Дженнифер Арментроут - Не оглядывайся

Я пристально посмотрела на него: у меня совсем не было настроения на родственные разговоры по душам. Скотт развел руками.

— Мне просто интересно кое-что выяснить: ты ушла с вечера, не пробыв на нем и часа; как я понимаю, домой тебя привез Карсон. Дел выглядел так, как будто я снова треснул его по роже, но на этот раз точно обошлось без меня. — Перечисляя свои вопросы, брат загибал пальцы на руке и, дойдя до безымянного, сделал паузу. — Во время утренней пробежки с Карсоном я говорил с ним, но он только сказал, что к тебе вернулись какие-то воспоминания. И больше ни слова. Так что все-таки…

— Много чего, — простонала я, зарываясь лицом в подушку. Произнесенное братом имя Карсона вызвало в моем сердце такую боль, которая — я хорошо это понимала — никогда не утихнет.

— И, несмотря на то что вы с Карсоном отчалили раньше меня, ты появилась дома позже, чем я. Потрудись объяснить, как это получилось?

— Даже не собираюсь, — ответила я, не поднимая лица от подушки.

Скотт растянулся на кровати рядом со мной.

— Меня не интересуют грязные подробности. Я не хочу, чтобы мой завтрак полез наружу, но с тех пор, как Карсон тайно влюбился в тебя…

Я подскочила на кровати, приземлившись на колени. Завитые локоны — все, что осталось от вчерашней прически — упали мне на глаза.

— О Господи, — простонала я, закрыв лицо руками. — Убей меня прямо сейчас.

— Что произошло? — Брат отвел мои руки от лица. — Неужто все настолько плохо?

— Да. Именно — плохо. — Я плюхнулась на спину. — До того как потерять память, я была ужасной и остаюсь ужасной. Я обвинила Карсона в том, что он убил Касси и пытался убить меня.

— Черт возьми, Сэм, может, расскажешь, что именно произошло.

Так я и сделала; начала с пересказа воспоминания, воскресшего в моей памяти во время выпускного, и того, что нахлынуло на меня позже, опустив большую часть того, что произошло между мною и Карсоном. В своем изложении событий я представила дело так, что, болтая с Карсоном, внезапно погрузилась в сон.

Когда я закончила, Скотт покачал головой.

— Он справится с этим, Сэм.

— Нет, вряд ли.

Ведь если рассуждать серьезно, кто способен смириться с тем, что его обвинили в убийстве?

— Все будет хорошо. Он же понимает, что ты пережила. Просто ему нужно немного времени.

— Какая же я идиотка. — Я в отчаянии ломала руки.

— С этим я вынужден согласиться, — сказал Скотт, вставая. — Послушай, вставай и дуй в душ. Мы с Джулией намылились в кино. Ты должна пойти с нами.

Поначалу мне действительно захотелось пойти с ними, но через секунду желание пропало, и я отрицательно покачала головой. Мне нужно было время, чтобы справиться с последствиями того, что я натворила. Скотт ушел, а я еще некоторое время лежала в постели, глядя в потолок. Ну как я могла быть такой дурой? И решила, что в этом у меня особый талант.

Когда я решилась наконец вылезти из постели, было уже далеко за полдень. Скотт и Джулия еще не вернулись из кино, мама ушла на какое-то благотворительное собрание, а в плане того, чем занимался папа, да и был ли он вообще дома, у меня даже и предположений не было. Я потащилась в душ. В какой-то момент слезы, хлынувшие из глаз, смешались с водой, и даже после того, как я вытерлась и переоделась, мое лицо все еще оставалось мокрым.

Я должна была как-то оправдаться перед Карсоном, но не была уверена, что это вообще возможно. Такое не забывают и, увы, редко прощают.

Сев на кровать, я посмотрела на музыкальную шкатулку. Позвоночник внезапно закололо, по нему распространился жар, и меня затянуло в воспоминания.

Твердой походкой я шла по подъездной дорожке от дома Дела; мое лицо заливали слезы. Как он мог опуститься до этого? И как она могла? Я была ее лучшей подругой, единственным человеком, терпевшим все ее паскудные выходки, а она спала с моим парнем.

Я ненавидела ее. Я ненавидела его.

Дел догнал меня.

«Сэмми, прости меня. Я совершил ошибку. Я был пьян. И она тоже».

«И поэтому я должна считать все произошедшее нормальным? — Я повернулась к нему, руки у меня тряслись. — Ну уж нет! Ты спал с моей лучшей подругой!»

