Лана Мур - (Не)случайная для принца

Вот, сволочь!

Звон стекла, треск ломаемых кустов. Как жаль, что под окном не бетонная площадка. Тогда к изрезанной роже добавились бы еще пара-тройка сломанных костей.

Я надеялся только на то, что порезы достаточно глубокие, и без обращения к специалисту не обойтись. А уж Грег сможет их достать.

С улицы долетел рев мотора. Я подбежал к окну — лжеврач успел доковылять до конца дорожки и там его подхватил байкер.

Байк на территории больницы? Да кто вы, черт возьми, что смогли позволить себе такое?

Третье покушение. Это из того, что я знаю. Уже переходит в систему. Дольше оставаться здесь может быть небезопасно. Пока не узнаю, кто за всем этим стоит и откуда ждать следующий удар, необходимо спрятать Мию как можно надежнее. Но куда?

Точно не ее общежитие. Даже у Вивьен она не будет в безопасности. Кто знает, может именно близкая подруга и точит на нее за что-то зуб.

Мой дом? Он, конечно, охраняется, но сомневаюсь, что мама и Голди придут в восторг от этой идеи.

Грег? Ему доверял, но тоже до определенного предела. Кажется, он ни в чем не может отказать будущей невесте.

О женихе вообще речи быть не может. Как ни странно, именно он вызывал у меня наибольшие подозрения. Новая попытка нападения произошла как раз после того, как он узнал о местонахождении Мии, а на яхте?.. Может, и тогда знал, где она будет находиться. И не пожелал встретить, когда нас спасли. Возможно, что я стал помехой каким-то его планам относительно Мии, и драгоценный женишок решил, что раз она не достанется ему, то не достанется никому?

Тогда встает закономерный вопрос — а кто такая Мия? Чем, неизвестная, выросшая в приюте сиротка заслужила, что прикладывается столько усилий, только бы устранить ее.

Вопросы множились как кролики, и хоть бы на один появился ответ.

Хотя, на один, кажется, появился.

Я подошел к шкафу, вытащил сумку и побросал туда вещи.

— Ты что делаешь? — наконец подала голос Мия. Все это время она только растирала рубец на шее и молча следила за мной взглядом.

— Не поняла? Тебе надо убираться отсюда.

— Что здесь произошло? — вбежала запыхавшаяся Зилла.

Наконец-то.

— Всего лишь пытались задушить вашу пациентку. Как видите, ничего важного, — зло бросил я. — Где вы были?

— Я… меня вызвали в приемный покой… — растерянно лепетала она, и я понял, что зря сорвался. Зилла такая же жертва заговора. Ее специально устранили, чтобы без помех подобраться к Мии, но, видимо, не предполагали, что в палате окажусь я.

— Я забираю ее. Выписывайте и дайте назначение на лечение, — распорядился я. — Вы не в состоянии обеспечить безопасность пациентов.

Зилла попробовала возражать, но стушевалась под непреклонным взглядом и убежала, а я повернулся к Мии.

К счастью, она оказалась более здравомыслящей, чем медсестра. Пока я пререкался, успела собраться и даже переодеться. Видимо, поняла, что случайностью здесь и не пахнет.

— Куда мы пойдем?

Тихий голос, доверчивый взгляд и красная полоса на шее. Хотелось обнять ее, укрыть от всех, сказать, что все будет хорошо, но расслабляться рано.

— Сначала ко мне. Я тоже соберусь, а потом в безопасное место.

Конечно, совсем безопасным оно не было, здесь я немного преувеличил. О моей холостяцкой берлоге знал Грег. В список подозреваемых он, конечно, не входил, но мог проболтаться. Придется положиться на его сдержанность.

Осталось незаметно покинуть больницу. Я не отметал вероятность, что за больницей могу следить и не мог пренебречь этим.

В решении этого вопроса помогли несколько хрустящих бумажек и чувство вины Зиллы.

Она провела нас через вечно забитый и суетный приемный покой и посадила в неотложку.

Под завывание сирены мы промчались по городским улицам и остановились у высотки на окраине студгородка. Здесь нас точно искать не будут.

Еще пара бумажек перекочевала из моего кармана в карман водителя, и машина въехала почти в подъезд под возмущенный возглас консьержа.

— Ты меня не видел, — обменял еще несколько бумажек на дубликат ключей от моей квартиры.

Консьерж сразу же отвернулся с независимым видом. На его скромность я мог безоговорочно положиться. Сколько бы раз ни скрывался здесь от не в меру разошедшейся маменьки, какие вечеринки ни устраивали с Грегом, он ни разу меня не подвел. Слишком хорошо знал, с какой стороны бутерброд намазан икрой.

