— А сейчас на нашем радио песня Стаса Михайлова «Все для тебя»!

Я не успела вовремя сообразить, что говорил энергичный диджей, поэтому…

— В моей судьбе есть только ты,

Одна любовь и боль моя.

С тобою повстречались мы,

Родная женщина моя.

— Не-е-е-ет… — простонала и с досады ударила ладонью по рулю.

Быстро выключила радио и остаток пути до дома провела в относительной тишине. Относительной, потому что на дороге постоянно кто-то сигналил, переругивался и резко давил на тормоза, пугая меня громким скрипом колес по асфальту.

Дома меня встретили три вредные кошки. Беленькая сразу же стала тереться о ноги, оставляя на колготках длинную шерсть. Черная забралась на тумбочку и противно замяукала, привлекая к себе внимание и требуя, чтобы ей дали поесть. А куда ей есть? И так… валик на тонких ножках. Рыжая же развалилась посередине коридора и недовольно замахала хвостом, кося на меня злыми желтыми глазами.

— А ну, брысь, — шикнула я на Снежанну (обладательницу белой шерсти).

Сбросив лодочки на пол, стащила пиджак и пошла в ванную. Сейчас быстро приму душ и буду кормить этих вредных сожительниц дорогущим кошачьим кормом. Не едят они у меня, видите ли, что подешевле. Им подавай самое дорогое.

Переодевалась я в ванной комнате. Надев удобные спортивные штаны и майку, вышла и заозиралась по сторонам. Моих пушистых прохиндеек видно не было. Зато из комнаты послышался рев телевизора. Рев, потому что рыженькая опять лапой включила музыкальный канал, где сейчас надрывалась старая немецкая рок-группа.

— Кис-кис, — позвала прохиндеек, проходя в кухню.

Все миски были пусты. Ну да, если одна что-то не съедала, за ней пылесосом проходились остальные. Так что на полу всегда было чисто.

По коридору будто пронеслось стадо баранов, и вот вокруг меня уже вертятся голодные и наглые животные. Рыжая ударила по ноге лапой, за что и получила полотенцем по макушке. Белая стала играть с одной из мисок, а Пантера (та, что черная) не смогла долго находиться на своих четырех и повалилась на пол, брюхом кверху.

Быстро насыпав им корма, я полезла в холодильник. Сегодня я почти ничего не ела, и сейчас желудок недовольно урчал. Повезло еще, что пока я ехала в компании Богдаши, ему были не слышны мелодии моего живота. А если подумать, он навряд ли бы что-то расслышал за своим мощным храпом.

Достав кастрюлю с супом, я налила два половника в тарелку и поставила ее в микроволновку. Сейчас я разогрею себе ужин, и жизнь сразу же начнет налаживаться.

И вот я уже села за стол, взяла в руки ложку… И со стороны коридора послышалось пиликанье. Кто-то звонил на мой мобильный. Вздохнув, печально посмотрела на тарелку, потом на Снежанну, мысленно прося ее принести мой телефон. Но кошка лишь махнула на меня хвостом и плавной грациозной походкой пошла в комнату. За ней последовали и все остальные, оставляя после себя вновь пустые, вылизанные миски.

Пришлось вставать и идти в коридор самой. Достав из сумки смартфон, я посмотрела на экран и нахмурилась. Номер был незнакомый. И кому я понадобилась в это время?

— Алло, — приняв вызов, проговорила, прижимая трубку к уху.

— Нина Григорьевна? — послышался голос Богдана.

— Эм… — я немного растерялась от неожиданности. — Да. Что-то случилось, Богдан Федорович?

И откуда у него мой номер? Его-то я попросила, а вот свой не давала!

— Да, мне что-то так плохо… А в скорую звонить не хочется…

И это взрослый мужчина? Эх… Вот почему у меня все не как у людей? Отношения, если и начинаются, то очень быстро заканчиваются. Друзья… Их мне заменили три наглые кошки. И вроде всего тридцать лет, а живу будто старенькая бабуля, у которой уже никого нет. Но это ладно. Почему взрослый самодостаточный (пусть и стеснительный) мужчина, не может позвонить в скорую, если ему так плохо?

— Продиктуй номер полиса, я сама им позвоню, — сказала, не горя желанием никуда ехать.

На столе стоял нетронутый суп, кошки в комнате слушали музыкальный канал и пытались подпевать, тихо мяукая, соседи за стеной делали явно что-то не очень приличное, благодаря бога за слияние друг с другом. Какой к черту Богдан? Ради тарелки супа можно хотя бы на время забыть о своей странной любви.

