В этот момент в стекло как раз ударило порывом ветра с ливнем. У Глеба уморительно поползли вверх брови. Какой же он иногда смешной.

— Ты так пришла? — Глеб схватил с матраса футболку, начал ее лихорадочно натягивать. — Подожди, не уходи. Сейчас найдем что-нибудь накинуть.

— Слушай, тут до моей общаги два шага. Я в куртке.

— Фигня твоя куртка. Айн момент.

Катина куртка и вправду была не совсем курткой, а матерчатым худи. Катя была счастлива, что может еще пару минут побыть с Глебом, но стояла и ждала со скепсисом на лице. Она взрослая девочка, могла бы и сама справиться, просто уступает из вежливости. Никто не должен знать, как иногда хочется заботы взрослым девочкам.

Она дошла до общежития в куртке Глеба. Он намекнул на то, что может зайти на чай. Но Катя с трудом представляла, как объяснит Яне появление «смазливого козла», который избил ее брата.

Они распрощались с некоторым трудом, и Катя пообещала, что подумает насчет кафе. Все ее существо ликовало. С души словно свалился камень. Он лежал там много месяцев, и как же легко стало без него!

Яна была дома — из-под двери была видна полоска света. К облегчению Кати, Юдина ей кивнула. Она сидела на кухне с мобильным и явно вела какую-то переписку, красная как рак и очень взволнованная. Потом ей позвонили, и она ушла на балкон. Яна стояла там в одной футболке и, казалось, не замечала, как промокает от брызг. Катя вынесла ей куртку, и Дарьяна рассеянно приняла ее, снова кивнув. Все ее внимание было в телефоне, а оттуда звучал зрелый, чуть хрипловатый мужской голос.

Катя услышала, как в конце разговора Юдина умоляюще проговорила в трубку:

— Пожалуйста, не говорите ему, что это я вам рассказала.

Яна вошла в комнату и села на кровать. Катя внимательно смотрела на нее, но соседка этого не замечала. Спросить, что случилось? Однако Яна заговорила сама:

— Если Сенька узнает, что это я его заложила, мне конец.

— Заложила? — удивилась Катя.

— Угу, — Яна опустила голову на руки, глухо простонала: — Я позвонила самому продюсеру группы … настучала на собственного брата. Анатолий Еж обещал подумать и перезвонить. Факинг шит, что ж я наделала?

— Но… зачем?

Яна выпрямилась, блекло усмехнулась:

— У нас с Сенькой разные ситуации были. Но так, чтобы совсем по краю ходить… Сейчас все серьезно, я чувствую. Если он на этот раз не выкарабкается — пропадет. Кэт, я видела столько народу, ушедших… на долбанную радугу нариков! Выпивка и наркота — и нет человека, физически он, может, еще и тут, а на самом деле — покойник! Продюсер «Сёклз» рассказывал, что потерял семью из-за алкоголизма и сам чуть не опустился на самое дно. Выкарабкался, потому что нашлись неравнодушные люди. Слава — это такой лабиринт, понимаешь? Ты есть, пока популярен, но это когда на взлете, а потом ищи выход, за что держаться в жизни.

Яна замолчала, глядя перед собой. Катя невольно перевела взгляд на стену. Там висел постер группы. Пятеро ребят на фоне пшеничного поля и загадочного круга, то ли вытоптанного любителями розыгрышей, то ли оставленного космическим кораблем пришельцев. Символично (*Сёклз (circles) — англ. круги). Ребята были серьезными, лишь Сен в середине улыбался кончиками губ.

— Я ведь ему говорила, что ценю нашу с тобой дружбу, что ты единственный адекватный человек, встреченный мной за долгое время, — Яна заговорила спустя несколько минут. Видно было, что признание дается ей нелегко. — И он… он же тоже радовался. А потом…

А потом Сен принял таблетку, ломающую все запреты, и просто стер все то приятное впечатление, что сложилось о нем у Кати. Она и сейчас продолжала брезгливо содрогаться при одной мысли о его прикосновениях и словах. Юдин отнесся к Кате как к очередному призу, за который, с его популярностью и харизмой ему было даже лень бороться, — сам в руки упадет. А не упадет — есть другие способы: запугать, заставить, тоже так, с ленцой, почти нехотя.

— Ёж говорил, что работал в специальном центре, типа реабилитационного, для молодежи. Я решила, что это наш последний шанс. Сен никого не послушает, только дядю Толю. Мне бы хоть какое-то решение… хоть какое-то. На клинику денег нет, да Сенька и не захочет там лечиться, даже по программе реабилитации. Я только надеюсь, что у него не так все запущено, что это не такая зависимость, что…

Яна не договорила, у нее ожил мобильный. Она заметалась по комнате, кусая губы и прислушиваясь к тому же хриплому голосу в трубке. Отключилась, сказав лишь «спасибо», но по тому, как это было сказано, Катя поняла: Ёж дал брату и сестре шанс.

