- Я никогда в жизни не была столь унижена, - сказала она, одергивая муслин спереди, так что сзади четко обозначились восхитительные контуры ее ягодиц. - Прекратите смеяться! И прекратите смотреть! Я сейчас умру!

Он поднял свой сюртук, накинул его ей на плечи и привлек ее к себе. Он обнял ее и прекратил смеяться.

- Я никогда не видел более прелестных форм, нежели Ваши, Кэролайн, - сказал он. – Но обещаю никому не говорить, что я видел их с такой ясностью. Эта тонкая материя будет почти сухой к тому времени, когда мы приблизимся к дому. И мой сюртук скроет большую часть Вашего тела.

- У меня никогда в жизни не было дня вроде этого, - сказала она, уткнувшись лицом в его влажную рубашку. – Я все ожидаю пробуждения. И все потому, что Вы открыли не ту дверь прошлой ночью.

- Я все больше и больше радуюсь, что сделал это, - сказал он. И услышав свои слова и обдумав их, он удивился – и немало встревожился, обнаружив, что именно так он и думал.


Каким-то чудом Кэролайн удалось добраться до своей комнаты, не будучи замеченной никем кроме любопытного лакея. Конечно, он мог бы решить посплетничать в помещениях для прислуги, но она не желала об этом думать. И, конечно же, Летти заметила ее растрепанные волосы и мятое влажное платье, когда Кэролайн позвонила в колокольчик, чтобы распорядиться о воде для ванны.

- Был такой теплый день, - сказала она с обворожительной улыбкой, как будто была обязана давать объяснения своей горничной. – И вода выглядела такой заманчивой, Летти.

- Хмм, - сказала Летти, фыркнув. – Если Вы были с ним, госпожа, то тогда Вы сказали достаточно.

Кэролайн сделала вывод, что Летти была о нем не слишком высокого мнения.


Синтия зашла в ее комнату, когда она вытирала волосы полотенцем после ванны. Кэролайн была очень благодарна невестке за то, что та не пришла получасом ранее.

- Кэролайн, - сказала та. – Теперь все улажено? Вы – помолвлены? Все это настолько неожиданно, что к этому очень трудно привыкнуть. Он очень красив, и я видела, насколько сильно он тебя привлекает. Но, ох, дорогая, я надеюсь, что твое опрометчивое поведение не сделает тебя несчастной.

Кэролайн не могла вынести, чтобы ее невестка так скверно думала о ней.

- Единственным опрометчивым поступком, который я совершила - было то, что я солгала Ройстону, - сказала она. – Я думала, что он собирается вызвать лорда Линдона на дуэль, Синтия, и тебе так же, как и мне, известно, кто одержал бы верх на этой дуэли.

- Ты не приглашала его в свою комнату? – спросила Синтия.

- Конечно же, нет, - презрительно ответила Кэролайн. – Он перепутал мою комнату с чьей-то еще. С комнатой леди Пламтри, полагаю.

Эта мысль ранила.

Синтия выглядела потрясенной.

- Ты солгала Рою, - сказала она, – когда он отсылал этого человека прочь, Кэролайн? Он приказал ему уехать в течение часа.

- Ох, Господи, - сказала Кэролайн.

- А теперь вы обручены? – спросила ее невестка.

Кэролайн опустила полотенце и взяла щетку. Если она скажет «нет», то не сможет провести вечер с Алистером. И завтрашнее утро. Она могла бы снова стать собой – мудрой, рассудительной, сказав лишь одно слово. Было бы рискованно не сказать «нет». Очень рискованно. Но были вечер и утро, которые она могла бы провести с ним, если бы солгала. Или не сказала бы всей правды.

- Я дам ему свой ответ завтра утром, - сказала она. – Он любезно дал мне немного времени, так как до этого мы совсем не знали друг друга, Синтия.

Ох, это уже была откровенная ложь. Сперва - Ройстон, теперь – Синтия. Раньше она никогда не лгала.

- Поступай мудро, - сказала Синтия, задержав руку на дверной ручке. – Возможно, ты была скомпрометирована, Кэролайн, но никому кроме нас нет надобности знать об этом, и я не вижу смысла принуждать тебя провести оставшуюся часть жизни с этим мужчиной, каким бы красивым и очаровательным он ни был.

Она неожиданно улыбнулась.

- Почему повесы столь неотразимы?

- Вероятно, они и не были бы повесами, если бы не обладали такой внешностью, - сказала Кэролайн. – Женщины сами не позволяли им создать хорошую репутацию.