— Полис я куда-то задевал, — сокрушенно сказал мужчина.

— Как можно потерять столь важный документ, Богдан? — зашипела в трубку.

Ох, повезло ему, что он сейчас не рядом! Повезло! А иначе точно бы чем-нибудь огрела. Я только приехала домой, устала как собака, а он…

— Я всегда был рассеянным…

О, да… Помню я, как в девятом классе он потерял свой дневник. В портфеле потерял. А всего и надо было, в учебник литературы залезть. Пока сама не нашла, он так и сокрушался. Чуть ли не плакал с досады. Я тогда как раз с ним за одной партой сидела. Может поэтому и влюбилась? Как говорится, «стерпится-слюбится». У нас, правда, немного по-другому было, но все же.

— Богдан Федорович, — я постаралась взять себя в руки, — посмотрите еще раз. Мне не улыбается приезжать к вам домой и лично искать документы. Еще в школе надоело это неблагодарное занятие!

Да, понимаю, тактика по завоеванию мужчины немного странная. По-хорошему надо было включить материнский инстинкт и на крыльях любви мчаться в сторону Западного административного округа. Но… Я хочу есть! А Богдан и так, рано или поздно, будет моим. Никуда не денется. Влюбится и женится.

— Ну, Нина…

Я застыла в коридоре каменным изваянием. Он назвал меня по имени? Я не ослышалась? Мне не померещилось? Нет, определенно, где-то на самой высокой горе рак свистнул. Или кого-то все же петух в одно место клюнул? Как узнать?

— Звони по сто двенадцать, — буркнула и хотела было выключить телефон и идти на свидание с супом, как мне в ухо прилетело следующее:

— А я, между прочим, в школе твой портфель носил.

М-м-м-м… И что он делает? До этого же прикидывался, что знать не знает, а тут про портфель вспомнил!

— Один раз, — отрезала я. — И то полпути до моего дома. Потом ты заныл, что у тебя спина болит.

— Может, я хотел, чтобы за мной поухаживали.

Так-так-так. Я определенно чего-то не знаю. Где эти стеснение и смущение в голосе? Откуда сии игривые нотки? Или мне послышалось? Да, определенно. Уже всякие небылицы мерещатся с голоду.

— Ладно, — я все же решила сдаться. Не отстанет ведь. А суп я успею и за пару минут съесть, если потороплюсь. — У тебя что, давление или отравился чем? Температура?

— Да, температура высокая, — чуть ли не замогильным голосом произнес Богдаша.

— Жди, примерно через час буду.

Вздохнув, мой бывший одноклассник повесил трубку. Я же помчалась в кухню. Не хватало еще в голодный обморок упасть. Или желудок посадить.

Быстро утолив мучавший меня голод, стала собираться. Кошки решили выбраться из комнаты и посмотреть, чего это их хозяйка не идет отдыхать. Ведь Снежанну надо было погладить, Пантеру вычесать, Апельсинку почесать за ушком. А тут никакого внимания со стороны презренной человечки.

— Простите, девочки, но сегодня я буду поздно, — разведя руками, сказала, поочередно смотря на недовольные моськи кошечек, что ровной шеренгой выстроились в проходе между коридором и комнатой. — Неотложные дела.

Деловой костюм надевать не стала. Все же не на работу ехала. Да и разряжаться ради болезного не торопилась. Нельзя, чтобы он так быстро понял, что у меня к нему есть определенный интерес. Поэтому выбрала простые светлые джинсы, свободную красную футболку без всяких надписей и удобные мокасины. Волосы собрала в хвост, чтобы не мешали. Да и подкрашиваться не стала. Что-то подсказывало, что разрядись я в алое короткое платье, Богдаша бы не оценил. Понимала, разумеется, что прошло довольно много времени, а привычки и вкусы меняются… Однако, думаю, не в случае с моим бывшим одноклассником. А он еще в школе не смотрел в сторону самых красивых девочек.

— Пока, дорогие, — я помахала своим питомицам на прощание и вышла из квартиры.

Честно признаюсь, ехать никуда не хотелось. И если бы не Богдаша, я бы плюнула на все и просто вызвала врача. А там уж пускай они сами разбираются. Но это была моя школьная любовь, и мужчину было искренне жаль. Вдруг он и, правда, стесняется звонить в скорую?

Сев в душную машину, тут же открыла окно, чтобы в салон попало хоть немного свежего ветерка, который в это время уже начинал немного освежать землю. Потянувшись рукой к радио, замерла на пару секунд в нерешительности. А что если… Ну, нет. Не может мне так «везти» на одного конкретного исполнителя.

