Элли улыбнулась, поняв, что ее поддразнивают.

— Уверена, так и было. Просто я еще никогда не получала больше одного букета, а здесь так много, все пышные и красивые, как на подбор.

Малая гостиная вдовствующей герцогини буквально утопала в весенних цветах, их доставляли сегодня весь день. Около полудюжины букетов адресовались герцогине, их присылали другие светские дамы в знак благосклонно оцененного бала, но остальные — примерно дюжина — предназначались лично Элли.

Но от герцога Ройстона ни нашлось ни цветочка. Разумеется! Этот высокомерный джентльмен никогда бы не опустился до того, чтобы послать букет женщине, даже собственной подопечной, в знак успешного дебюта в обществе.

— Я тебя поддразниваю, дитя мое. — Эдит ободряюще улыбнулась. — Я очень рада твоей популярности.

Элли заставила себя улыбнуться в ответ.

— А вы не слишком утомились после долгого бала?

Вдовствующая герцогиня утром вновь вызывала доктора Франклина, но, как и в прошлый раз, Элли не позволили присутствовать. Хотя когда старая дама спустилась к ланчу, она не выглядела такой уж усталой, и предложение отправиться на прогулку исходило именно от нее.

Однако, верная своему обещанию, Элли все равно послала Джастину короткую, в официальных выражениях, записку, сообщая об утреннем визите доктора.

— Нет, не слишком, — категорично заявила Эдит.

— Ваш внук сегодня нанесет вам визит, как вы считаете? — Элли постаралась, чтобы ее вопрос звучал как можно более невинно, учитывая, при каких нелицеприятных обстоятельствах они вчера расстались с герцогом.

Не то чтобы она жалела о своей пощечине. Его высокомерная физиономия того безусловно заслуживала. И если оставить в стороне смятенные чувства Джастин Сен-Джаст оставался самым раздражающим человеком, которого она когда-либо знала. Ему и в подметки не годились те очаровательные молодые люди, которые наперебой желали с ней побеседовать, как только стало известно, что ее строгий опекун покинул бал.

Элли же отреагировала на его внезапный отъезд не так однозначно. По большому счету, она не могла объяснить свои чувства даже самой себе.

С одной стороны, она испытывала огромное облегчение, что больше не ловит на себе мрачного взгляда, когда рисковала посмотреть на герцога. Однако радость вечера куда-то испарилась, и она просто продолжала до окончания бала играть роль очаровательно-улыбчивой мисс Элеоноры Розвуд, подопечной герцога Ройстона и протеже вдовствующей герцогини. Эта противоречивость беспокоила. Она так сердилась на Джастина за то, что он сказал ей после поцелуя. Просто пришла в бешенство от его насмешки. И все-таки. Когда герцог покинул дом, все словно стало для нее каким-то бессмысленным и бесцельным. Хотя она не понимала, для чего еще существует бал, кроме танцев и флирта, которыми она только и занималась после ухода Джастина. Ей не стало легче, даже когда отбыли последние гости и она смогла укрыться в спальне. Слишком комковатая подушка, чересчур жаркие или, наоборот, холодные простыни. Не в силах заснуть, Элли снова невольно вернулась мыслями к происшествию в библиотеке. В глубине души она признавала, что это самое волнующее, самое чувственное событие в ее жизни. Но лишь потому, что оно было единственным в своем роде, а не потому, что она стала испытывать к Джастину более нежные чувства.

Наверное, этим можно немного утешиться. У нее не было возможности сравнить собственную реакцию на поцелуй Джастина. Возможно, так происходит всегда, когда джентльмен целует леди?

— Сомневаюсь, что Ройстон станет себя затруднять визитом, — отмахнулась вдовствующая герцогиня. — Покинув нас вчера, он наверняка отправился развлекаться в другое место и едва ли лег спать раньше утра.

Учитывая, что первоначально Джастин вообще не собирался на бал, он наверняка решил поискать более веселого развлечения, чтобы разогнать скуку. Вчера после его ухода Элли сама слышала, как бурлили сплетни на этот счет.

— Зная моего внука…

— Добрый день, достопочтенные леди.

Увидев, как с оскорбленным видом внезапно застыла вдовствующая герцогиня, Элли сразу поняла, что та не считает данного джентльмена достойным, тем более себе равным. Ей хватило одного взгляда на него, чтобы понять почему.

Лорда Драйдена Личфилда явно не смутило неодобрительное отношение вдовствующей герцогини, равно как и отсутствие улыбки на лице Элли. Он вежливо приподнял шляпу:

— Добрый день, ваша светлость. Мисс Розвуд. Как приятно снова видеть вас.