— Он поговорил с Сеном, поставил жесткое условие, пригрозил, что выгонит, — с облегчением заговорила Яна. — Не сказал, что это я. Сказал, что на вечеринке кто-то видел, как брат брал колеса у Тимура. Короче, Сенька сильно испугался. У ничего нет, кроме меня и «Сёклз». Думаю, он скоро позвонит.

И действительно, через пару минут Яне позвонил брат. Она долго разговаривала с ним в коридоре. А вернувшись, встала у стола, за которым Катя делала уроки на понедельник.

— Я съезжаю. Ты не против?

— Нет, — вырвалось у Кати. Она быстро спросила: — В смысле? Из общаги или от меня?

— Из общаги. Я бы с тобой жила, ты норм. Короче, прости, что тебя кидаю, к тебе кого-нибудь подселят ведь, ну… лотерея.

— Справлюсь, — кивнула Катя. — Есть решение?

— Да. Продюсер забирает Сена в тик-ток хаус. Знаешь, что это такое?

— Слышала.

Кто-то рассказывал Кате, что молодежь, ведущая трансляции в популярном приложении тик-ток, объединяется в некое подобие коммун. Раскрутившиеся блогеры, большинство из которых тинейджеры, зарабатывают немалые деньги и предпочитают большую часть времени посвящать «работе» в обществе себе подобных, не отвлекаясь на «реал» Они снимают квартиры или дома, набивают их дорогой видеотехникой и заказывают доставку еды.

Яна сообщила, что Ёж снял дом для «Сёклз» в пригороде Каратова. Группу ждет большой проект в «тик-ток» и популярных соцсетях: ежедневные видео, онлайн концерты, реалити шоу повседневной жизни кумиров. Это модно. Это то, что реально работает в эпоху избалованной аудитории. Если за это время Сен придет в норму, продюсер оставит его в группе. В доме он будет под постоянным присмотром.

— И ты там будешь жить? — заинтригованно спросила Катя.

— Да, — кивнула Яна, — за еду и небольшую плату. Буду готовить для пацанов, убирать, стирать. И Сен всегда будет рядом.

— А универ?

— Придется по два часа ездить каждый день туда и обратно, но я справлюсь. Бывали времена и похуже, — Яна криво улыбнулась.


… Проснувшись утром, Катя увидела, что кровать соседки пуста, а с полок и из шкафа исчезли все личные вещи. Дарьяна уехала. Забавно получилось: когда Катя вселялась, Яна с ней не поздоровалась, а теперь не попрощалась, ушла по-английски. Но вопреки чувству сожаления и некоторой нотке вины в душе, Катя ощутила облегчение.

Комната, без всех этих жутких постеров и коллекции черепов, теперь казалась совсем другой. Исчезла эта, как Яна сама любила выражаться, криповость.

Катя с удовольствием выпила чая с бутербродами. Глядя на дождь за окном, она радовалась плохой погоде. Осень. В Катиной жизни время с сентября по ноябрь почему-то всегда были самыми спокойными и стабильными.

Мысли ее переключились на Глеба. Фразу за фразой она вспоминала их вчерашнее объяснение, бурное со стороны Глеба, но не с ее стороны. Возможно, Глеб подумал, что она превратилась в ледышку, но это не так. Если он еще помнит ее склонность к сдержанности, он обязательно поймет. Он ведь помнит, да?

Катя воспроизводила в памяти все его слова, быструю смену выражений лица, сопровождавшую его признания, интонацию, тембр голоса — всё это будто бы впечаталось в память.

Может, она слишком слаба? Может, потеряла остатки гордости? Вот так, сразу, всё простила, приняла все объяснения, поверила каждому слову? Простила, приняла, поверила. Ей давно плевать на все эти условности. Она собственным примером могла бы доказать, что непрощение высушивает душу.

Неизвестно, что ждет их с Глебом впереди, возможно, это очередной взлет, который закончится падением, но нужно использовать все возможности. Все. И научиться прощать. Мама стала счастливой, лишь когда простила отца. Неизвестно, какой путь у Кати, однако лучше учиться на чужих ошибках.

Он сказал, что зайдет за ней вечером. Как дожить до вечера?

В телефон прилетело аудиосообщение с незнакомого номера. Катя ждала информации от старосты параллельной группы и не задумываясь нажала на кнопку «принять».