— Входи, пока поживем здесь, — распахивая массивную дверь, сказал я и зачем-то добавил: —Вместе.

Мия не возражала, только с любопытством осматривалась.

Мне все время казалось, что нахожусь в дурном сне и вот-вот проснусь. Даже когда незнакомец в белом халате затянул у меня на шее пластиковую трубку, и я чуть не задохнулась, все равно думала, что сплю.

Это не могло происходить на самом деле. Кто и почему может желать мне смерти? Ведь я никто. Даже меньше, чем никто.

А потом потасовка незнакомца и Рэна.

Я наблюдала за ними, будто сидя в кинотеатре. Зрелище было завораживающим и устрашающим одновременно.

Если на острове из рафинированного хлыща только проклюнулся сильный и решительный мужчина, то сейчас он раскрылся полностью. Не осталось и намека от холеной небрежности.

Собранный, стремительный и расчетливый, Рэн не спускал с него глаз и чутко реагировал на малейшее движение. Холодный сосредоточенный взгляд, стиснутые челюсти. Напружинившийся и готовый к броску, он бы не упустил незнакомца, если бы тот не сиганул в окно.

Губы Рэна шевельнулись, будто он беззвучно выругался, затем повернулся и велел собираться. И я снова беспрекословно повиновалась. Я себя не узнавала, будто внутри отключили функцию, отвечающая за критическое мышление.

Безропотно села в больничную машину и позволила везти себя неизвестно куда.

Ничего не ответила на довольно нахальный взгляд консьержа. Словно кукла вошла в лифт и остановилась только на пороге квартиры.

— Входи, пока поживем здесь, — пригласил Рэн и добавил: — Вместе.

— А как же Ви? — в первый раз за все время с момента появления в моей палате странного доктора, я смогла говорить. Словно кто-то повернул ручку громкости.

— Ей пока лучше не знать где ты находишься, — непреклонно сказал Рэн. — До тех пор, пока я не пойму что происходит.

— А Адам?

— Он тем более, — жестко бросил Рэн. — Если ты способна соображать, то не могла не заметить, что на тебя напали сразу после его визита.

Где-то на подсознании, фоном отметила, что Рэн прав, но зачем это надо Адаму? Так не хотел на мне жениться? Так я вроде и не просила. Даже если и хотел мне навредить, вряд ли стал бы так подставляться. Кто еще желал, чтобы я исчезла?

Я вспомнила внимательный взгляд Голди. Кажется, тогда в нем проскользнула грусть. Можно было бы поставить на нее — ревнивая невеста, — но это не вязалось с образом утонченной и воспитанной Голди. Она на это не способна, да и опасаться ей нечего.

— А Голди?

Вспомнив о невесте Рэна, я опять ощутила укол совести — что она почувствует, когда узнает, что мы какое-то время жили здесь вдвоем?

— Ей тоже лучше не знать… для чистоты расследования, — немного подумав, ответил Рэн, и я выдохнула. Он тоже не думает на нее.

— Чем займемся? Есть хочешь? — Рэн подошел так близко, что я почувствовала отголосок аромата мяты и лимона. Живот предательски свело, вот только не от голода. Взгляд сам собой скользнул по слегка осунувшемуся лицу, по обтянутой футболкой груди, по тренировочным брюкам, свободно лежащим на узких бедрах, и я поспешно отвела глаза.

— Я бы принял душ, — словно защищаясь от него, ответила я.

Недопустимые мысли о Рэне, больничный запах, ощущение затягивающейся на шее трубки — я чувствовала себя невыносимо грязной, подлой. Хотелось не только смыть с себя даже воспоминание о больнице, но вывернуть голову наизнанку и как следует прополоскать мозги. Я не могу быть настолько неблагодарной.

— Конечно, — Рэн взял меня руку.

Тело словно прошило разрядом тока. Я вздрогнула, хотела отнять руку, но Рэн держал крепко.

— Пойдем, не бойся. Здесь тебе ничего не грозит.

Мне показалось, его голос осип?

Весь интерьер был выдержан в разных оттенках белого. Даже ажурные перегородки, разделяющие на зоны огромное пространство, были ослепительно белыми. Квартира могла показаться скучной и невыразительной, если бы не яркие акценты — огромные абстракции на стенах. Они привлекали взгляд и зачаровывали. Хотелось одновременно подойти, рассмотреть каждый мазок и отойти подальше, чтобы охватить взглядом всю картину. На фоне их яркости совершенно терялись жемчужно-серые диваны и кресла, столы из прозрачного пластика. Ни одной занавески на панорамных окнах, за которыми простиралась бескрайняя синь океана. Минимализм и роскошь создали здесь неповторимую, изысканную атмосферу.

