около коттеджа Кэтти. Вскоре появилась Кэтти. На ней были плотно облегающие джинсы, что так запомнилось Рею по их предыдущей проёёгулке по ночному лесу. Свободная хлопчатобу­мажная майка зеленого цвета подчеркивала пыш­ность ее груди, а сквозь вырез было заметно небольшое углубление на шее, куда Рей любил прижиматься щекой после их занятий любовью, вслушиваясь, как успокаивается биение пульса.

Глаза Кэтти сердито смотрели на него, словно она читала его мысли.

— Как только ты прекратишь глазеть на ме­ня, мы сможем отправиться в путь.

Рей улыбнулся:

— Как себя чувствует миссис Бенсон?

— Она не произнесла грубого слова в мой адрес, но, по-моему, оно вертелось у нее на языке.

— Надеюсь, ты объяснила ей, что зачин­щиком был я?

Роберт от нетерпения не мог стоять на месте:

— Пойдемте!

— Веди нас, — воскликнула Кэтти, передавая Рею рюкзак с продуктами.

Тихо, чтобы Роберт не услышал, Рей сказал Кэтти:

— Я думаю, тот факт, что я оказался иници­атором, к моменту появления миссис Бенсон уже не имел значения.

Кэтти покраснела и устремилась вперед по тропинке вслед за Робертом. Рей замыкал шест­вие, боясь поверить, что чувствует себя счастли­вым. Пусть ничего не ясно, пусть он ни в чем не уверен, но он глубоко счастлив находиться рядом с Кэтти и испытывает подлинный восторг, вспоминая их страстный поцелуй у кухонной ракови­ны. Казалось, рюкзак ничего не весит, он чувство­вал необъяснимый прилив энергии, ему хотелось петь во все горло.

Но из уважения к птичьему населению, зная, что певец он никудышный, Рей хранил молчание. Но сердце его пело, и, как бы хорошо он ни относился к Роберту, ему хотелось, чтобы сейчас мальчик оказался на другом конце планеты.

Тогда они с Кэтти могли бы заняться любо­вью прямо здесь, на покрытой зеленым мхом поляне, залитой солнечными лучами, пробиваю­щимися сквозь тихо покачивающиеся деревья.

Они пересекли мыс и направились по каменис­тому склону к скалам. Вскоре они оказались на­против лежащей на некотором удалении от бере­га скалистой гряды, носящей название «Утиный нос», за ней открывался открытый океан. Узкая башня сигнальным светом предупреждала суда о местонахождении островка.

— Видите две лодки под деревьями? — спро­сил Роберт.

Две алюминиевые плоскодонки лежали на пес­ке дном вверх, из-под них торчали весла.

— Для чего они здесь? — спросил Рей.

— Чтобы любители птиц могли попасть на Утиный нос. Там в прошлом году жили красные кулики и снежная сова. А еще там полно тюленей. Слышите их?

До них донесся хор печальных протяжных сто­нов и завывание, сменявшиеся время от времени воинственным ревом.

— Салли рассказывала мне, что крики тюле­ней породили легенду о сиренах,— сказала Кэт­ти.— О сиренах, заманивающих людей на ги­бель. — Она вздрогнула и помрачнела.

Рею тоже стало не по себе, но он спокойно сказал:

— Эти звуки мне скорее напоминают, как сморкается Гюнтер. Они не кажутся мне похожи­ми на зазывное пение сирен.

— Как ты неромантичен, — вздохнула Кэтти и решительно зашагала вперед.

Рей ощутил внутреннее беспокойство. Кэтти предупреждала его, что он сам обрекает себя на страдания, проявляя настойчивость. Он шел за ней следом, наступая на крошечные розовые цве­ты. Желтые соцветия диллвинии казались золо­тыми монетами, разбросанными по плотному зе­леному ковру, покрывающему землю в этом сы­ром месте, а торчащие из воды побеги коричневых морских водорослей раскачивались от бегущих волн. Похоже на волосы, подумал Рей. Волосы утопленницы.

