— Извиниться, язык отвалится, или что? — он со сварливым видом бросает язвительную фразу в мою сторону, при этом с высока на меня поглядывая. Он явно недоволен тем, что я врезалась в него и малость прошлась по его ноге, но это не оправдывает его чрезмерную реакцию.

— Да пошёл ты, — я из последних сил пытаюсь ответить ему на подобную грубость, но мой голос, помимо того что страшно дрожит, ещё и срывается на плачь.

— Нила?

Не успевает Кинг обеспокоенно произнести моё имя, как я срываюсь с места, ведь понимаю, что ещё секунда, и меня вывернет наизнанку уже прямо перед ним. Я вбегаю в туалет и в ту же секунду склоняюсь над унитазом, попутно кинув все свои вещи на пол. Потому как я ничего не ела последние два дня, рвёт меня жидкостью непонятного цвета, что малость пугает. Меня всю трясёт, горло дерёт, слёзы заливают глаза, а грудь разрывается от едва переносимой боли. Но хуже всего мне становится от того, что в женский туалет заходит встревоженный Александр и находит скрюченную меня над унитазом. Ему прекрасно видно, как и чем меня тошнит, потому я пытаюсь хоть как-то отвернуться от него, чтобы он ничего не видел. Но он быстро подходит ко мне, как назло, именно в тот момент, когда я вновь начинаю блевать. Я пытаюсь рукой оттолкнуть его от себя, но, вместо того чтобы уйти, он аккуратно собирает мои волосы на затылке в хвост и бережно поглаживает по спине, что совершенно мне не помогает.

— Уйди, — я предпринимаю очередную попытку прогнать его своим отчаянным голосом, но он опять игнорирует это. И пока на протяжении трёх страшных и долгих минут меня рвёт, он ни на шаг от меня не отходит. Когда приступ проходит, я быстро смываю всё, что из меня вышло за несколько минут, и, стараясь не смотреть на рядом стоящего Александра, быстрым шагом иду к умывальникам, чтобы привести себя в порядок. Я сразу же полоскаю рот водой и утираю, кажись, нескончаемые слёзы с лица.

— Нила, ты… — Александр растерян, потому немного потеряно на меня смотрит через зеркало.

— Я в порядке, — надорванный голос продолжает дрожать, а ком в горле до сих пор не исчез. Слёзы начинают течь с новой силой, но я сразу же их утираю с раскрасневшихся щёк и стараюсь изо всех сил взять себя в руки. Не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии, да я в принципе не хочу плакать. Но мне становиться поистине страшно от одной лишь мысли, что бабушка всё это время намеренно истязала, а также использовала меня, чтобы получать деньги Ричарда. Я в самом деле пытаюсь выкинуть мучительные мысли из головы, но это лишь усугубляет ситуацию. — Пожалуйста, уйди, — я жалостливо шепчу ему, потому как говорить становится всё труднее. Я отчаянно хочу, чтобы он незамедлительно ушёл, ибо понимаю, что я не в силах себя больше сдерживать и контролировать. Я не могу прекратить плач, который уже не спишешь на последствия того, что меня минуту назад вырвало, поэтому я просто закрываю рот ладонью, чтобы заглушить свои рыдания, и склоняюсь над раковиной. Мой подбородок дрожит, голова начинает ещё сильнее болеть, и стоит мне почувствовать спиной то, как Кинг мягко поворачивает меня к себе, а затем обнимает, как гордость и жалость к самой себе начинают борьбу внутри меня. В одну секунду я хочу его оттолкнуть и притвориться, будто я в полном порядке, а в другую… Нет, мне слишком стыдно даже о таком подумать, потому я пытаюсь вырваться из его объятий, что он, естественно, мне не позволяет так просто сделать.

— Я не стану ничего спрашивать, но и ты не должна держать всё в себе, Нила. В этом нет ничего зазорного, — он сердобольно говорит и ещё сильнее прижимает меня к себе, из-за чего я утыкаюсь лицом в его белую рубашку, от которой исходит приятный, слегка сладковатый аромат его парфюма.

Несмотря на свои принципы, я позволяю себя обнимать, но всё также стараюсь приглушить горестный плач, прикрывая рот ладонями. Мы так и стоим, молча прижавшись друг к другу, пока я бесшумно заливаюсь слезами. Не знаю, как долго Александр был готов терпеть мою истерику, но через несколько минут я цепляюсь в влажную от моих же слёз рубашку парня мертвой хваткой, поскольку понимаю, что начинаю буквально задыхаться. Сильный необъяснимый страх, который окутывает меня с головы до пят, доводит до того, что у меня начинают подкашиваться ноги. Моё тело охватывает крупная дрожь, появляется сильное головокружение, и я осознаю, что вот-вот упаду в обморок. Я оседаю на пол и жадно хватаю воздух ртом, при этом стараясь отделаться от ужаса, что я сейчас умру от разрыва сердца. Я слышу утешающие слова Кинга, словно сквозь толщу воды. Он что-то пытается мне сказать, успокоить, но я, будучи в самой настоящей панике, ничего не понимаю. Ужасная боль в груди нагоняет на меня ещё больше страха. Я едва слышу, как Александр пытается вернуть меня в сознание, но всё заканчивается тем, что я не то падаю в обморок, не то засыпаю у него на груди.

