Лана Мур - (Не)случайная для принца

Другой на его месте не преминул бы воспользоваться ситуацией, вызвал к себе жалость, желание позаботиться, а Рэн оставался хозяином положения и окружил заботой меня.

Придерживая полотенце, чтобы оно не предоставляло занимательный обзор снизу, я осторожно спускалась и представляла, как изящно буду кувыркаться, если ненароком оступлюсь.

— Все в порядке? — уточнил Рэн, подавая мне руку.

— Да, — ответила я и, стараясь скрыть смущение, осмотрела себя. — Не очень похоже на платье для визитов, но больше ничего не нашла, а сумка осталась внизу.

— Прекрасно выглядишь… — начал он, но я нервно усмехнулась, и Рэн осекся. — Впрочем, твоя сумка около дивана, можешь переодеться, а я тоже освежусь, — он устало потер щеку, оставив на ней мелкие веточки зелени.

— У тебя… — и раньше, чем успела подумать, коснулась пальцами его лица. Кожу кольнуло успевшей отрасти щетиной. Веточки застревали в ней и не желали счищаться.

— Что? — Рэн непонимающе крутил головой, еще больше осложняя мне задачу.

— Зелень… на лице.

Недолго думая, он взял край обернутого вокруг меня полотенца и потянул, вытирая лицо.

Я успела только протестующе пискнуть и схватить ускользающую ткань.

Реакция Рэна оказалась молниеносной — он обхватил меня за талию и крепко прижал к себе, удержав заодно и полотенце.

— Зачем ты это сделала?

Пальцы сильнее впились в спину, а синие глаза зло сверкнули.

— Что? — не поняла я.

Попыталась освободиться от стальной силы рук, но оказалась еще крепче притиснута к каменной груди.

Даже не могла пошевелиться, чтобы поправить полотенце. Оно держалось только за счет наших прижатых друг к другу тел.

— Вот это, — процедил Рэн сквозь зубы. Крылья его носа напряглись и раздулись, взгляд, стремительно темнея, неторопливо скользил по голым плечам, по груди, почти неприкрытой сползшим полотенцем. — Ты решила со мной поиграть?

Его рука поползла вниз по спине, смяла полотенце, прихватив заодно и ягодицу.

Даже за спасение собственной жизни я не собиралась терпеть подобное хамство.

Звон пощечины, казалось, разлетелся по всей квартире.

Синие глаза удивленно распахнулись, стальной капкан пальцев ослаб, и Рэн отшатнулся.

— У тебя что, раздвоение личности? — воскликнула я.

Сам едва не сдернул с меня это несчастное полотенце, а теперь меня же и обвиняет?

— Знаешь, я уже не уверена, что воспользоваться твоим гостеприимством — это хорошая идея, — запахнув полотенце потуже, я предусмотрительно отступила. — Думаю, что у себя в общежитии, я была бы в большей безопасности.

Взглядом отыскав сумку, я побежала к ней, но Рэн, бросившись наперерез, неожиданно оказался у меня перед носом.

— Не подходи ко мне и не прикасайся! — с трудом затормозив, чтобы не врезаться в него, я подняла указательный палец и едва не ткнула в высокомерный нос. — Я боюсь сумасшедших. Если сделаешь еще хоть шаг, я закричу.

Прищуренные синие глаза метали молнии. Уверена, что мои сверкали не менее ярко. Удивительно, как квартира еще не вспыхнула от наших взглядов.

Все, что я сейчас хотела — это оказаться от него как можно дальше, пока не сделала чего-нибудь ужасного.

— Можешь оставить себе, — уже мало что соображая от злости, выпалила я. — Надоест носить девчоночьи шмотки, отдашь Вивьен, — и бросилась к входной двери.

Несколько раз поскользнулась на глянцевом полу, чем Нордейт не замедлил воспользоваться.

Едва я схватила ручку, как широкая ладонь впечаталась в дверь рядом с моей головой.

Сердце упало в пятки и билось так сильно, что я подпрыгнула.

Темные брови сурово сошлись на переносице, практически погасив гневное сверкание глаз, губы сжались так сильно, что превратились в узкую полоску.

«Сейчас он меня прибьет», — промелькнуло в голове.

Я сжалась и метнулась в другую сторону, но дорогу преградила вторая, перевитая венами рука.

Синее сверкание приближалось, пока не заслонило весь обзор, а мятно-лимонный запах вытеснил весь кислород.

Нордгейт молчал и тяжело дышал. Челюсть обозначилась четче, на щеках перекатывались желваки.