Ему не хотелось сейчас думать о злом роке или смерти. Он, как и Кэтти, после поцелуя на кухне чувствовал себя полным жизни.

Они вышли на узкую полоску пляжа, на жел­том песке которого расположилась белая стая куликов. Рей уже приготовился похвастаться не­давно полученными знаниями о куликах, как вдруг морской сокол стрелой пронесся над пляжем, и вся стая с шумом взмыла в воздух, напо­миная своей ослепительной белизной морскую пену.

— Ух ты! — послышался восхищенный воз­глас Роберта.

Они решили сделать здесь привал. Роберт захватил с собой летающую тарелку «фризби», и они весело принялись играть. Броски Роберта оказались неточными: круглый пластиковый диск, вылетая из рук мальчика, начинал жить собственной жизнью, описывая такие траектории, что Рею и Кэтти приходилось носиться по всему пляжу.

Рей бросил тарелку мальчику и увидел, как тот, прыгнув, схватил ее на лету и издал по­бедный крик, напоминавший крик чайки. Роберт отвел руку за спину, бросил тарелку назад, Кэтти рванулась, чтобы поймать ее. Но на полпути диск изменил направление, Кэтти, не отрывая от него глаз и вытянув вперед руки, стремительно ринулась за ним, ветер трепал ее длинные волосы.

Тарелка и Кэтти приближались к Рею. Он подскочил, и в тот момент, когда его пальцы коснулись круглой поверхности диска, Кэтти с разбегу налетела на него и чуть не сбила его с ног. Рей пошатнулся и, чтобы не упасть, ух­ватился обеими руками за Кэтти. Рассмеявшись, она крикнула:

— Сейчас моя очередь ловить!

Она была в его объятиях, ее волосы щекотали подбородок, под рукой он чувствовал изгиб та­лии и бедер. Грудь Кэтти оказалась плотно при­жатой к нему. Вместо того чтобы ослабить объя­тия, Рей еще ближе привлек к себе Кэтти, заметив в ее глазах так хорошо знакомую ему томность. Сколько раз в их спальне он наблюдал ту же бурю страстей, нараставшую в ней, после чего наступала близость, которой он жаждал.

Рей почувствовал, что Кэтти в его объятиях вновь превратилась в ту женщину, на которой он когда-то женился; ему вдруг показалось, что он очнулся от ночного кошмара, длившегося пол­тора года.

— Ты не забыла, что с нами проводник? — шепнул он Кэтти, возвращая к действительности и заметив явное разочарование на ее лице. И прежде чем она успела оттолкнуть его, он выпустил ее из объятий и отдал диск. — Твой бросок.

Руки Кэтти дрожали. Когда она брала диск у Рея, то смотрела на круглый кусочек пластика, словно не понимала, что делает. Ты моя, с триум­фом подумал Рей, ничего не изменилось, и тебе это известно так же, как мне.

Нетвердым движением Кэтти бросила таре­лочку Роберту. Он кинулся за ней, но про­махнулся и с воплем досады упал на песок, накрыв собой.

Сбивчивые мысли путались в голове Рея. Мы сейчас как семья... мы втроем играем на песчаном пляже в летний полдень... Вот так бы все и было в нашей жизни, если бы не умер Джейк.

Усилием воли он взял себя в руки. Рей давно понял, что некоторые мысли следует гнать прочь — слишком много боли несут они.

Через несколько минут все двинулись вдоль берега и вскоре достигли западной оконечности «саванны» — покрытой ярко-зеленой травой бо­лотистой местности.

— На другом берегу есть пруд, — сообщил Роберт. — Там кормятся утки. Но даже не пы­тайтесь пересечь саванну, Рей. Это очень опасное место. Отец обещал спустить с меня шкуру, если я приближусь к нему. Там есть такие во­ронки, где и охнуть не успеете, как засосет, — добавил он с жаром.