Несмотря на то что у меня никогда не было панического расстройства, это была не первая моя паническая атака. И именно поэтому, когда я прихожу в себя после произошедшего, у меня нет чувства, будто я год пролежала в коме. Я отчетливо понимаю, что это всего лишь реакция моей нервной системы на сообщения Ричарда. Но, к сожалению, это не спасает меня от донимающей головной боли. Я сперва с неким непониманием осматриваюсь по сторонам, а затем, когда узнаю спальню Кинга, резко приподнимаюсь в постели. После того как я отключилась на полу в женском туалете, я абсолютно ничего не помню. И, чтобы найти ответы на свои вопросы, я встаю с кровати и глазами пытаюсь найти свою одежду. Но не успеваю я твёрдо встать на ноги, как в комнату заходит Александр в школьной форме с рюкзаком на плече. Стоит мне словить на себе его обеспокоенный и взволнованный взгляд, как я неловко начинаю переминаться с ноги на ногу и тянуть края футболки вниз, чтобы хоть как-нибудь прикрыться. Не знаю и знать не хочу, кто меня переодевал, поэтому и не озвучиваю данный вопрос вслух.

— Как ты себя чувствуешь? — скинув с плеча рюкзак, Александр интересуется и при этом смотрит куда угодно, но только не на меня. Значит не одной мне сейчас до невозможности неловко…

— Бывало и лучше, — я отвечаю хриплым голосом, опустив, как и он, глаза в пол. После того как я разревелась и потеряла сознание в его объятиях, пройдёт немало времени, прежде чем я смогу без доли стыда посмотреть ему прямо в глаза.

— Ты только что проснулась? — он спрашивает после небольшого и малость неловкого молчания, и стоит ему получить утвердительный ответ, как он с удивлением на меня смотрит. — Ты почти сутки проспала.

— Сутки? — я крайне эмоционально переспрашиваю, а брюнет лишь пожимает плечами и говорит, что я иногда просыпалась, но затем сразу же засыпала, при этом прося меня не будить и не трогать. Сказав, что я могу переодеться, он покидает комнату. Я же едва справляюсь с ошеломлением, ведь даже для меня проспать двадцать четыре часа — это чересчур. К тому же… неужели Ричард и Гвинет даже не заметили того, что я не вернулась домой после школы? Обернувшись к креслу, на котором лежат все мои вещи, я замечаю свой телефон. Быстро взяв его в руки, я сразу же отмечаю, что он не смог пережить падение на кафель в туалете. Но отнюдь не трещины на экране меня расстраивают. Ни одного пропущенного от Ричарда и Гвинет…

Я присаживаюсь на край постели и открываю диалог с Ричардом. Перед глазами вновь два файла с документами, которые потрясли меня до такой степени, что это спровоцировало у меня сперва тошноту, а затем паническую атаку. Я вновь перечитываю документы, вновь стараюсь вспомнить всё о своём детстве, чтобы точно опровергнуть написанное, ведь эти бумаги и моё прошлое никак не сходятся. Но моя надежда, что слова Ричарда неправда, с каждой секундой тлеет. И если выяснится, что он мне на самом деле не лгал, то я не знаю, как мне дальше с этим жить. Ведь куда проще пережить его ложь, а не осознание того, что бабушка по какой-то причине умышленно превратила мою жизнь в пособие по выживанию. Но вдруг… Ричард ведь спустя несколько дней отправил мне эти документы. Возможно ли то, что эти бумаги — подделка? Откуда мне знать, что они не были созданы подопечным Ричарда всего день назад? У кого спросить? Кто правду скажет? Никто. Разве что я могу спросить у того, кому незачем мне лгать… Неожиданно мне приходит сообщение от самого Ричарда. Но он не интересуется моим местонахождением, самочувствием, а лишь спрашивает: «Стыдно мне в глаза посмотреть, после всего, что ты мне наговорила?». Неужто он думает, что я не явилась домой из-за полученных документов? Неужели он настолько в них уверен?

— Ты до сих пор не переоделась? — озадаченно спрашивает Кинг, который только что вломился в спальню, как всегда, без стука. Я же перевожу на него взгляд и устало вздыхаю. Как говорится, горбатого могила исправит. Но сейчас у меня нет ни сил, ни желания ругаться с ним из-за того, что он в очередной раз зашел, не постучав.

— Ты можешь одолжить мне немного денег? — возможно, идея, которая пришла мне в голову всего несколько секунд назад, безрассудна и даже опасна, но это единственный способ выяснить лжёт ли Ричард. Только так я смогу узнать на чьей стороне правда. Но, к сожалению, единственный способ осуществить мою задумку — это деньги, которых у меня нет. Но они есть у Кинга.

— В зависимости от того, зачем они тебе нужны, — Александр отвечает, после недолгого обдумывания моих слов.

— Я должна вернуться в свой родной город, — я не хочу вдаваться в подробности, но по одному лишь взгляду я понимаю, что вот так просто и без каких-либо объяснений он деньги мне не даст. А они мне нужны. Своими картами я не смогу воспользоваться, ведь Ричард сразу же узнает, что я запланировала, и посадит меня под замок. — Ты обещал, что не станешь задавать лишние вопросы.

— При таких условиях я еду с тобой, Нила.

— Нет.

— Тогда я просто не дам тебе деньги, — он невозмутимо говорит, пожимая плечами, а я с мольбой на него смотрю. — Откуда мне знать, что на эти деньги ты не купишь себе веревку с мылом и не повиснешь где-нибудь на ветке дерева? — он на секунду замолкает, а затем добавляет более серьёзным тоном. — Я не буду вмешиваться. Я просто должен быть уверен, что ты в порядке.

— Хорошо, — после минутного молчания я соглашаюсь, ибо выбора у меня всё равно нет. Но я всё же надеюсь, что он сдержит своё слово и не станет влезать в моё дело.

Когда Александр интересуется с какой целью и куда я конкретно собираюсь ехать, я говорю ему лишь название города, поскольку остальная информация будет излишней. Пусть думает, что хочет, но я не намерена ему рассказывать, что, дабы разузнать всё, что мне нужно, я собираюсь навестить жильцов квартиры, которую мне якобы купил Ричард. Александр ничего больше не спрашивает, ибо знает, что я оставлю все вопросы безответными, поэтому, когда он идёт в другую комнату, дабы переодеться, я первым делом звоню Брайану. У меня уходит немало времени на то, чтобы уговорить его не забирать меня домой, а привезти мне мои вещи, ведь в школьной форме я не поеду в небольшой городок, который находится в глубинке штата Питтсбурга. К счастью, Брайан соглашается, но предупреждает, что времени у меня в обрез, ведь он убедил Ричарда и Гвинет, что я «ушла» из дома и временно живу у Бонни. По его словам, глава семейства крайне этим недоволен, но у моего братца и Гвинет ещё есть силы держать его гнев под контролем. Брайан обещает, что постарается ускользнуть из дома незамеченным и приехать сюда через полчаса, и я отключаюсь. Положив телефон обратно на кресло, я с неким облегчением выдыхаю. Всё же Гвинет и Ричард заметили моё «исчезновение».

Как и обещал, Брайан приезжает к Кингу домой ровно через полчаса со своим рюкзаком, который доверху забит моей одеждой. Поскольку мой несносный братец «незаконным» образом покинул дом, он наскоро прощается со мной и Александром и обратно уезжает, надеясь, что его отсутствие никто не заметил.

— Переодевайся, а затем спускайся на кухню. Быстро поедим, а затем сразу поедем. Дорога займёт почти десять часов.

Я киваю и поднимаюсь наверх. Быстро приняв душ, я, обмотавшись гостевым полотенцем, подхожу к рюкзаку, чтобы выбрать подходящую одежду. Конечно, когда среди кучи вещей я нахожу несколько комплектов нижнего белья, я немного смущаюсь, ведь мне даже думать не хочется о том, как Брайан рылся в шкафу, где лежат мои трусы и бюстгальтеры. Но когда я замечаю ярко-красный лифчик, смущение сменяет улыбка. Брайан, идиот… Купальник-то мне зачем в середине ноября? Засунув обратно ненужные вещи, я надеваю спортивные серые штаны и белую майку, поверх которой накидываю бледно-розовую просторную рубашку. Обувшись и сделав на голове небрежный пучок, я спускаюсь на первый этаж. И стоит мне зайти на кухню, как я замираю в дверном проёме, наблюдая за тем, как Кинг нарезает фрукты. По всей видимости, ужин готовил он самостоятельно, так как блюда на столе выглядят не привычно идеально, а малость неаккуратно. Какая-либо сервировка на столе отсутствует, потому я, подойдя к парню, спрашиваю, где хранятся вилки и ножи. Он пальцем указывает на нужный ящик и продолжает орудовать ножом.