Разговоры с собой помогают. Я выдыхаю и начинаю собирать сумку. Просто – только на словах. Два купальника перерастают в четыре, одежды тоже больше, чем хотелось бы, а еще необходимая косметика, фен и куча разных мелочей, без которых я не представляю свою жизнь. Я ненавижу себя за эту огромную сумку, которую вынуждена тащить за собой по лестнице со второго этажа! Вот где носит Марка, когда он нужен? И почему я не попросила его дождаться меня? Могла ведь! Я корю себя за глупость, вылавливаю в холле одного из папиных охранников и прошу помочь донести сумку до машины, а сама иду следом налегке.

Когда вижу Марка, стоящего у машины, дыхание перехватывает. Он послушался отца и переоделся. И это с одной стороны отвлечет меня от мрачных мыслей о доме, в который мы едем, а с другой… с другой – за что мне все это?

На нем светлая майка без рукавов с V-образным вырезом и шорты. Он выглядит моложе и, черт возьми, заставляет меня сходить с ума. Я вижу шрамы на тугих мышцах плеч и на шее, уродливые полоски, рассекающие кожу, но в остальном он идеален. Как иронично: меня уродует внутренняя составляющая, его – внешняя. Возможно, мы подходим друг другу больше, чем думаем. Сглатываю и опускаю глаза, чтобы не пялиться. Командую «поехали» и устраиваюсь на переднем сидении «хайлюкса». Марк садится за руль. Парень спокоен и, как обычно, на меня не смотрит. Можно подумать, ему все равно. Только вот я знаю, что сумела пробраться к нему под кожу, и в курсе, какой огонь бушует в его душе. Теперь он не сможет убедить меня в том, что я ему совсем безразлична. Нет, я тоже заставляю его сходить с ума, как и он меня. Только вот у него, видимо, чуть больше причин отказываться от удовольствия. Но я же всегда получаю то, что хочу. Недаром моя фамилия Самбурская.

– Дорога там дерьмо, – предупреждаю и, не в силах сдержаться, язвлю. – Нужно все умение, чтобы справиться с управлением и не застрять. К тому же собирается дождь.

– Поверь, я умею ездить по бездорожью. Там, где служил, не было трасс, – криво усмехается Марк и надевает на нос солнечные очки. Матерь божья! За что мне это? Он хоть понимает, как выглядит, и что я перестаю с ним рядом соображать? Мозг становится жидким, словно желе.

– Вот и посмотрим, – говорю я и отворачиваюсь, старательно пряча улыбку. Возможно, эта поездка будет занимательнее, чем я предполагала.

Настоящий южный ливень начинается, когда мы выезжаем на городскую окружную, и пока тащимся по серпантину через невысокий горный хребет, он только усиливается. Хорошо, хоть на дороге асфальт, но и он скоро закончится. Тугие струи хлещут по лобовому стеклу и создают почти нулевую видимость. Но Марк не врал, он ведет машину уверенно. Пожалуй, только несколько медленно и осторожно, на мой вкус. Но тут я его понимаю, ему же поручили меня охранять, а не убить.

– Вот видишь, а ты боялась, – говорит он мне, заметив, что я неприлично пялюсь на его сильные руки на руле.

– То, чего я боялась, ждет нас впереди.

Я знаю, о чем говорю: настоящее бездорожье начинается уже за перевалом. Там, где асфальт растворился еще лет двадцать назад, сначала смешавшись с гравийной дорогой, а потом заканчивается и она. Мешанина из грязи и валунов не оставляет «седанам» ни малейшего шанса, а вот «хайлюкс» под умелым управлением Марка прет вполне уверенно. Я крепко держусь за ручку и смотрю вперед настороженно. Я всегда боюсь на этой дороге застрять. К тому же серпантин еще не закончился. По правую руку, пусть и неблизко, довольно крутой склон, а прямо под колесами перемешанные колеи. Ладно хоть дождь прошел, и снова светит солнышко, но дорогу оно явно неспособно подсушить.

Грязь летит из-под колес. На воротах машину заносит и все мое стекло уже в крупных комьях земли. Но ничего страшного. Я знаю, до места осталось двадцать километров. Поворачиваюсь, чтобы порадовать Марка, и с удивлением замечаю на его губах довольную, мать его, улыбку. У меня нет слов! Я не помню, чтобы видела, как смеется этот парень! А сейчас, он что…. Счастлив? От того, что мы, рискуя перевернуться, премся по грязище, в которой велика вероятность рано или поздно застрять.

– Тебе что нравится, что ли? – уточняю я.

– А тебе нет? – Марк выглядит немного удивленным, немного смущенным.

– Ну… мы можем застрять, мы можем упасть вон туда, – дергаю плечом в сторону склона и ловлю еще один удивленный взгляд.

