Дженнифер Арментроут - Не оглядывайся

— Это потрясающая мысль, но я не могу быть на балу с тобой.

— Понятно. Я буду тебя смущать. — Карсон отклонился назад, положив руки на колени. — Ты считаешь, что это потрясающая мысль, но не готова пойти на бал со мной?

— Да. Нет. — Я энергично завертела головой. — Ты не понял.

Он посмотрел на меня и снисходительно улыбнулся.

— Ага, где уж мне. Может, объяснишь?

— Поверь, ты сам не захочешь танцевать со мной.

— Сэм, а почему ты решаешь этот вопрос за меня? Постой… — В его голосе послышались интонации человека, который догадался, в чем дело. — Уж не потому ли, что полиция расследует… убийство Касси? И ты думаешь, что совершила его?

— Кар…

— Ты не убивала Касси, Сэм. Понятно? Пойми это своей тупой — хотя и прелестной — головкой. Ты не убийца.

— Да дело не только в этом. Я… я… У меня трудный период в жизни.

Он уставился на меня.

— А у кого он легкий?

— Да нет, дело в другом. — Я, опустив глаза, заерзала на одеяле. — У меня действительно все пошло наперекосяк.

Карсон тяжело вздохнул.

— Ты все еще не отошла от стресса и…

— Сегодня я была у доктора! — сказала я громче, чем должна была. Сжавшись в комок, я постаралась говорить тише. — Прошлой ночью… прошлой ночью я проснулась, и мне показалось, что в моей комнате кто-то был. Мне показалось, что он дотрагивался до меня. А в комнате никого не оказалось.

— Хорошо, — произнес он четким, не допускающим возражения голосом. — Это мог быть стресс. Или воспоминание. Ты же сама говорила, что некоторые воспоминания были такими, как будто они реально происходили, верно?

Я засмеялась, и напрасно, потому что смех прозвучал натужно.

— Это еще не все. Записки, которые я находила, помнишь? Они написаны моим почерком. Я писала записки самой себе и даже не помнила этого.

— Сэм…

— Прошу тебя, не говори ничего, что, по-твоему, успокоит меня. — Я дважды пыталась справиться с подступившими слезами. — Я пораньше ушла сегодня из школы, чтобы попасть на прием к врачу. Я буду жить на лекарствах. И знаю, что у меня проблемы — это не просто стресс.

Я замолчала, и в домике воцарилась тишина. Я делала все, чтобы не расплакаться: то, что думает обо мне Карсон, для меня сейчас важнее мнения любого другого человека. Весенний бал уже не обсуждался. Кто захочет быть партнером «Помешанной Сэм»? Да и саму нашу дружбу легко можно будет спустить в унитаз. Черт возьми, я была удивлена, что он еще не бросился отсюда наутек.

— Ну ладно, — произнес Карсон после долгой паузы. — Я сейчас кое-что тебе скажу и больше повторять не буду, и на этом мы остановимся.

Я вытерла влажные глаза. Ну вот и все. Я приготовилась выслушать самый мягкий и тактичный отказ в истории человечества. Кивнула и собралась быстро исчезнуть из домика на дереве.

— Я знаю, что ты не имеешь никакого отношения к тому, что произошло с Касси, — сказал он. — И ты должна перестать винить себя в этом несчастье.

Я моргала, ожидая, что он скажет дальше.

Карсон нежно прикоснулся к моим щекам.

— Сэм, меня совершенно не волнует, должна ли ты посещать врача и принимать лекарства. Я говорю совершенно серьезно. Я всегда считал тебя удивительной, и то, что ты сказала мне, ничуть не изменит моего мнения.

Глазами, в которых от слез все расплывалось, я искала в его лице подтверждение того, что он шутит и разыгрывает меня.

— Как ты можешь так говорить…

— Если ты не уделила мне и одного дня на протяжении многих лет? — Он рассмеялся. — Вспомни, Сэм, ты не всегда была такой. И эти моменты затмили все остальное.

— Ты самый лучший… — прошептала я, часто моргая и стараясь стряхнуть с ресниц слезы.

— Ну что ты, — покачал головой Карсон.

Я все еще не верила его словам.

— Так да или нет? — спросил он, проводя ладонями по моим щекам и касаясь большими пальцами моих губ; от этого все мое тело трепетало, и я впервые за много дней усомнилась в своем безумии. — Так ты идешь на весенний бал со мной?

