***

- Девушка, успокойтесь! Всё с ним будет нормально. Немного отлежится и будет бегать не хуже прежнего, - успокаивал Тому пожилой мужчина в белом халате.

- Куда бегать? – спросила она, путаясь в мыслях.

- Может, ещё и Вам успокоительное вколоть?

- Ничего мне не надо! – резко сказала Тома и гневно посмотрела на мужчину.

- Как пожелаете. А-то, его тут сколько хотите, – указал он на стол.

- Кого?

- Успокоительного, - начинал терять терпение врач.

- То есть, как успокоительное?

- Успокоительное, обезболивающее и противовоспалительное. Парень видимо не знал, что ему поможет и ширнул в себя всё. Благо хоть колол внутримышечно. Ну, что… забирать его я не вижу смысла. Он не в обмороке, а просто спит. Глубокий сон. Мы его можем разбудить, но повторюсь, смысла в этом нет. Пусть лучше отсыпается. У парня видимо действительно были сильные боли. Но определить с точностью, их природу, - мужчина покрутил поднятую с пола пустую ампулу, - я не могу. «Диклофенак», в основном при ревматических заболеваниях используют, хотя могут и при травмах. Где он работает?

- На стройке, - растерянно произнесла Тома.

- А, ну тогда скорей всего он мог там получить либо банальную травму, либо, что зачастую страшнее, просто надорвался. Ну, так как девушка, будем подписывать отказ от госпитализации или мы его забираем? А Вы ему кто? Родственница? А-то отказ только родственники могут подписать.

- Сестра, - машинально сказала Тома, сама не понимая до конца, что говорит.

- Тогда оформляем отказ?

Дима врачу был не интересен. И Тома испугалась, что сейчас его увезут неизвестно куда. И неизвестно, как к нему там отнесутся. Но ей четко представилось, как ему будет холодно лежать на кушетке, почему-то именно в коридоре. Она была уверена, что для него место в палате не найдётся. И ещё она подумала, что не знает, как себя вести, объясняя Вере, куда делся её брат.

- А с ним точно будет все в порядке, если вы уедите? – всё же уточнила Тома.

- Через пару часиков, Вы сами в этом убедитесь. Давайте его паспорт и полис.

Тома поняла, что попала в сложную ситуацию. Она досчитала до трёх и полезла в карман своей куртки. Достала кошелёк и извлекла из него тысячную купюру, а после незаметно для остальных из бригады, положила деньги в карман тому, кто хотел от неё получить данные паспорта и полиса Димы.

- Может быть, Вы обойдётесь без его документов?

В её сторону посмотрели уставшие глаза полные недоумения. Тома не растерялась и доложила ещё столько же и туда же.

- Хорошо, я всё понял. Всего доброго, берегите брата. Будить его сейчас не надо. Ребята пошли!

Но когда бригада «Скорой» ушла, Тома осознала, что сегодняшняя ночь у неё будет сложной. Она прошла на кухню, но осваиваться на ней не решилась. И чай для себя готовить не стала. Вернулась в комнату, присела в кресло и поймала себя на мысли, что совершенно не доверяет Диме. И что ей стыдно, за то, что она ему не доверяет.

«Он хороший.

Самый лучший.

А я его чуть не предала из-за своей мнительности. Хорошо, что ещё мои заблуждения ему не навредили».

Тома встала и подошла к окну. Ей хотелось посмотреть из его окна на свои собственные окна. Отдёрнула шторы и облокотилась на подоконник…

Далеко. Ничего не разглядеть. Выпрямилась и, хотела уже поправить шторы, как неожиданно увидела в углу подоконника, за кактусом, мощную подзорную трубу.

«Не поняла…»

Взяла трубу, настроила её и посмотрела в окно. Изображение прыгало, но всё равно можно было в весьма точных подробностях увидеть, что происходит в доме напротив. Тома метнула гневный взгляд на спящего Диму и вернулась к своей находке.

«Парикмахерская. А это окна моей квартиры. И если руки перестанут трястись, то можно увидеть, даже какие цветочки на обоях у меня на кухне.

Ах! Какое неожиданное открытие. Неожиданное… и неприятное.

Может, вылить ему на голову холодной воды и заставить дать объяснения? Жестоко? Вот уж нет!»

Она вернула подзорную трубу на место, при этом болезненно зацепила уродливый кактус своей рукой. На руке сразу появились белые царапины. Крови не было. Но возникшая резкая боль была, как от контакта с кислотой. Выругавшись, дополнительно ещё и на кактус, Тома пошла на кухню, чтобы вымыть свою пострадавшую конечность.

Горячая вода частично сняла боль. Но не боль душевную. Было неприятно осознавать, что за ней следили.

«А может, он не следил?

Ну, может, не за мной конкретно?

В конце концов, не я ли хотела купить себе бинокль? И, кстати, для этой же самой цели.

Пожалуй, да, подзорная труба, это не причина его казнить.

Да, даже если он и следил, что в этом такого? Наоборот это даже…»

Слово «прикольно» не совсем подходило, но было наиболее близко к тому, что теперь было у Томы на душе.

«И всё же, если он следил именно за мной, то зачем? Может, просто присматривался ко мне?

А что он мог увидеть такого, что было бы мне неприятно осознавать, что он видел?

По квартире голой я не разгуливаю. Мужиков, если его самого не считать, в квартиру не приглашаю. Даже когда ко мне приезжал Эдик в прошлом году, я сама к нему спускалась… Тогда, правда, можно было увидеть, как Эдик, встретив у машины, целовал меня в губы. Но это зрелище длилось доли секунд, к тому же, на тот момент у нас с Димой вообще ничего не было.

Тогда, что ещё он мог такого видеть?»

Она долго перебирала события за период их знакомства и ничего «такого» вспомнить не могла. Всё «такое» было связано только с Димой. Но он на момент этих самых событий был в её квартире, а значит, никаким образом не мог наблюдать за ней через подзорную трубу. Он был участником её интимных сцен. Даже можно сказать, инициатором. От этого привлечь его, как свидетеля, невозможно. Тогда тем более не понятно, как себя вести по поводу этой злосчастной трубы…

Тома ещё немного поразмыслила и вернулась в кресло. Комнату освещал свет от торшера. Он был тёплым, но не ярким. И вообще обстановка комнаты была приятной. Не было атмосферы холостяцкой, выпендрёжной берлоги, в стиле «хай тек» или «аля я бедный, но крутой чувак». Хорошие приятные обои в крупный, но не кричащий цветок. Люстра опять же в виде больших цветов. А на полу из ламината под тёмный дуб, лежал овальной формы ковёр с высоким ворсом. И ещё Тома залюбовалась картиной, весившей над диваном. Ну, конечно, не копия «Мишки в сосновом бору», но тоже что-то до боли знакомое, но так Томой и не узнанное. Наверное, мебель и вся обстановка досталась от хозяев. Ну, кроме Димкиного музыкального центра, что жался в углу и который так любят гонять девчонки в отсутствие хозяина комнаты.

Диму она укрыла найденным в шкафу тёплым пледом. А сама, обняв свои колени, сидела в кресле. И отчего-то замерзала. Её даже немного стала бить дрожь.

«Наверное, это нервы?

Всё же надо было согласиться на успокоительное. Сейчас бы дрыхла под стать Диме. Мирно уткнувшись в бездну.

А в прочем… раз тут так всё спокойно, может мне просто уйти, пока не вернулась Вера?»

Тома встала, и почему-то именно подкралась к Диме. Спит. Она поправила сползший плед, и провела рукой по его колючей щеке.

- Тома, ты всё-таки пришла? - пробурчал, не открывая глаза, Дима.

- Пришла и уже ухожу. Что с тобой случилось?

- Схватил то, что обычные люди на своём горбу не уносят.

- Перенапряг спину?

- Сорвал, как сказала бы моя бабушка.

- Как ты сейчас себя чувствуешь?

- Всё нормально.

- А лекарство ты сам колол?

- Сам.

- А откуда ты его взял?

- Купил в аптеке.

- Понятно. Им лишь бы продать и побольше. Тебе точно стало легче? Скорую вызывать?

- Не надо. Со мной всё в порядке.

- Ну, хорошо. Тогда спи. Завтра позвони, когда очухаешься.

- Не уходи. Останься со мной.

- Уже поздно.

- Тогда тем более не уходи. А то я буду переживать, дошла ли ты домой.

- Я тебе позвоню.

- Я не смогу тебе ответить.

- Я это пойму, потому что ты спишь даже сейчас. У тебя глаза закрыты. Так что мой уход, ты даже не заметишь.

- Останься. Прошу, - всё так же, не взглянув на неё, тихо произнёс Дима.

- Не могу… Завтра увидимся. Я постараюсь тебя навестить.