– С чего ты это взяла? – спрашивает меня он.

– Так дорога плохая, машину заносит…

– Если хочешь, я могу ехать чуть медленнее, – охранник пожимает плечами. – Ее не будет заносить…

– А почему ты тогда не едешь так, чтобы нас не болтало, словно на американских горках? – возмущаюсь я и, заметив мелькнувшее в глазах разочарование, понимаю: – Ты что кайфуешь от этого?

Марк снова пожимает плечами и говорит:

– Еще до армии, пока учился, мы с ребятами любили гонять по бездорожью на переделанных машинах. У меня был «уазик» с цепями на шинах. Мне нравилось.

– А потом почему перестал?

– Потом не осталось времени. Да и «уазик» продал. Там, где я был, хватало адреналина и без экстремальных покатушек.

– А сейчас… получается тебе мало адреналина?

Он поворачивается и смотрит мне в глаза, а потом тихо с едва заметной усмешкой отвечает: «Да», заставляя меня судорожно вздохнуть и почувствовать, как от этого хриплого голоса по всему телу начинает разливаться желание.

– Но я буду ехать аккуратно, чтобы ты не пугалась. Хорошо?

– Нет. – Я качаю головой и закусываю губу. – Не хочу. Я просто не воспринимала эту дорогу, как возможное веселье. Я хочу, чтобы ты покатал меня, как это нравится тебе. Мне тоже не хватает адреналина.

В ответ на это заявление ловлю первую реально искреннюю улыбку, обращенную лично мне. В глазах Марка загорается немного бешенный, шальной огонек. И мне он нравится: он делает телохранителя живым. Это первые эмоции, которые я у него вижу, если не считать болезненную страсть и злость. И они мне импонируют. Пристрелите, но мне нравится улыбка на его лице. И нравится, что улыбается он мне.

– Только не убей, – тихо шепчу я. Марк снова улыбается и дает по газам.

Сначала страшно, потому что машину заносит сильнее, и грязь летит крупными кусками, но потом я замечаю, что Марк сосредоточен. Он ведет машину уверенно и осторожно, несмотря на заносы, несмотря на скорость. Он неотрывно смотрит на дорогу. Его губы сжаты в плотную линию. Я чувствую, что адреналин его заводит, но парень не улыбается. И мне тепло от того, что он заботится обо мне. Не хочет, чтобы ситуация вышла из-под контроля, и мы пострадали. И даже если это просто профессиональный долг, все равно приятно.

Я выдыхаю и со временем начинаю ловить кайф. В этом есть определенное удовольствие. Я чувствую нас покорителями стихии, и когда мы подъезжаем почти к самому морю и повороту на поселок, говорю:

– Тоже хочу попробовать. Пустишь меня за руль?

Он сомневается и смотрит на меня настороженно сквозь темные стекла очков.

– Нужен опыт.

– Ну что тут может случиться? – отмахиваюсь я. – Обрыва нет, осталась только грязь.

– Если не будешь гнать – ничего, – соглашается Марк. – Только застрянем.

– Не буду, конечно! – клятвенно обещаю я. – А если застрянем… Ну что же теперь? Поверь, не в первый раз. Тут пешком минут десять, а машину кто-нибудь из папиных парней вытащит.

– Я не хочу, чтобы все посчитали, будто я застрял на ровном месте, – усмехается он.

– Не волнуйся, – отмахиваюсь я. – Я не буду скрывать, что захотела покататься сама. Ну дай, пожалуйста!

Я подпрыгиваю от нетерпения и заглядываю ему в глаза, как восторженный щенок, и Марк сдается. Тормозит у обочины, печально смотрит под ноги и со вздохом прыгает в размешанную глину. Я этот подвиг повторять не хочу, поэтому просто перелезаю в салоне на водительское сидение и подстраиваю его под себя. Я вообще не фанат машин на «ручке», но очень уж хочется попробовать поездить в грязи.


Марк

Марк знает, что произойдет дальше. Понимает, что большую часть дороги им придется пройти пешком, но все равно не может отказать Нике. Ее восторг такой искренний, что невольно подкупает.

Ника забирается на водительское сидение и лихо выруливает в грязь. Комья глины летят из-под колес, а шины шлифуют в колее.

– Ой, – комментирует она и неловко переключает передачу. Машина подпрыгивает и глохнет, а Марк с трудом сдерживает смех, заметив недовольное и слегка обиженное выражение лица Ники.

– Не смейся надо мной, – командует девушка, заводит машину и трогается снова. На сей раз более плавно, и сваливается в глубокую размазанную колею. Если не крутить рулем, по ней можно довольно долго тащиться без всяких эксцессов, чем Ника и занимается какое-то время пока на ее пути не встает поворот. Она морщит лоб, закусывает губу и послушно следует указаниям Марка.