Элли не представляла, как себя вести перед лицом такой дерзости. Ей с самого начала не понравился этот человек, она знала, ни герцог, ни вдовствующая герцогиня его не одобряют, но не могла сделать вид, что они незнакомы, — это означало бы прямо его оскорбить. В конце концов, он титулованный лорд, а она более низкого социального положения.

— Не знала, что вы знакомы с подопечной моего внука, лорд Личфилд. — Эдит Сен-Джаст окинула его ледяным взглядом.

Личфилд улыбнулся, открывая желтоватые зубы.

— Ройстон вчера нас представил.

Услышав столь наглую ложь, Элли тихо ахнула. Герцог даже не думал их представлять, и, как ей показалось, специально. А без этого лорд Личфилд вообще не должен был к ней приближаться и заговаривать.

— Неужели? — Вдовствующая герцогиня внимательно посмотрела на Элли. Затем вновь повернулась к Личфилду, и ее взгляд похолодел. — Прошу прощения, лорд Личфилд, нам с мисс Розвуд пора ехать. Нас ожидают в другом месте.

Она вежливо кивнула.

— Ну разумеется. Вы не станете возражать, если я навещу мисс Розвуд в Ройстон-Хаус?

Элли снова ахнула, но теперь уже от тревоги. Эдит неодобрительно поджала губы от такой невоспитанности.

— Не думаю, что…

— Все визиты мисс Розвуд на будущую неделю уже расписаны, — прервал ее стальной голос Джастина.

Элли взглянула на него и вжалась в спинку сиденья, герцог смерил ее пронизывающе-высокомерным взглядом и снова повернулся к Личфилду.

— Тогда, может быть, через неделю? — с вызовом упорствовал тот.

— Нет, — холодно ответил Джастин. — А теперь, надеюсь, вы нас извините? Нам давно пора возвращаться в Ройстон-Хаус.

— О, конечно. Многоуважаемые леди.

Лорд Личфилд с насмешливым почтением приподнял шляпу, развернул коня и неторопливым аллюром отправился в противоположном направлении.

— Какой ужасный человек, — с отвращением пробормотала Эдит.

— Так и есть, — согласился герцог.

— Слава богу, ты вовремя появился, Ройстон.

— Не сомневаюсь, Ты бы и без меня успешно обратила его в бегство, — подмигнул тот, — когда оправилась от шока, что он вообще посмел вступить с тобой в разговор.

— Я тоже в этом не сомневаюсь. Но все равно благодарна тебе за вмешательство, — ответствовала вдовствующая герцогиня.

— За это нам стоит поблагодарить Стенхоупа. Я заходил в Ройстон-Хаус, — пояснил он, — и он сообщил мне, что вы вдвоем отправились на прогулку в парк.

— О чем только думал Личфилд, когда вздумал приближаться к моей карете! — снова презрительно фыркнула Эдит.

— Возможно, хотел снова повидать мисс Розвуд?

Вдовствующая герцогиня резко на него взглянула:

— О чем это ты? Надеюсь, ты не хочешь сказать, что Элли поощряла интерес со стороны столь неприятного джентльмена?

Элли подумала о том же самом. Неужели он даже на миг мог всерьез представить, что она поощряла лорда Личфилда хоть в каком-то смысле? Она посмотрела на него из-под ресниц и поняла, что он в бешенстве. Ледяной взгляд, поджатые губы, каменное лицо — все свидетельствовало об этом.

Он сердится на нее? Если да, то из-за чего?

Обратный путь в Ройстон-Хаус прошел в полном молчании, но гнев герцога так и не остыл. Элли видела, с каким выражением лица он скакал рядом с каретой на своем великолепном черном гунтере. Ни один человек в обществе не посмел бы с ним заговорить. К счастью, никто на это и не осмелился.

Элли никак не могла понять, отчего ей кажется, что его гнев направлен именно на нее. Что бы там он себе ни думал, она ничем не поощряла лорда Личфилда, ни словом, ни взглядом.

Но у нее все равно было такое чувство, что за каменным фасадом Джастина кипят связанные с ней эмоции, гнев, раздражение и еще, по какой-то необъяснимой причине, обида.

Почему он может быть обижен на нее? Загадка.


Отдавая Стенхоупу шляпу и перчатки, Джастин подумал, что, не будь с ним в парке бабушки и Элеоноры, он наверняка бы не удержался от искушения и расквасил Личфилду нос, невзирая на последующий публичный скандал.