Казалось, что сердце у меня бьется во всем теле сразу. Дверь вибрировала и больно ударялась в спину.

Руки, упершиеся в дверь с обеих сторон от меня, медленно сжались в кулаки.

Рэн качнулся ближе, и мои глаза захлопнулись сами собой. Воздушная волна прошлась по щеке, руке. Я вздрогнула и напряглась, ожидая, что последует дальше.

От металлического щелчка в животе что-то болезненно дернулось.

— Не думаю, что выходить на улицу в полотенце — это удачная идея, — глухо выдохнул Рэн мне в ухо.

Я инстинктивно схватилась за узел на груди.

— Переоденься, — отрывисто бросил Нордгейт. — Так будет лучше для нас обоих.

Качнувшись еще ближе, отчего я чуть не задохнулась, он оттолкнулся от двери, круто развернулся и взлетел по лестнице. Почти сразу же на втором этаже раздался шум падающей воды.

Надеюсь, он не воспользуется этим, чтобы подсматривать.

Оглядываясь и безуспешно стараясь спрятаться за ажурной перегородкой, я торопливо перетряхивала содержимое сумки.

Ну, Ви! Ну, подружка! Ни одного нормального тренировочного костюма. Если не короткая кружевная сорочка, то микроскопическая пижама.

И что мне теперь с этим делать?

Я вертела в руках коралловую майку с глубоким, хорошо хоть без кружева, вырезом и шорты, судя по длине, едва прикрывающие зад.

Вода наверху замолкла, показывая, что мое время истекло, и я поторопилась запрыгнуть в безнадежно маленькую пижаму.

У Нордгейта снова есть повод обвинять меня в непорядочности.

Я вздохнула и вышла из-за перегородки.

Рэн успел переодеться и легко сбежал с лестницы.

Откуда он вытащил одежду? — раздумывала я, рассматривая светлые полотняные брюки и просторную рубашку с закатанными рукавами. Когда я металась в поисках хоть чего-то, то ничего не попадалось на глаза. Может, там есть не замеченные мной встроенные шкафы?

— Садись ужинать. Наверняка, голодная, — он прошел мимо меня, будто мимо каменной статуи и с точно таким же выражением лица. — Садись-садись. Все равно не сможешь выйти до тех пор, пока я не решу, что это безопасно.

Больше всего хотелось сейчас гордо отвернуться, чтобы он понял, где я видела его мнение и его самоуправство, но желудок протестующе сжимался, напоминая, что с утра я ничего не ела. Запах сливочного масла и омлета с травами только усиливал голодные спазмы, а дразнящий аромат копченого мяса чуть не довел до обморока.

Надо поесть, тем более, что это сможет отдалить время сна…

Пока я осторожно, будто приближаась к задремавшему хищнику, подходила к заменяющей обеденный стол барной стойке, холодный взгляд Рэна скользил по моим голым ногам, по груди, едва прикрытой тонкой майкой, по шее и рукам. Я чувствовала его взгляд, будто кто-то вел по коже кусочком льда, и покрывалась мурашками.

— У тебя потеплее ничего нет? — жестко, даже грубо спросил он.

— Нет, Ви собирала сумку, — ответила я и поджала губы. Мне не понравился, как прозвучал мой голос. Я словно оправдывалась за то, в чем не была виновата.

Присела на самый дальний от него табурет, но даже на таком расстоянии меня окатывало волнами холода.

— Садись ближе, я не кусаюсь, — сказал Рэн таким тоном, что даже если бы возникло желание последовать его приглашению, то сейчас оно точно пропало бы.

— Мне и здесь неплохо, — совсем недружелюбно отозвалась я.

С каждым словом, с каждым движением напряжение между нами возрастало, и я с тоской думала о предстоящей ночи, приближения которой ждала и одновременно боялась.

— Как хочешь, — накладывая омлет мне на тарелку, он мотнул головой, убирая с глаз упавшую челку, и с волос полетели капли воды. Холодной воды, а когда наши пальцы соприкоснулись на тарелке, то показалось, что он принимал не душ, а сидел в холодильнике.

Совсем с ума сошел? Только начал лечение от простуды, и снова лезет в холод? Решил окончательно слечь, и чтобы я тут изображала примерную медсестру?

— У тебя температура не поднялась? Пальцы ледяные, — все-таки не смогла не поинтересоваться.

Ну вот какое мне дело до его здоровья, а?