Я посмеялась над нелепостью вопроса. Но он был задан в официальной форме. Кому-то и правда очень хотелось, чтобы я почувствовала себя ненормальной. И я пустилась в пляс под эту дудку. Я не помнила прошлого, сама себе писала записки, после школы должна буду посещать доктора. А Карсон, тем не менее, хотел, чтобы на бал я пошла с ним.

Существовало еще одно официальное обстоятельство. Я любила Карсона.

Его губы раздвинулись в прекрасной широкой улыбке, обнажая зуб со щербинкой, который я считала просто очаровательным.

— Скажу тебе честно. Если ты собираешься отказать, то здесь это прозвучит по меньшей мере странно.

Сердцу в груди снова стало тесно, но теперь от радости. Отклонившись назад, я схватила его за руки. Внезапно ужасная мысль иглой пронзила меня; а что, если я стала ненормальной еще до гибели Касси, но хорошо скрывала свое состояние? Мое присутствие на балу казалось мне глупой затеей — но если я была безумной тогда, то безумна и сейчас. И если в том, что произошло с Касси, я не виновата, то в чем еще я могу обвинять себя?

— Сэм…

Я отпустила руки Карсона и обхватила его шею. Сейчас Карсон не колебался. Обняв меня за талию, он крепко прижал к себе.

— Могу я считать это согласием? — спросил он, зарываясь лицом в моих волосах.

Я крепко зажмурилась, надеясь, что принимаю правильное решение.

— Да, я иду на бал с тобой.

На следующее утро в машине я повернулась к Скотту и задала ему, наверное, один из самых странных вопросов, какие вообще можно задать брату.

— Ты можешь сходить со мной по магазинам?

Он подавился шоколадным тортом, и кусок его, выпав у него из рук, застрял между сиденьями машины, которую брат взял напрокат.

— Чего?

Я вспыхнула.

— Мне нужно купить платье к весеннему балу, а подруг у меня нет.

Выковыривая упавший кусок торта, Скотт с удивлением воззрился на меня.

— У тебя… есть подруги, Сэм.

— Нет. — Отпихнув его руку, я изловчилась, достала кусок торта и бросила его в обратно в пакет. — Все в школе называют меня Помешанная Сэм.

— И совсем не все. — Брат задним ходом выехал из гаража. — Ну хорошо. А с кем ты идешь? Если скажешь, что с Делом, я надаю тебе по заднице.

Я показала ему рожицу.

— Карсон просил меня оказать ему эту честь.

Слава богу, брат доел торт, иначе снова подавился бы.

— И ты сказала ему «да»?

— Конечно. Он мне нравится. Очень нравится.

Скотт вышвырнул остатки своего завтрака в окно машины.

— Добро пожаловать обратно в Сумеречную зону. — Он искоса посмотрел на меня каким-то странным мерцающим взглядом. — Ну, по сравнению с Делом этот выбор намного лучше.

— Значит, надавать по заднице Карсону ты не собираешься?

— Пока не знаю. Мне кажется, это надо сделать, но не слишком сильно. Ведь я как-никак твой брат.

— Это уж точно, — с улыбкой подтвердила я, а он картинно закатил глаза.

— Джулия поедет с тобой. Она и сама собиралась по магазинам в ближайшее время.

Я смотрела в окно, поджав губы и теребя пальцами ремешок сумки.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты заставлял ее ехать со мной. Получится неудобно.

— Я не собираюсь ее заставлять. Спрошу на уроке и узнаю, согласна она или нет. Если нет, то обещаю, принуждать ее не буду. Договорились?

— Договорились.

Как обычно, мы остановились возле дома Карсона. Затаив дыхание, я стала ждать его появления. Входная дверь распахнулась, и на пороге во всем своем великолепии возник Карсон. Клетчатая рубашка и джинсы были ему очень к лицу.

— А ты… — Скотт кашлянул, — ты уже приняла свои лекарства?

Я повернулась к брату, недовольная тем, что он оторвал меня от наблюдения, ставшего для меня привычным.

— Да, первую таблетку сегодня я уже приняла.

— Что-нибудь чувствуешь?

— Да.

Я приняла таблетку час назад и пока не почувствовала никаких изменений. Скотт прекратил разговор, когда Карсон открыл дверь машины. Он быстро плюхнулся на заднее сиденье, бросив рядом свой рюкзак. Я повернулась к нему.

— Привет, — сказал Карсон, улыбаясь.

— Привет, — ответила я, тоже расплываясь в улыбке.

С водительского сиденья раздался стон:

— Похоже, надо готовиться к худшему.

Мы с Карсоном еще раз улыбнулись друг другу.