Хотя, конечно, если бы дам, в частности Элеоноры, с ним не было, подобный конфликт вряд ли мог бы возникнуть. Но это был лишь вопрос времени, он не сомневался, что однажды они с Личфилдом все равно сойдутся врукопашную. И это будет для Джастина величайшее наслаждение, особенно после того, что он узнал сегодня от Ричмонда. Пока же он собирался держать язык за зубами и исподволь защищать Элеонору так, чтобы она сама об этом не знала.

— Бабушка, может, выпьем чаю в малой гостиной?

— Чаю, Ройстон? — Подобная уступка приличиям со стороны своевольного внука очень удивила герцогиню. — Мне не казалось, что ты такой поборник чаепитий, мой милый.

— Тогда бренди, — криво усмехнулся он.

— Займись этим, Стенхоуп, — велела Эдит, направляясь к огромной широкой лестнице.

— Сию минуту, ваша светлость.

Дворецкий растворился в глубине дома. Джастин и Элеонора остались у парадной двери.

Джастин остро ощущал, что они впервые после вчерашнего натянутого расставания остались наедине. Он, как правило, не страдал бессонницей, но вчера вечером обнаружил, что не может уснуть. Испытал неприятное чувство физической неудовлетворенности, злился за себя, что снова поцеловал Элеонору, и немало тревожился из-за предстоящего разговора с Ричмондом. Однако ему даже в голову не приходило, насколько ужасные вещи ему сообщит граф. Джастин невольно нахмурился, глядя на склоненную невинную головку Элеоноры, и подумал, как сможет рассказать ей правду, если подтвердятся подозрения Ричмонда. Рассказать и не сломить ее дух, которым он так восхищался, хрупкую стойкость, с которой она держалась в обществе.

Без сомнения, она никогда не испытывала нужды в светском обществе и даже сейчас не считала его важным в своей жизни. Джастин не желал, чтобы кто-то втаптывал в грязь ее независимый нрав, озорство и вызов открытого, прямого взгляда, который он столько раз замечал, когда они смотрели друг на друга. Мысль об этом казалась совершенно невыносимой. Нет, пока он не станет ничего рассказывать Элеоноре. Сначала надо провести собственное осторожное расследование и найти способ получить доказательства — либо опровержение — опасений Ричмонда, к которым приходится относиться со всей серьезностью, ввиду сомнений бабушки на этот счет.

Приличная девушка, юная и красивая, делающая первые шаги в обществе. Каково ей будет, если выяснится, что ее отец — ее настоящий отец — не кто иной, как лорд Драйден Личфилд, неисправимый игрок и повеса, от которого все шарахаются? Это стало бы несмываемым пятном на ее репутации.

Глава 9

Элли мучительно остро ощущала присутствие Джастина, тот стоял перед ней во всем своем греховном великолепии, одетый в прекрасно сшитый сапфирово-синий сюртук, контрастирующие с ним бежевые панталоны и коричневые гессенские сапоги. Неловкое молчание так действовало ей на нервы, что она заставила себя начать с ним малозначащий разговор. Вздернула подбородок, невзирая на то, что пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо, и, преодолевая неприятное ощущение где-то в затылке, произнесла:

— Боже, какой же вы невероятно высокий!

Его синие глаза, точно такого же оттенка, что и сюртук, широко раскрылись, точеные губы сложились в печальную улыбку.

— Как это грубо с вашей стороны, озорница. Воспитанные леди не должны так обращаться к джентльмену!

— Возможно, я слишком много времени провела в вашей компании? — дерзко парировала она.

— Возможно. — Он протянул ей руку. — Пойдемте. — И, видя, что Элли колеблется, добавил: — Едва ли вы хотите, чтобы бабушка отправилась нас искать, а она так и поступит, если мы не присоединимся к ней в малой гостиной.

Элли и не собиралась втягивать вдовствующую герцогиню в битву желаний, которая возникала, стоило им с герцогом встретиться. Она колебалась принять его руку совсем по другой причине. Всем существом чувствуя его близость, не хотела лишний раз к нему прикасаться, снова ощущать сквозь перчатку тепло его кожи, силу упругих мускулов. Рядом с ним она невольно чувствовала притягательный аромат, присущий только ему. Чистый мужской запах и бодряще-чувственный аромат одеколона, который наполнял ее сверху донизу и заставлял желать, чтобы он снова целовал ее, прикасался, занимался любовью.