Он оглянулся и с тревогой в голосе взмолился:

«Прошу тебя, тише. Мои родители собираются…»

«Мне наплевать! — пронзительным визгом прервала его я. — Вы же не дожидались, пока я вырублюсь. Удачно повеселились на Новый год?»

«Нет! Все было совсем не так. Клянусь».

Я хрипло рассмеялась и, не в силах сдерживаться, рванула тонкую цепочку на шее. Ее замочек раскрылся, и я швырнула украшение Делу.

«Между нами все кончено. На этот раз окончательно и навсегда!»

Рот у Дела раскрылся.

«Ты же не серьезно».

О, это было более чем серьезно. Меня не волновало то, что думают и чего хотят мои родители. И вдруг до меня дошло, почему Касси хотела встретиться со мной в летнем доме в столь поздний час. Она собиралась признаться, что спала с моим парнем. Отлично. Меня уже тошнит от ее выходок!

Дел потянулся ко мне, но я отстранилась.

«Сэмми, тебе просто надо успокоиться».

Я отрицательно покачала головой.

«У меня просто руки чешутся от желания убить ее».

Когда волна воспоминания схлынула, оказалось, что я стою в своей спальне, глядя на свое отражение. В лице девушки в зеркале не было ни кровинки, огромные расширенные зрачки делали карие глаза почти черными. Дрожь пробежала по ее телу, грудь резко поднялась.

Этой девушкой была я.

Отступив на шаг, я прикрыла рукой рот. Дел изменил мне с Касси. Так не потому ли меня притягивает эта фотография, на которой они сняты накануне Нового года? Другая часть моего подсознания пытается освободиться от подобных мыслей. Дел в очередной раз солгал мне. Я же сняла с себя золотое сердечко не потому, что хотела принять душ. Я швырнула его ему в лицо. Я нашла в себе мужество и порвала с ним. Хотя этот маленький триумф и затерялся в тени прочих дел и событий.

Злость медленным огнем ползла по моим венам, как яд, поражающий кости и мышцы. Когда я сказала, что собираюсь убить Касси, то вполне отдавала себе отчет в том, что именно намерена предпринять.

Касси хотела встретиться со мной в летнем доме, и, по словам Карсона, сначала я вернулась домой. А причина, по которой я плакала и поцеловала Карсона, выяснилась сейчас. Я рассмеялась, но мой смех быстро сменился отчаянием.

Неудивительно, почему Дел считал, будто я чем-то обязана ему. И он был прав. Он действительно защищал меня. Только ему было известно, какую ненависть испытывала я к Касси в ночь ее гибели. Дел знал правду. Вполне вероятно, что на утесе был еще кто-то, но не в буквальном смысле, просто мое подсознание пыталось навести меня на мысль, что кто-то еще знает правду, знает о том, что я сделала.

Записки ничего не прояснили, не намекнули ничего о том, как мы с Касси упали с утеса, но имело ли это сейчас хоть какое-то значение?

Плотина, сдерживающая эмоции, рухнула, и их поток разорвал меня на куски, словно лист бумаги. Все то время, пока я подозревала всех — Дела, Скотта, Карсона — или всерьез полагала, что там был какой-то незнакомец, это была я и только я.

Меня вновь трясло, дыхание сбилось. На то, чтобы разделаться с Касси, у меня имелась причина более веская, чем у любого другого, и эта ненависть — эта устрашающая тяга к уничтожению — все еще жила во мне. Неужто я и вправду убила ее из-за Дела?

Господи, я никогда прежде не испытывала такого отвращения к самой себе.

Я огляделась вокруг, слезы застилали глаза, и мне пришлось тянуться к музыкальной шкатулке практически на ощупь. Схватив шкатулку с прикроватного столика, я швырнула ее прямо в зеркало. Ударившись о его поверхность, она слабо тренькнула, а стекло разлетелось на сотню осколков, которые не переставая сыпались и сыпались на пол. Я была тем зеркалом или той шкатулкой — поломанной, разбитой на кучу осколков.

Шкатулка упала на пол. Маленькая танцовщица разбилась, но сама подставка осталась целой. Она издала еще один слабый звук, похожий на мяуканье котенка.

Перед глазами у меня вспыхнул свет, а затем голову пронизала боль, словно кто-то воткнул мне в лоб отвертку. Согнувшись пополам, я схватилась за голову — наверное, в меня угодил шальной осколок стекла.

И вот тут-то все и произошло.