— Лично я не собираюсь, — ответил он.

На следующей неделе все вроде шло нормально. Детектив Рамирез больше не появлялся на моем горизонте, а мои встречи с миссис Мессер завершились, когда я начала посещать доктора О’Коннелла, хотя я нет-нет да вспоминала ее и ее очки.

Таблетки начали оказывать действие скорее, чем ожидалось. Никаких галлюцинаций, никаких случайных записок. Однако я все-таки нашла свой давно припрятанный блокнот — в канцелярском шкафу, куда полезла за скрепками. Страницы блокнота оказались… желтыми. Я готова была убить себя. Как еще мне аукнется та злополучная ночь?

Но даже с учетом того, что я принимала таблетки, а близкие старались меня не волновать, внутри меня постоянно нарастало какое-то беспокойство, которое сильнее всего чувствовалось по ночам, когда я лежала без сна, считая неоновые звездочки-лампочки, чтобы в очередной раз убедиться, что на потолке их по-прежнему шестьдесят шесть. Это было похоже на затишье перед бурей, перед тем как все вокруг поглотит хаос.

Каждый вечер после тренировки Карсон приходил «смотреть телевизор» со Скоттом, что в действительности было лишь прикрытием, чтобы побыть со мной, не раздражать моих родителей. Это, как оказалось, срабатывало, и двух часов, ежевечерне проводимых с Карсоном, я с нетерпением ждала в течение целого дня. Мы сидели рядом на диване, делая вид, что смотрим телевизор, а Скотт делал вид, что не следит за нами, как ястреб. Карсон стал на редкость изобретательным в том, чтобы случайно коснуться меня рукой или ногой. К моменту, когда ему надо было уходить, я едва сдерживалась, чтобы не прыгнуть к нему на колени и не начать целовать его.

А он даже не пытался меня поцеловать. В этом смысле мы не стали ближе друг к другу с того дня, когда он навестил меня после ДТП. Я подозревала, что он не хотел форсировать события из-за всего случившегося, и не обижалась на него.

В школе только и говорили, что о весеннем бале. Даже Вероника и Кэнди временно прекратили свои интриги, сосредоточившись на выборе королевы бала на замену мне. С каждым днем на меня обращали все меньше и меньше внимания, но именно это мне нравилось.

Дел из-за обещания, которое я не выполнила, поймал меня в пятницу после занятий, когда я разбирала учебники.

Фонарь у него под глазом почти прошел, осталось лишь маленькое синее пятнышко, но выглядел он отвратно.

— Нам надо поговорить.

Мне уже надоели эти его слова. Схватив учебник по тригонометрии, я сунула его в сумку.

— Нет, говорить нам не о чем.

Я повернулась и пошла к дверям черного хода.

Он упрямо шел рядом со мной, настойчивый, как всегда.

— Вчера после тренировки ребята говорили кое о чем.

Могу себе представить. Открыв пинком дверь, я стала спускаться, перепрыгивая сразу через две ступени. Скотт ждал меня, чтобы перед тренировкой завезти домой.

— Так ты не хочешь узнать, о чем был разговор? — спросил Дел, злобно цедя каждое слово.

— Нет, не хочу.

Он обогнал меня, загородив проход между двумя машинами.

— Что с тобой? Сэмми, ты ведешь себя так, словно мы не были вместе целых четыре года. Четыре года, а ты не можешь уделить мне несколько минут?!

Возможно, мне повезло, что таблетки могли начать действовать раньше предписанного фармакологами времени, потому что я не почувствовала злости. Я даже не расстроилась. Глядя на Дела, я вообще ничего не чувствовала, кроме полного разочарования. А может, таблетки тут ни при чем — это просто разрыв с прошлым.

Я набросила на плечо рюкзак и прищурилась.

— Извини. Я не помню, сколько времени мы провели вместе…

— Но если ты не можешь вспомнить об этом, то тебе все равно? А мне нет. Я помню все, и мне это небезразлично.

— Это совсем не то, что я имела в виду, — вздохнула я, осматривая парковку поверх его плеча. Если Скотт увидит, что Дел не дает мне прохода, тот получит еще один синяк под глазом. — Понимаю, тебя волнует то время, и, веришь или нет, меня это тоже заботит.

— Отлично, — воскликнул он с надеждой в голосе. — У нас наконец-то нашлось что-то общее.

— Не в этом смысле. Ты мне небезразличен, и, может быть, наступит день, когда я прощу тебе эти фотографии, но даже если это случится, мы все равно не будем вместе.