Саванна выглядела слишком живописно, что­бы казаться опасной.

— Примем к сведению, — пообещал Рей.

Наконец они достигли скал. Стоило проде­лать столь долгий путь, чтобы полюбоваться ими. Причудливые формы на фоне яркого неба напоминали фантастических животных, гранит­ные отроги исчезали в море, где пенились белые, словно грудь чайки, волны. Набрасываясь на камни и разбиваясь о них, вода шипела и каза­лась одушевленной. Воздух звенел несмолкаемы­ми криками морских птиц, облепивших утесы.

Роберт в радостном возбуждении взял Рея за руку и стал показывать чаек, диких уток и чис­тиков. В траве он заметил останки скелетов трех чаек и с волнением сказал:

— Где-то неподалеку должно быть гнездо со­вы. Вот здорово! После ланча пойду поищу его.

— Держись подальше от скал, — тоном стро­гого отца приказал ему Рей.

— Совы гнездятся в лесах, а не на скалах, — объяснил Рею Роберт.

Расположившись на траве в тени дерева, сидя спиной к скалам, они с аппетитом поглощали припасы Кэтти.

— На природе все так вкусно, — сказал Ро­берт, уплетая бутерброды.

Рей улыбнулся Кэтти:

— Наши знаменитые бутерброды с ветчиной.

Кэтти оставила без ответа его замечание и до­стала из пакета гроздь зеленого винограда и нес­колько упаковок со спелыми вишнями. После ланча Рей с наслаждением вытянулся на траве, подложив под голову рюкзак. Ласковое солнце разморило его. Казалось, ничто больше не уг­рожает его счастью, даже образ Юстина не трево­жил его сейчас.

— Разбудите меня через полчаса,— сонно сказал он.

Роберт листал орнитологический справочник, а Кэтти отошла в сторонку и села на краю утеса.

Рей вновь почувствовал, что счастлив. Сидящая сейчас к нему спиной женщина, наблюдающая за парящими в небе чайками, и есть та единственная и желанная — его настоящая любовь. Все будет хорошо. С этой мыслью он уснул.



Глава 5


— Рей, проснись! Рей, ради всего святого, по­жалуйста, проснись! — Кэтти трясла его за плечи.

Рею снилось, что несколько красоток, все как одна с лицом Кэтти, манили его к скалам, где толстые черные и белые тюлени лежали, нежась на солнце. Он с трудом открыл глаза.

С перепуганным лицом Кэтти отчаянно тя­нула его за руку, в ее голосе слышалась мольба:

— Роберт... Он упал со скалы...

Сна как не бывало. Рей быстро вскочил на ноги.

— Покажи где. Скорее.

Кэтти бросилась через поляну, увлекая его за собой. Судорожные всхлипывания затрудняли ей дыхание. Леденящий душу страх охватил Рея.

Он бежал за ней, ныряя под ветви деревьев. Они миновали заросли папоротника, и Кэтти ос­тановилась на краю скалы.

— Там, внизу, — прошептала она, и Рей заме­тил, что она боится посмотреть вниз.

Он подошел к краю скалы, опустился на коле­ни и взглянул вниз. Там, на глубине семи или восьми футов, с трудом сохраняя равновесие, прислонившись спиной к отвесной скале, на кро­шечном уступе сидел Роберт. По щеке текла кровь, он плакал. Ниже, футах в тридцати, на скале рядом с гнездом чайки лежал разбитый вдребезги бинокль мальчика.

Рей сразу отказался от мысли идти за помощью в гостиницу: ветер мог подняться в любую минуту, а это грозило Роберту неминуемой гибелью. Глу­боко внизу, там, где скала уходила в море, бурлили и пенились шипящие волны. Стараясь не выдать голосом своего волнения, Рей крикнул мальчику: