Кристина, которая была более честной и открытой, ответила сквозь рыдания:

– Мы сказали то, что мы думали, и, если Винс не сможет жить вместе со мной в нашей квартире, я буду жить там одна с Мэг до тех пор, пока он не сможет присоединиться к нам.

Роза обрадовалась. Это было прекрасной идеей, но не стоило развивать ее сейчас. Роза, повернувшись к Кристине, сказала нежным голосом:

– Бедняжка моя, не стоит думать сейчас об этом. Ты еще слишком слаба. Успокойся и давай забудем этот ужасный разговор. Сейчас я пойду в дом, но скоро вернусь, и мы с тобой продумаем, как организовать твою поездку к Бишопам. Будет очень жаль, если ты пропустишь этот вечер.

Кристина почти ничего не слушала. Она горько рыдала и только позже обнаружила, что осталась одна. Где-то вдалеке слышался голос свекрови, которая звала своих такс. Как же она ненавидела эту женщину – жестокую, бессердечную, которая никого не любила, кроме себя и своего сына. Кристина содрогнулась при мысли о том, что ее дети смогут унаследовать характер Розы Гейлэнд. Как ужасно осознавать, что она родная мать Винса. И сейчас, думая о детях, Кристина вспомнила грязные инсинуации Розы относительно ее возможности иметь детей. Ужасно, если у нее действительно не будет детей… А что, если Роза права, а Мэг и врачи ошибаются? Для Винса это будет трагедией: жениться на инвалидке, которая не может даже родить ему сына.

– Господи, не дай этому случиться, – сказала Кристина вслух.

Роза Гейлэнд посеяла в ее сознании семена сомнений, которые мучили ее весь выходной день.

Внешне обе женщины «помирились»; Роза стала особенно доброй и внимательной, а Кристина принимала ее доброту, хотя и сомневалась в ее искренности. Она считала своей обязанностью наладить отношения со свекровью, чтобы не портить жизнь Винсу. Когда Винс вернулся после шестичасового плавания на яхте, его красивая улыбающаяся мать уже приготовила ему прохладительные напитки, а Кристина выглядела такой обворожительной в бело-голубом шифоновом платье. Она лежала на софе, и впервые на ее ногах не было даже пледа… Кристина скорее сидела, чем лежала, ее глаза светились радостью, а на губах играла приветливая улыбка.

Винс был приятно удивлен такой картиной.

– Крошка, ты выглядишь как в старые добрые времена.

– Да, она выглядит как картинка, – вставила Гейл, вошедшая в комнату.

Кристина засмеялась, хотя ей было больно видеть загорелую Гейл в белых шортах: она вспомнила, как любила раньше носить шорты сама. Когда Винс спросил, как она провела день, Кристина ответила, что день прошел отлично и мама великолепно заботилась о ней.

Винс был доволен, что нельзя было сказать об Алане. Алан сгорел. Он очень плохо переносил солнце: кожа на лице покраснела и сильно саднила. Когда он сел рядом с Кристиной, она посоветовала воспользоваться ее кремом. Алан рассказал ей о плавании и о соревновании на скорость между Винсом и Эверестом. Кристина с интересом слушала.

Когда Гейл вошла в комнату с коктейлем в руке, она обратилась к Крис:

– Алан уже рассказал вам о своем бессовестном поведении?

Лицо Алана еще больше покраснело.

– Послушайте… – начал он резко, но Гейл очень хотелось позлить его.

Она продолжила:

– Вы много потеряли, Кристина. Надо было видеть брокера и потрясающую вдову. Я пригласила ее к нам на вечер – сказала Алану, чтобы он взял ее с собой. Между ними что-то «назревает».

– Не знаю, что вы имеете в виду, – прорычал Алан. К Кристине вернулось ее чувство юмора, и она решила тоже подшутить над Аланом.

– Ну же, Алан. Кто эта вдова?

Алан совсем не возражал против того, чтобы над ним подшучивала Кристина, но Гейл он не выносил. Его глаза опять повеселели, и он с удовольствием стал рассказывать о Шарлотте Маршалл.

– Она очень приятный человек и хочет как-нибудь приехать навестить тебя. Она живет здесь недалеко вместе со своей подругой.

– Как, должно быть, ужасно потерять мужа, которого любишь, – сказала Кристина, встретившись взглядом с Винсом.

С болью в сердце она подумала, как ужасно было бы потерять его.

В этот момент Гейл сказала:

– Кристина, вы приедете к нам на вечер? Леди Гейлэнд сказала, что нет причин оставаться дома. У нас будет очень весело.

Кристина была тронута.

– Как любезно с вашей стороны пригласить меня, Гейл.

Гейл отвернулась. Какой бы жестокой она ни была, ее тронули благодарность и мягкий взгляд Кристины. На самом деле она не хотела, чтобы жена Винса приезжала к ним, совсем не хотела.

Когда Алан поднялся наверх переодеться, а Винс сел рядом с Кристиной, она спросила его о миссис Маршалл.

– Алан действительно влюбился?

– Кажется, он увлекся. Создается впечатление, что ты можешь потерять преданного обожателя.

Это покоробило Кристину. Краска прилила к ее щекам.

– Я никогда не считала, что он принадлежит мне.

– А мама говорит, что он всегда был влюблен в тебя.

– Почему?

– Ну, дорогая. Ведь это так очевидно.

Кристина сжала губы. Как это похоже на леди Г. – ставить все с ног на голову.

Винс засмеялся, нежно сжав ее руку.

– Не надо волноваться. Я ничего не имею против того, чтобы мужчины влюблялись в мою красавицу жену. Их нельзя винить за это.

Кристина сразу растаяла.

– Дорогой, – прошептала она, ласково ответив на его пожатие.

Обед прошел гладко. После обеда леди Гейлэнд попросила Винса и Алана отнести Кристину наверх. Кристина холодно сказала:

– Я подожду, когда вернется Мэг. Ведь машина уже поехала за ней?

– Конечно, дорогая, – ласково сказала леди Гейлэнд, – но мне показалось, что будет лучше, если медсестра застанет тебя уже в постели. Ведь сегодня ее выходной, а тебе поможет Лило.

Кристине было так хорошо вместе со всеми и очень не хотелось подниматься в свою комнату, тем более Винс постоянно находился около нее, а Алан восхитительно импровизировал на пианино. Ей не хотелось разрушать эту идиллию. Как ребенок, она взяла мужа за руку и жалобно посмотрела на него.

– Ведь мне еще рано ложиться спать?

Винсент вынул сигару. После обеда его разморило и очень хотелось спать, но ему было приятно сидеть рядом с Кристиной и слушать игру Алана… Он повернулся к матери и сказал:

– Мама, пусть Тина еще побудет с нами. Леди Гейлэнд ответила с оскорбленным видом:

– Я вовсе не возражаю. Я просто подумала о медсестре и о том, что сегодня ее выходной.

Это напомнило Кристине утреннюю ссору… намеки на то, что она не сможет иметь ребенка… все это заставило Кристину твердо сказать:

– Не переживайте о Мэг. Я хочу остаться с мужем.

– Но, Кристина… – начала Роза. Тина прервала ее:

– Сегодня такой хороший вечер… зачем осложнять и портить его?

Винсу не хотелось никаких осложнений. Он не любил, когда его вовлекали в ссоры между женой и матерью. Сейчас Винс чувствовал свою вину перед Тиной, поэтому, повернувшись к матери, он сказал:

– Я хочу побыть со своей женой, не ворчи, Роза.

Леди Гейлэнд побледнела. Она улыбнулась, но бросила на Кристину взгляд, полный такой холодной ненависти, что та невольно отпрянула. Крис поняла, что свекровь стала ей еще большим врагом, чем была до этого. Роза никогда не простит ей этого унижения.

Глава четырнадцатая

Кристина никак не могла забыть взгляд свекрови, хотя уже лежала в своей комнате и разговаривала с Мэг.

– Голубушка моя, хорошо ли к вам относились в мое отсутствие? – спросила Мэг.

Кристина, чьи губы были еще теплые от поцелуев Винса, а тело еще помнило его объятия, ответила:

– Да, очень, но боюсь, что свекровь меня не любит.

– Хм! – фыркнула Мэг, которая не переносила леди Гейлэнд. – Интересно, что свекрови могут быть либо настолько хороши, что заменяют матерей, либо вообще непереносимы. В ней, мне кажется, говорит собственнический инстинкт, она боится потерять влияние на своего сына.

– О, Мэг, я так хочу переехать в свою лондонскую квартиру!

– Скажите об этом мужу. Я поеду с вами, – сказала она.

– Но он сделает это только ради меня – и останется без яхты. Я не могу принять от него такую жертву, – вздохнула Кристина.

– Вы когда-нибудь думаете о себе?

– А Винс и есть часть меня. Чего хочет он, того хочу и я, – сказала мягко Кристина.

Мэг вскинула голову и, подумав, решила, что это как раз тот случай, когда надо вмешаться. На следующее утро, когда Мэг осталась одна с Винсом за завтраком, она сказала ему:

– Я знаю, что не имею права вмешиваться, но просто не могу молчать. Мне нужно сказать вам… но, пожалуйста, не говорите своей жене об этом, иначе она мне этого не простит.

– Что сказать? – спросил Винс, глядя на нее поверх утренней газеты взглядом, которым он обычно одаривал хорошеньких женщин.

Ему не нравился характер Мэг, но он понимал, что она высококвалифицированная медсестра и очень помогает Тине.

«Эта рыжеволосая ворчунья не любит меня, – подумал он, – но как раз это и интригует».

– Я хочу сказать, – заявила Мэг, – что миссис Гейлэнд здорова настолько, что ее можно перевезти в Лондон. Ей сейчас нужен только здоровый психологический климат. Ей нужно сконцентрироваться на выздоровлении, а не на том, как долго она может стоять или сколько метров она может пройти. Миссис Гейлэнд сейчас нужны другие заботы.

– Какие?

– Заботы о собственном доме, например о хозяйстве, которое она сможет вести, пусть даже из кресла. Она сможет заказывать еду, руководить слугами и, поверьте, уже через несколько дней сможет сама передвигаться по дому.

– Но моя дорогая Мэг, Тина еще не настолько окрепла, чтобы самостоятельно вести хозяйство своего дома. А здесь она живет на всем готовом.

– Как раз это и плохо для нее. Она должна быть чем-то занята. Миссис Гейлэнд будет стараться сделать все как можно лучше для вас, забудет о своих болях, и это пойдет только ей на пользу. – Тем более, – лукаво добавила Мэг, – ей очень хочется жить с вами вдвоем. А этот дом не ее, и здесь всегда слишком много народу.

Винс опустил газету. Приветливая улыбка сошла с его лица, он нахмурился. Конечно, Винс понимал, к чему клонит медсестра, но он не хотел этого. Он предпочитал думать, что его молодой жене лучше в Рэкхэме. Как бы сильно он ее ни любил, он не хотел бросать свою яхту. И не только яхту! У Винса было ощущение, что эта чертовка Тайфун сумела проникнуть в его сердце. Они очень хорошо проводили время вместе. В Лондоне им встречаться будет значительно труднее. К тому же, если переехать в Лондон, он вынужден будет ходить на работу, а он все так хорошо устроил с Дунканом.

Добро и зло всегда уживались в душе Винсента Гейлэнда. Сейчас зло победило в нем. Он встал и резко сказал Мэг:

– Многое из того, что вы сказали, верно, но я сомневаюсь в том, что моей жене будет лучше в городе. Нелепо в бархатный сезон поменять Рэкхэм на Честер-Сквер.

Веснушчатое лицо Мэг покраснело. Она прекрасно знала, о чем думал сидящий перед ней молодой человек. Она была возмущена, потому что считала, что Винс должен хотеть жить отдельно со своей женой, но спорить с ним она не имела права. Сказав то, что хотела сказать, она ушла.

Она еще больше возмутилась, когда Винс вечером остановил ее и сказал тоном победителя:

– Думаю, вам будет интересно узнать: я только что спросил жену, хочет ли она переехать в Лондон. Кристина ответила, что даже и не думает об этом, потому что в этом случае я не смогу кататься на яхте.

– Хорошо, – коротко сказала Мэг и ушла, еле сдерживая раздражение.

«Безмозглый, эгоистичный дурак, – подумала она, – какой еще ответ ты ожидал от любящей жены? Конечно, его яхта! А как насчет новой подружки? А эта бедная дурочка Кристина! Жаль, что она не такая эгоистка, как мисс Бишоп, а то бы завтра их уже здесь не было. «Бархатный сезон», «яхта»… какое отношение все это имеет к Кристине, которая в сто раз была бы счастливее в собственном доме вместе с мужем. Она ведь почти не видит Винса с момента их возвращения из свадебного путешествия. Жаль, но, по всей видимости, у этого брака нет будущего».

Что касается леди Гейлэнд, то Мэг заметила, что она чем-то раздражена.

Когда Мэг спросила ее о планах на следующую неделю, леди Гейлэнд холодно ответила:

– Не спрашивайте меня, спросите лучше свою пациентку. Меня обвиняют в том, что я слишком все заорганизовываю.

Мэг стало жаль Кристину, когда та сказала ей радостно:

– Винс так мил, он предложил мне поехать в город. Как бы мне этого хотелось! Я сказала даже свекрови о том, что очень хочу уехать отсюда. Но я не могу позволить Винсу сделать это. Я должна дождаться окончания бархатного сезона.

Тем временем Алан вернулся в Лондон. Одна из сплетниц, знавших Алана и Розу Гейлэнд, сообщила Розе, что видела Алана обедающим в ресторане с высокой молодой темноволосой женщиной, похожей по описанию на Шарлотту Маршалл.