— Хорошо, что напомнила, — Рэн спрыгнул на пол, прошел к своей сумке, но вскоре вернулся и положил передо мной несколько таблеток. — Зилла передала, чтобы не запускали лечение, — сквозь зубы процедил он и принялся с аппетитом уплетать собственноручно приготовленный омлет.

Смотреть, как под тонкой тканью перекатываются упругие мышцы, можно было бесконечно, почти как на огонь ил воду, но аппетитный аромат вернул в реальность, и я последовала примеру Рэна. Уплетая предложенный ужин, не смогла не признать, что повар из изнеженного аристократа получился неплохой. Омлет таял на языке, а пряные травы разжигали аппетит. Я не удержалась и кусочком хлеба собрала весь оставшийся сок под недоуменным взглядом Рэна. Кажется, такого ему еще не приходилось видеть.

— Может, еще чего-нибудь хочешь? — поинтересовался он, осматривая немалых размеров блестящее чистотой блюдо.

— Наелась, — ответила я, проглотив таблетки.

— Тогда поднимайся спать, — предложил он и, поймав мой настороженный взгляд, пояснил: — Я буду спать здесь на диване. Ты слишком легко одета, — снова неодобрительный взгляд прошелся по мне с головы до ног, отчего предательское сердце учащенно забилось. — И теплое одеяло тебе не повредит.

Ледяной душ хоть и прочистил немного мозги, но не помог остудить кровь. Она по-прежнему неслась по венам с бешеной скорость. Стоило вспомнить, как Мия спускалась по лестнице, как молочно-белый свет, пробравшись под полотенце, бликами ложился на гладкую кожу и еще больше сгущал заманчиво-притягательную тень, мозги отключались нахрен.

Глубокая ложбинка груди, убегая под полотенце, увлекала за собой взгляд и фантазии. Что я тогда наговорил, даже не вспомню. Видимо, очень обидное. Мия не желала приближаться, а в широко распахнутых глазах сверкала обида и злость. Может, оно и к лучшему. Даст снова даст мне по морде, если потеряю контроль.

Потер щеку, наблюдая, как Мия поглощает незамысловатый ужин. Омлет — это все, что я умел готовить, но она ела с таким аппетитом, будто блюдо по меньшей мере уровня ресторана Мишлен. Я завороженно наблюдал, как складываются ее губы, когда снимает с вилки белые кусочки омлета и, кажется, ничего более эротичного в жизни не видел.

Не замечая моего пристального взгляда, Мия смела с тарелки все, что было, и старательно подбирала сок кусочком хлеба.

Сердце сжалось. Она что, никогда до сыта не ела?

— Может, тебе еще что-то предложить? — не удержался, чтобы не спросить, судорожно вспоминая, что у меня еще есть в холодильнике.

Я не держал здесь запасов, ограничивался доставкой, но сейчас захотелось накормить Мию и наблюдать за тем, как она ест. Даже невероятно длинные глянцевые ноги и обтянутая тонкой тканью высокая грудь не вызывали такого волнения, как обхватывающие вилку чувственные губы.

Но Мия помотала головой.

Она хоть представляет, насколько красива сейчас? Такая домашняя, уютная, с рассыпавшимися по плечам не до конца просохшими волосами и блестящими от масла губами.

Пульс рвано стучал в ушах, отдавался в животе. Хотелось подойти к ней, почувствовать, как между пальцами стекают шелковистые пряди, запрокинуть голову, снова ощутить мягкость губ, податливость тела под моими руками. Темные волосы, рассыпавшиеся по тонкому льну, в гладкости не уступающему шелку.

Стоп, Рэн!

Кажется, в мечтах я зашел слишком далеко.

Голди, — пришлось напомнить себе о существовании невесты.

Вслед за этим вспомнил также больницу и лекарства. Точно, лекарства. Они убивают не только силы, но и желание. К тому же не очень умно прерывать едва начатое лечение. Это не на пользу ни мне, ни ней. Во всех смыслах.

Я проводил взглядом Мию, пока она поднималась по лестнице. Свет бесстыдно проникал под шорты, высвечивая все, что не предназначено для чужих глаз, а я уже готов был сделать себе кровопускание. Хорошо, что штаны достаточно широкие, иначе лопнули бы по швам.

Слышал, как Мия устраивается наверху. Так близко, достаточно всего лишь преодолеть несколько ступенек.

Чтобы не сделать этого, я упал на диван и зарылся лицом в подушки. Готов был грызть их, лишь бы дикое напряжение отступило.

Наконец, Мия затихла, у меня же уснуть не получалось.