Его рука замирает на ее сжатой на руле ладони; руль слушается плохо, но Ника упорна и сосредоточена. Она особенно красива в этот момент. Марк старается не пялиться на ее белую майку, сквозь которую просвечивает ярко-желтый лифчик бикини.

– Как же сложно! – ругается Ника, дает газа чуть больше и зад машины заносит. Ника визжит и ржет одновременно, а Марк закатывает глаза, когда понимает, что задние колеса отчаянно шлифуют.

– Тише, – командует парень, но уже поздно, грязь коварна и «хайлюкс» начинает буксовать на месте. – Надо поменяться местами, а то не выедем!

– Я сама, – упрямо заявляет Ника и естественно закапывается еще глубже. Марк отклоняется на спинку сидения и смиряется с неизбежным. На улице снова начинается дождь, поселок и море виднеются вдалеке, а машина прочно лежит на «мостах». Пытаться выехать уже бессмысленно. Нужно или вызывать помощь, или идти в поселок за трактором. И то, и другое не особенно радует.

– Пожалуй, можно и поменяться, – задумчиво говорит Ника, осознав, что машина наглухо застряла.

– Пожалуй, уже поздно, – усмехается Марк. – Звони папочке и проси выслать группу поддержки.

– У меня телефон сел, – отмахивается девчонка. – Позвоню из дома.

– Ты предлагаешь уйти и оставить машину здесь? – Марку этот вариант не очень нравится.

– Ну а почему нет? Если мы ее не можем отсюда вытащить, никто не сможет. Дорогу мы вроде не перегородили, и никому она не помешает. Так что пошли. Не напрягайся по пустякам.

Ника открывает водительскую дверь и прыгает прямо в коварную грязь. Марк слышит только визг, кидается с пассажирского сидения на помощь, но не успевает, Ника уже валяется в грязной луже и ржет, как ненормальная. Парень матерится и подает ей руку, но Ника вместо того, чтобы ее принять и подняться, со смехом дергает на себя.

– Ну вот и что ты творишь? – недовольно спрашивает Марк, приземляясь на руки и нависая над Никой. Она смеется и не понимает, что он с трудом успел поймать свой вес, а то бы рухнул всем телом на нее. Светлые волосы разметались по дороге, а ей хоть бы что! Белая майка испачкалась.

– Ну весело же? – спрашивает она и смотрит ему в глаза своими колдовскими синими. Ее полные губы совсем рядом, можно нагнуться и тут же поцеловать, вдавить ее такое соблазнительное тело в грязь и позволить мозгу отключиться. Это ведь так просто, особенно после поездки. Адреналин до сих пор бурлит в крови, но Марк все равно сдерживается, хотя член уже встал, как всегда рядом с ней, резко и почти болезненно.

Улыбка с губ Ники пропадает, и девушка шумно вдыхает, видимо, осознав в какой двусмысленной ситуации оказалась. Секунду лежит смирно, а потом снова улыбается и толкает Марка в грудь грязными руками, он послушно перекатывается на спину, чувствуя себя последним идиотом, а она со смехом подскакивает и идет прочь от машины вдоль дороги. Ее не смущает грязь, стекающая по волосам, и майке. Девушка вышагивает независимо и гордо, как королева.

– Сумку из машины возьми! – командует она.

Марк качает головой и поднимается. Сколько лет он не валялся в грязи? С детства? Да и тогда он за собой таких подвигов припомнить не мог. Марк достает сумку, стараясь не прижимать ее к себе, но все равно на нее попадает грязь. Парень ругается, а потом решает, что Ника сама виновата, и закидывает сумку на плечо, наплевав, что ее потом придется стирать или выбрасывать, и кидается следом за девушкой.

Идти у Ники получается довольно быстро. Марку какое-то время приходится бежать, чтобы ее догнать. Она смеется, как сумасшедшая, и хочется смеяться с ней в унисон. На губах играет идиотская улыбка, а на спине майка твердеет от высохшей грязи. Они выглядят, как два бомжа.

– И все же, что там было? – уточняет Марк, когда получается догнать Нику.

– А? – переспрашивает она с лукавой улыбкой. – О чем ты?

– Зачем в грязи валялась?

– Потому что мне так хотелось. – Она пожимает плечами, и Марк понимает, что в этом есть определенный смысл. По крайней мере, с Никой. Она привыкла делать то, что захочет, и получать все, что угодно. Так просто. Он так не умеет. А возможно, следует иногда расслабиться. «Только не с ней», – шепчет внутренний голос, и Марк с ним соглашается.