Головокружение налетело на меня, как разбушевавшиеся волны. С каждым кругом появлялось новое воспоминание. Прыжок с главной лестницы в подставленные руки Скотта; то, как я хихикала, когда он кричал на меня. Мама, сменившая его и крепко державшая меня, пока доктор осматривал мое сломанное запястье, ее успокаивающие слова, и я, продолжавшая рыдать. Еще одно видение появилось перед глазами: я сижу по-турецки в домике на дереве напротив десятилетнего шалуна Карсона.

«Правда или действие!» [37] — кричу я.

«Действие, — улыбается он. — Хочу, чтобы ты поцеловала меня».

Это воспоминание осталось в моей памяти, но тут же его место заняло другое — моя первая встреча с Касси. Как сильно меня к ней тянуло, словно я видела в ней свое отражение. Мы обе убегали от мальчишек: хохотали, когда спотыкались, разгуливая в туфлях и драгоценностях ее матери. Кадры воспоминаний возникали и гасли в моей памяти, а затем вдруг быстро прокрутились вперед. И вот нам по пятнадцать, и мы обе сидим в ее спальне.

«Как тебе везет, — сказала Касси мягким, проникновенным голосом. — У тебя есть все».

Тогда я не поняла смысла сказанного ею, но заметила, как она просунула сложенный кусочек пергамента в почти невидимую щель под днищем своей музыкальной шкатулки.

А потом и этот эпизод стерся, затерявшись в бурном приливе новых воспоминаний. Моя жизнь — то, что я делала и что говорила, — вся разом нахлынула на меня. В детстве постоянно рядом были брат и Карсон — Карсон. Тяжесть этих эмоций заставила меня опуститься на колени. А та, почти маниакальная дружба, связавшая меня с Касси, практически поглотила всю мою жизнь… Еще воспоминания о том, как я познакомилась с Делом на праздничной официальной вечеринке, — наши родители практически толкнули нас друг к другу — шипами вонзились в мое тело и сердце… Я должна была достичь совершенства во всем, чтобы стать лучше всех остальных… Злость поднималась во мне, словно рой потревоженных ос. А ведь за красивым и благопристойным фасадом я была такой злобной, такой невыносимой. Так отчаянно зациклилась на собственной жизни, что превратилась в человека, который не замечал никого вокруг, обижал и причинял боль лишь для того, чтобы почувствовать себя лучше и ощутить хотя бы на время свою власть над другими.

Я была подлой… потому что мне позволяли быть такой. Потому что никто не осмелился одернуть меня. Мое поведение не обсуждалось. Но не было оправдания ни тому, что я позволила Делу; ни тому, что подпустила Касси так близко к себе. Я сотворила столько нелепых ошибок, но та ночь…

Я пошла в домик на дереве, а в моей голове бушевал ураган мыслей и переживаний. Я только что порвала с Делом и поцеловала Карсона, а моя лучшая подруга оказалась низкой предательницей и сукой. В своей следующей эсэмэске она пригласила меня подняться на утес. Я швырнула свой мобильник в стоявшее рядом дерево, но потом подняла его и сунула в карман джинсов. Я была уже вне себя от злости, и то, что мне придется, рискуя жизнью, пробираться в темноте через лес, взбесило меня. Я еще не решила, что сделаю с Касси, когда доберусь до нее, хотя нашей дружбе пришел конец, как и моим отношениям с Делом. То, что она воровала у меня одежду и дорогие украшения, — это одно, но вот увести парня… Это совсем другое… Ее для меня больше не существует.

Картина, представшая моему взору, когда я добралась до утеса, оказалась совсем не той, какую я ожидала увидеть или даже вообразить. То, что я увидела и запомнила, было намного важнее.

Я увидела лицо убийцы Касси.

Сердце колотилось в груди, разогнав кровь по венам с такой быстротой, что мой желудок сжимался, а стены моей спальни ходили ходуном.

Я вспомнила все.

Я пошла туда, потому что Касси хотела, чтобы я оказалась там. Она хотела, чтобы я увидела, и я увидела. И все поняла. Поняла, почему ее мать требовала, чтобы она держалась подальше от меня. Почему Касси бегала за Делом и постоянно отпихивала меня в сторону, почему наша дружба являла собой злобного мстительного маленького монстра, скрывавшегося за вычурными прохудившимися масками.

Я пыталась удержаться на ногах, а горе разносилось вместе с кровью по всему моему телу, сдавливало мне горло, сжимало мое сердце, которое, казалось, вот-вот разлетится на миллион беспорядочных осколков.