Синтия рассмеялась. – Думаю, ты права, - сказала она. – У меня прямо камень с души упал. Могу я рассказать Рою правду?

- После завтрашнего утра, - сказала Кэролайн и пристально уставилась на закрытую дверь после ухода Синтии.

Ей бы следовало воспользоваться выходом, который только что был ей предоставлен, - подумала она. Ей не следовало бы затягивать это дело. Поскольку теперь она знала, что ей будет больно. Очень больно. Она была влюблена в него несколько месяцев, влюблена в его внешность и репутацию. А потом на короткое время этим утром она разлюбила его, посчитав эгоистичным и тщеславным человеком. А теперь… Ну, в общем, теперь она любила его. Она увидела в нем теплоту, веселость, обаяние, нежность и даже совесть. Он больше не был привлекательным повесой, по которому оставалось лишь втайне вздыхать. Теперь он был личностью, тем, с кем она разговаривала, смеялась, строила замок из песка и плавала. Тем, с кем она впервые познала страсть.

Тем, с кем она занялась бы любовью на открытом берегу, не произнося клятв перед алтарем, если бы он не выказал столь неожиданную сдержанность. Тем, кого она до сих пор желала, несмотря на холодное погружение в море.

Что она собиралась сказать завтра утром? Она собиралась солгать, именно так. Она собиралась повести себя совершенно бесчестно. Но, в конце концов, она - ведь не мужчина. У мужчин иное понятие о чести, чем у женщин. Если бы она признала правду завтра утром, то он, вероятно, почувствовал бы себя обязанным жениться на ней. Она не смогла бы вынести замужества с ним. Каждый день был бы мукой.

Она могла бы избежать всего этого, если бы сказала правду Синтии, а потом пошла бы и рассказала ее Ройстону. Она могла бы избежать завтрашних страданий, променяв их на страдания здесь и сейчас. У нее не было никакого шанса на победу в этой битве. Кэролайн вздохнула и стала расчесывать влажные волосы сильнее, чтобы высушить их к обеду. Он собирался сопровождать ее на обед. Он так сказал. Она сможет разговаривать с ним на протяжении всего обеда.

Нет, она не жалела о том, что солгала. Вечер и утро – это лучше, чем ничего.



Евгения одарила ее оскорбленным взглядом, как если бы Кэролайн украла виконта лично у нее. Айрин и другие кузины поглядели на нее с интересом, а часть девушек – даже с некоторой завистью. Леди Пламтри подчеркнуто и с надменным презрением – вовсе не смотрела в ее сторону. Кэролайн все это вообще не заботило.

- Вам удалось пробраться незамеченным, после того, как мы расстались на лестнице? – спросила она виконта, когда их усадили за стол.

- Удалось? – сказал он, приподнимая брови и глядя в ее сторону невероятно синими глазами. – Вы, несомненно, шутите. После того, как мой камердинер бросил всего один взгляд на состояние моих сапог и одежды, думаю, что он с удовольствием задал бы мне хорошую порку, как имел обыкновение делать мой отец, если бы только он был на фут выше ростом, а я – на фут ниже. А как насчет Вас?

- Летти обошлась со мной примерно так же, - сказала она.

- Это та Амазонка, которая атаковала меня прошлой ночью? – спросил он. – Мои соболезнования, Кэролайн. Догадываюсь, что она даже сейчас достаточно большая, чтобы перекинуть Вас через колено для порядочной порки. Ужасная порода – эти личные слуги, не правда ли? Все живут в страхе и трепете, боясь их гнева.

Кэролайн рассмеялась, заслужив озадаченный хмурый взгляд брата и презрительное фырканье леди Пламтри.

- Позже в гостиной будут танцы, - сказал виконт. – По специальной просьбе Колина, Господи, помилуй. Это - что-то вроде репетиции перед главным балом через два дня в честь дня рождения старой леди. Кстати, она будет танцевать?

- Двоюродная бабушка Сабрина? – спросила Кэролайн. – О, несомненно. И она будет ждать, что каждый член семьи мужского пола пригласит ее.

- Вот как? – спросил он. – Каждый член семьи мужского пола? А не каждый мужчина в танцевальном зале?

Она вновь рассмеялась из-за выражения на его лице.

- Вы разочарованы? – спросила она. – Несомненно, в ее бальной карточке не будет места для простого смертного вроде Вас.