Рискнув, все же нажала на кнопку магнитолы и услышала радостный голос ведущего какой-то рубрики. Жизнь определенно налаживалась.

Выехав со двора, нырнула в поток машин и помчалась в уже известную сторону. Благо адрес сохранился в памяти навигатора.

— Погода радует солнцем и жаркими деньками, — вещал приятный мужской голос. — И в связи с этим, для вас сейчас споет…

Только не Михайлов, только не Михайлов, только не Михайлов.

— Для вас споет Трофим!

Уф-ф-ф…. выдохнула.

Салон наполнился звуками зажигательной мелодии.

— Вот ведь как бывает в жизни подчас,

Наша встреча караулила нас.

Я заметил твой смеющийся взгляд

И влюбился, как пацан, в первый раз.

А ты стоишь на берегу в синем платье,

Пейзажа краше не могу пожелать я.

И, распахнув свои шальные объятья,

Ласкает нас морской прибой-бой-бой…

Постукивая пальцами по рулю, я мчалась по дороге, радуясь ласкающему лицо ветерку. Хорошо-то как. Если бы не выхлопные газы, слышащийся время от времени из машин мат и тормозящие меня по пути автомобили, можно было бы считать, что жизнь удалась.

Я все же попала в небольшую пробку, из-за чего и задержалась, приехав к дому Богдаши не через час, а через полтора. Думаю, он не сильно расстроился. Тем более, телефон молчал. Значит, мужчина не переживал, что его коллега так долго отсутствует.

Выйдя из машины, поставила ее на сигнализацию и поспешила в сторону подъезда. Оттуда позвонила на номер Богдана и уточнила у него номер квартиры. Когда мне открыли дверь, юркнула в полумрак подъезда и сразу же поморщилась. Тут явно жил табун кошек.

Поднявшись на третий этаж, я нажала на кнопку звонка, что располагалась возле нужной мне двери, и стала жать, когда же мне, наконец, откроют. Спустя пару секунд послышался щелчок, и дверь распахнулась, являя моему взору растрепанного, бледного Богдана, закутанного в одеяло до самого подбородка.

— Ты же совсем недавно чувствовал себя нормально, — всплеснув руками, сокрушенно сказала, входя в квартиру. — Как тебя так угораздило?

— Нина Г…

— Просто Нина, — перебила я мужчину.

Быстро сняв мокасины, легко обнаружила, где расположена ванная комната и пошла мыть руки.

— Градусник есть? — спросила оттуда.

— Да, — прохрипел Богдаша и, открыв дверь ванной, всучил мне чистое полотенце. — Померить?

— Меряй, — кивнула, вытирая руки. — Ты один живешь или с кем-то?

— Один. Стал бы я вам…

— Тебе, — махнув рукой, снова перебила болезного. Вот заладил. Мы же не на работе.

Последнюю фразу я произнесла вслух. Богдан сначала нахмурился, но потом все же кивнул, соглашаясь с моими словами.

— Горло болит? Насморк?

— Горло болит, насморка нет.

— Мед дома имеется?

— А зачем?

— Богдан, — я вышла из ванной комнаты и строго посмотрела на жмущегося к стене коридора бывшего одноклассника. — Ты вроде взрослый мужчина. А ведешь себя так, будто тебе всего лишь десять лет. Если не меньше.

— Но ведь вам, Нина Г…

— Просто Нина, — процедила я, проходя в кухню. — Так мед есть?

— Есть, — послышался спокойный голос за спиной. — Недавно купил. Как чувствовал, что пригодится.

— Угу, пригодится, — буркнула я. — Заваривай себе горячий чай и клади туда ложку меда. Если хочешь, подогрей молока.

— Молока нет.

Эх… и угораздило же меня влюбиться в великовозрастного ребенка. Стоит такой потерянный, бледный, растрепанный. В одеяло клетчатое кутается. Блестящим взглядом по кухне шарит.

— Тогда чай. Чайник-то у тебя есть?

— Есть.

— Тогда чего стоим, заваривай. Это же твоя кухня.

Мужчина прошел мимо меня к стоящему с краю стола чайнику и стал суетиться, насыпая себе в чашку заварку и кладя ложку меда. Слишком энергично суетиться для больного и страдающего от температуры.

— Богдан, а ты точно болен? — все же решила задать волнующий меня вопрос. — Или придуриваешься? Все-таки тридцать лет уже, не мальчик, чтобы подобными глупостями заниматься.