- Врёшь. Ты побоишься ко мне придти. А, впрочем, может, просто не захочешь. Зачем тебе такой калека, как я?

- Ты дурак? Как ты такое мог подумать?

- Докажи, что я ошибаюсь. Останься со мной.

- Это провокация?

- Конечно.

- В таком случае, я отказываюсь вести дальнейшие переговоры, - сказала Тома, любуясь этим огромным, но таким беспомощным мужчиной.

- Струсила и теперь бросаешь?

Она хотела топнуть ножкой или фыркнуть на его обвинения… Но голос его, нежные и тягучий, не столько обвинял, сколько вымаливал – «Останься».

И Тома, не зная, как себя вести дальше, тихо произнесла:

- Дим, скоро Вера вернётся. Я её боюсь. Отпусти меня домой.

- Вера ко мне в комнату без разрешения не входит. Иди ко мне, - он перевалился на бок и похлопал по согретой его телом половинке дивана. - Я очень в тебе нуждаюсь. Останься со мной.

«Кто ещё в ком нуждается!?» – улыбнувшись, подумала Тома.

Медленно сняла с себя куртку, опустила её прямо на пол и присела на диван. Рука Димы тут же завалила Тому и, обняв, притянула к тёплой мужской груди.

- Томка, обещай, что без разрешения не уйдёшь.

- У-у, какой ты собственник! – удобнее устраиваясь в его объятьях, заметила Тома.

- Прошу. Пообещай.

- Хорошо, - смягчилась она, поправляя тёплый плед, над их телами. – Спи, мой Железный Дровосек.

- Почему Железный Дровосек?

- Потому что ты большой, сильный и сердце доброе в твоей груди, а заклинить тебя может не по-детски. Вон, как скрутило. В пору маслом смазать твою спину, чтоб ты мог разогнуться.

- Я не против. Хочешь, сейчас этим займёмся? Масло можешь взять на кухне. Растительное - вторая дверца снизу. Сливочное - в холодильнике.

- Нет, тут машинное нужно. А лучше солидол! – весело сказала она.

- О! А ты с фантазией! – он прижал Тому плотней к себе, и глубоко вдохнул с таким упоением, как будто его женщина была ароматной розой. Только её шипы его уже не пугали. Он прижимал её к себе и растворялся в этой близости.

- Дима, спи. А-то тебя опять скрутит. Успеем ещё. Отдыхай.

- Легко тебе такое говорить.

- Спи! Иначе уйду!

- Жестокая ты девчонка… - пробурчал он и начал проваливаться в сон.

Тома улыбнулась на его комментарий и решила настраиваться на сон.

«Хорошо, что туфли принесла в его комнату. Ночью оденусь и незаметно уйду. Вера меня не увидит, и даже не будет знать о моём визите. А Димка отпустит… Он ещё немного потерпит меня в своей постели, начнёт ворочаться, удобнее размещаясь на этом узком диване, и ещё сам попросит ему не мешать и уйти. И тогда я уйду. Его мучить не стану. Да и мне удобнее спать в своей кровати. А безопасно перебраться из одного дома в другой, можно и ночью. Даже безопаснее ночью. Все маньяки либо ещё спят, либо уже спят. А ночь она темна, нежна и тиха. Ночью и пойду домой. Главное, чтоб Вера меня не обнаружила.

Любу я СМСкой предупредила, чтобы не беспокоилась из-за моего отсутствия. Так что всё нормально. Буду спать».

***

- Дима… Дима, отпусти меня. Мне домой пора. Скоро утро.

Его рука, забравшись под блузку, продолжала по-хозяйски лежать на её животе. Он всё ещё не хотел с Томой расставаться и все её попытки выскользнуть из его объятий пресекал.

- Лежи тихо, иначе позову Веру.

Тома ахнула от такой перспективы. И затихла.

- Молодец. Так и лежи, - довольным голосом, произнёс Дима.

- Я тебя во вторник покусаю.

- Может, прямо сейчас?

- Нет. Только во вторник.

- Я до вторника не дотерплю.

Его руки стали расстегивать молнию её брюк.

- Прекрати, Дима. А так не могу.

- Главное, чтоб я смог.

- «Оно, конечно, что ж, не без того ж», - скороговоркой тихо сказала Тома и тут же добавила, - Дима, я не хочу, чтобы тебе было больно со мной. Потерпи денёк. Не напрягай спину.

Руки его замерли и вскоре стали застёгивать одежду на Томе.