- Ну, что ж, - сказал он. – Как насчет сегодняшнего вечера, Кэролайн? Следует ли ограничиться только двумя танцами с одним и тем же партнером, или еще какая-нибудь подобная нелепость?

- Это не официальный бал, - сказала она.

- Хорошо, - сказал он. – Тогда оставьте для меня первый и последний танцы, а также все танцы между ними, пожалуйста, если не возражаете.

Если она не возражает? Да она будет безумно рада.

- Это часть Вашего план? – сказала она. – Вы собираетесь вальсировать со мной, чтобы заставить меня влюбиться в Вас?

- Возможно, - ответил он. – Но я скорее думал о том, чтобы забирать Вас на короткие прогулки по террасе или, возможно, иногда исчезать с Вами в саду. Что Вы сказали Вашему брату?

Они почувствовала, как горят ее щеки.

- Что мы используем сегодняшний день, чтобы получше узнать друг друга, - сказала она. – И что я дам Вам свой ответ завтра утром.

- Ах, - сказал он. – Это играет мне на руку, не так ли?

- И мне тоже, - сказала она. – Нет ничего лучше, чем темнота, лунный свет и музыка, чтобы пробудить романтические чувства. Сегодня ночью у Вас будет бессонница от любви, Алистер.

- Это звучит, бесспорно, многообещающе, - сказал он, пользуясь своим низким обольстительным голосом, к которому она начинала привыкать.

- Я не совсем это имела в виду, - поспешно сказала она, страстно желая, вернуть свои слова обратно и выразиться по-другому.

- Жаль, - сказал он. – Очень жаль.

Двоюродной бабушке Сабрине помогли медленно подняться, и все леди в темпе улитки последовали за ней из столовой, оставляя джентльменов за их портвейном.

Бессонница от любви, - подумала Кэролайн и почувствовала слабость в коленях. Какие неуместные слова! Однако какой простор для воображения! Ох, Боже, он нравился ей все больше и больше. Она никогда не разговаривала с кем-то более интересным. И все, что у нее оставалось – это часть вечера и утро.

- Кэро, - сказала Айрин, взяв ее за руку и сжав. – Что такое? Тебе очень-очень повезло. Он без ума от тебя. У мамы случилась истерика, когда она узнала, что Линдон будет здесь гостем на этой неделе. У меня – тоже, но по другой причине.

- Мы просто друзья, - сказала Кэролайн.

Айрин иронически рассмеялась.


Идея танцевать в комнате, полной нетерпеливых нежных юных леди, привлекательных денди, сплетничающих матрон и немолодых рассудительных джентльменов никогда не казалась виконту Линдону привлекательной. Но этот вечер был особенным. Он верил, что близок к тому, чтобы выиграть свое пари, если он уже его не выиграл. Она вся светилась за обедом и явно наслаждалась его обществом.

И он ее - тоже, конечно же. Она была так очаровательна, прелестна, и желанна. Ему было жаль, что они не установили в качестве срока пари одну неделю вместо одного дня. Но у него еще оставался этот вечер. И он намеревался максимально использовать его.

- Мой контрданс, я полагаю, сударыня, - сказал он, когда одна из матрон, наконец-то уселась за фортепиано и начала играть энергичные гаммы, чтобы разогреть пальцы. Он вежливо склонился к руке Кэролайн и получил ослепительную улыбку от нее и любопытные взгляды от молодых людей, окружавших ее.

- С радостью, милорд, - сказала он, приседая в глубоком реверансе.

- Именно это Вы практиковали перед тем, как вас представили королеве, Кэролайн? – спросил он, выводя ее середину зала, откуда был убран турецкий ковер. – Вы рисковали ободрать лоб о пол.

Она рассмеялась.

- Было бы стыдно разучивать такой реверанс по два часа ежедневно на протяжении шести месяцев и использовать его только однажды перед королевой, - сказала она.

Она танцевала с энергичностью и изяществом, улыбаясь ему и другим партнерам, с которыми ей приходилось иногда выполнять некоторые фигуры танца. Он наблюдал за ней все время, не обращая внимания на своих временных партнерш, и обнаружил, что ему трудно представить, как он мог не замечать ее на протяжении всего Сезона. Почему его взгляд не притянуло к ней словно магнитом? Она была намного красивее, чем любая другая леди в комнате. Красивее всех известных ему леди.

Он нахмурился при этой мысли.

- О, это удивительно, - задыхаясь, сказала она, в то время как он кружил ее в танце. – Вы ведь не ждете, что я начну притворяться скучающей, Алистер, это – ведь не официальное мероприятие?