Я была на грани эстетического оргазма, когда Рэн потянул меня за руку, и мы стали подниматься по прозрачной, подсвеченной бело-голубым светом лестнице. Я сразу вспомнила яхту. Кажется, такие лестницы его фишка.

Оказавшись на втором этаже, я совсем потеряла дар речи — здесь царил все тот же роскошный минимализм. Единое пространство почти не нарушалось вторжением стен. Даже ванна — невероятная, больше похожая на бассейн, с мраморными ступеньками и широкими бортиками — стояла рядом с такой же исполинской кроватью, и не огороженная ничем… Сразу видно, что хозяин не привык делить свое убежище с кем-либо еще. И как нам здесь жить?

— Вот ванна. Сверху душ.

Что?

Я подняла голову — в потолке виднелись отверстия.

О-фи-геть. То есть я могу стоять практически посреди спальни и принимать душ? А что при этом будет делать Рэн? Сидеть на кровати и пялиться?

— Кран, регулировка температуры и напора воды там, — указал он на бортик ванны. — Думаю, разберешься. Держи, — сдернул с кронштейна и протянул большое полотенце. — Не буду тебя смущать, посмотрю, что есть в холодильнике.

Наши пальцы соприкоснулись, и Рэн не сразу убрал руку. Какое-то время он еще смотрел мне в глаза, потом шея напряглась, плечи окаменели, и Рэн, словно нехотя, отвел глаза.

— Да, надо перекусить.

Я голода не чувствовала. Возможно, Рэн проголодался, но мне показалось, что он искал достаточно веский повод, чтобы уйти.

Я смотрела, как он удаляется, и изо всех сил стискивала полотенце. Сердце в груди сжималось точно так же.

Внизу негромко хлопнула дверца, и я вздрогнула.

— Хватит стоять столбом, — обругала я себя и начала раздеваться.

Сначала было неловко, я чувствовала себя так, будто голая вышла на улицу, но стоило опуститься в наполненную пеной ванну, как мята и лимон вытеснили все ненужные мысли.

Тугая ароматная пена, взрывающиеся шарики соли, валик полотенца под головой и бескрайняя синева перед глазами — что может быть чудеснее?

— Мия, ты там живая? — голос Рэна прервал мое блаженство.

Наверное, он тоже хочет освежиться, — опомнилась я и поспешно выпрыгнула из пенного рая.

Осмотрелась в поисках одежды. Упс!.. Сумка осталась внизу, а в моем распоряжении только полотенце.

Неужели придется спуститься почти что голой?

Туго затянув полотенце на груди, я осмотрелась, но ничего подходящего не увидела. Ну почему я чувствую себя такой уязвимой?

— Мия! — голос Рэна придал решимости. Еще не хватало, чтобы он поднялся и увидел меня в таком разобранном состоянии.

Нет, я буду излучать уверенность, даже в этом нелепом полотенце. Да!

Оправила махровый кокон, чтобы он ненароком не слетел, вздернула голову. Вот так и надо к нему спуститься.

Мокрые волосы хлестнули по спине и разметали на мелкие кусочки с трудом собранное достоинство. Я снова превратилась в маленькую, неуверенную в себе девчонку, в первый раз вышедшую за переделы приюта и страшно переживающую, что ее засмеют. Впрочем, в тот раз именно так и произошло.

— Мия, тебе помочь?

Только не это. Он и я здесь, рядом с ванной и огромной кроватью. Его руки… Нет, этого я точно не могу допустить.

Наплевав на то, какое произведу впечатление, я пошлепала по лестнице. Босые ноги оставляли отпечатки на подсвеченных ступеньках, и я чувствовала себя, по меньшей мере, вандалом. Здесь, наверное, надо ходить в мягких тапочках, чтобы не дай бог ничего не запачкать и не поцарапать.

Рэна увидела у основания лестницы. Он стоял и смотрел вверх, не понимая, что меня так задержало.

Рассеянный свет одел его молочной дымкой, четче обозначив тени залегшие под глазами и на щеках. Рэн держался спокойно и уверенно, но именно сейчас я видела, что он устал больше, чем хочет показать. Да и футболка на груди как-то странно вибрировала.