Это была Саша. Из трубки понеслись такие оскорбления, что Катя остолбенела. Фоном для речи Максимовой (бывшая одноклассница, несомненно, была пьяна) стал шум воды, отдаленный гул голосов и музыка. Откуда она узнала номер? Ах, да, общий школьный чат. Кая мелькнула там не надолго, но Максимовой, надо полагать, хватило.

Суть длинного монолога сводилась к следующему: гадкая Екатерина Самарская разрушила отношения Глеба и Саши. Максимова ругалась эмоционально, громко, витиевато. Катя напряглась и постаралась отфильтровать маты и всхлипывания. Саша ни разу не упомянула о беременности. Вместо того чтобы расстроиться, прослушав сообщение, Катя разрыдалась от облегчения.

Это просто злость — ярость от потери. Для Саши Глеб навсегда потерян. У Максимовой нет никаких козырей, лишь бессильная агрессия. Катя смотрела в окно и продолжала плакать.

Минут через двадцать, поняв, что рискует на весь день остаться с красным носом и припухлыми веками, они ринулась в душ — умываться ледяной водой.

***

— Вот же… Саш, извини, но ты реально дура. Я вообще не понимаю, как ты собиралась на этом выехать. В любом случае ты мне продула, солнце мое.

Саша только отмахнулась. Это школьницей она вечно обижалась на Диану, а недавно осознала, что они разные и друг друга часто не понимают. И не удивительно: Ди за тридцатник, а Саша еще молода. Диана просто завидует. И втыкнуть не может: жить нужно ради радости, сиюминутного удовольствия, потому что неизвестно, что будет дальше.

Продула и продула, подумаешь. Зато кайфанула и отомстила за былой игнор. Конечно, так себе отомстила. Просто не хватило времени. Глебушка расплатился бы сполна… но что-то помешало. Что-то еще, кроме подозрительности Никитина. Впрочем, теперь уже не важно.

Жизнь коротка. Каждый день в ленте новостей какие-нибудь страшилки: кто-то разбился на авто, кого-то убил рак, а недавно один тип подавился и умер прямо в ресторане.

— Я все равно в плюсе, потому что развлеклась, — сказала Саша. — Хотя, признаюсь, план был фиговым. Просто я не знала, что еще придумать. Ди, да я почти победила! Давай за это выпьем!

— Ну, солнце мое, ты почти победила скорее потому, что я дала тебе фору. Бумажки, документики… старые узи с новой наклейкой, мне было не сложно. Все для тебя, — Ди улыбнулась. — И что бы ты делала, если бы действительно выиграла?

Диана тоже азартна. Это их с племянницей и сблизило.

— Ну замуж бы за него точно не пошла, — деланно засмеялась Саша.

Диана пожала плечами. Она явно подозревала, что, вопреки заявлениям о мести и развлечении, в этом споре племянница пожертвовала кусочком сердца. Если бы она знала, как Саша вчера рыдала в туалете, какое гневное сообщение отправила сопернице…

Впрочем, какой сопернице? Самарской? Да, голытьба выровнялась, замухрышка привела себя в порядок. Саша рассмотрела и одежду, и татушку, и пирсинг. Но это смотря с кем «Золушку» сравнивать. Никогда она до уровня Саши не дотянется. Просто по мировоззрению и популярности.

Саша проиграла спор, но не жалеет. Жить нужно сегодня. И жить по-разному. Иногда хочется пирожного, а иногда — сыра с плесенью и острого чили. Временами тянет подремать перед телеком с котом на коленях, а следующим вечером — оторваться в клубе, как в последний день.

Есть кое-что, в чем она Диане никогда не признается. Глеб был Сашиным личным пылающим огнем, у которого она грелась. Он был похож на водопад в горах, крушащий скалы одним своим существованием — вечный рокот, вечное течение, поиск, прорыв…

Нехило она все это только что сформулировала, даже сама не ожидала! Саша потянулась к телефону. Пока не забылось, нужно запостить мысль в инсте. Заметив ее жест, Ди тоже взяла со столика телефон. Саша не обращала на тетку внимания — писала чуть ли не с высунутым от усердия языком. Добавила к посту кучу туманных намеков на мучительный брейкинг-ап (*разрыв, расставание), украсила разбитыми сердечкам. Конечно, ни одного имени. Кому надо, тот поймет.

Гурмину плевать, он все знает. У них с Сашей только хороший, защищенный секс. Все технично, почти без чувств. Им обоим это нужно. У бывшего одноклассника проблемы в семье, с тех самых пор как он бросил универ. Гурмин старается как можно меньше бывать дома, ночует у подружек, сейчас живет с какой-то фифой.