Керт должен носить грим, рассудил Ник. У него слишком много приятелей из привилегированных кругов плюс папашины шпики, чтобы столь нагло пренебрегать опасностью. Ник продолжал изучать потолок; неожиданная догадка возрождала надежду отыскать негодяя.

Место, где его никто не стал бы искать. У всех на виду. Там, где можно работать, не опасаясь лишних вопросов.

Через несколько секунд у Ника был готов ответ. Чепуха? Но попробовать не мешает.

Следующие две недели были посвящены методичному поиску, начавшемуся в Торремолиносе. Ник продвигался на запад и, достигнув Пуэрто-Бануса, решил, что его подвела интуиция.

В маленькой бухте, отражающей месяц, покачивались на волнах шикарные яхты. Вдоль берега пестрели элегантные закусочные с закрытыми на зиму террасами; внутри, впрочем, хватало посетителей, ужинающих, по средиземноморскому обычаю, на ночь глядя. Ник огляделся, чтобы проверить, не пропустил ли он какой-нибудь из ночных клубов. Он уже раз пять наведывался в Пуэрто-Банус, исходя из того, что Керта по привычке должно тянуть в местечки пошикарнее. Однако, глядя на фотографию Керта, все только разводили руками.

Ник перевел взгляд на крупную яхту, стоявшую не якоре довольно далеко от берега. Ее французское название в переводе означало «Клетка с притворщиками». Он нанял катер и переправился на борт плавучего ночного клуба.

Там он вновь стал вглядываться в лица окружающих. Фотографию он уже никому не показывал, зная что мужчины, выдающие себя за женщин, обычно образуют весьма сплоченную группу. Если Керт действительно работает в одном из здешних многочисленны: клубов, где в роли женщин выступают артисты-мужчины, то ему мгновенно донесут о появлении нового шпика.

Удостоверившись, что среди официантов Керта нет, Ник прошел в бар и протиснулся между мужчиной, который вполне мог оказаться женщиной, и женщиной которую он сразу заподозрил в том, что она – мужчина.

– Como esta? – спросила женщина, призывно глядя на ширинку Ника.

– Я не говорю по-испански.

Ник заказал свой излюбленный «Бушуокер» и полу пил водянистый томатный сок с парой капель текилы Неторопливо отхлебывая коктейль, он изучал посетителей.

Теперь, побывав в двадцати с лишним ночных клубах, он уже не удивлялся, до чего ловко мужчинам удается выдавать себя за женщин, причем красивых. Тем не менее, в подобном заведении он чувствовал себя не своей тарелке. Агрессивные загримированные мужчины упорно с ним заигрывали. Он научился их отшивать, но все равно ощущал неудобство и некоторую брезгливость.

Поняв, что у стойки Керта нет, Ник отвернулся о бара и, продолжая потягивать недоброкачественную имитацию «Бушуокера», стал вглядываться в клиентов за столиками. Он уже знал здешние порядки. Скоро должно было начаться представление, в котором исполнители-мужчины будут изображать знаменитостей женского пола – незнакомых ему европейских актрис певиц, а также американок: Джуди Гарланд, Мэрилин Монро, Барбару Стрейзанд и Бетт Мидлер.

Свет померк, прожекторы осветили тесную сцену. Ник сомневался, что Керт окажется среди талантливых актеров, которые не только удачно изображали женщин, но и прилично пели и танцевали. У Ника не было оснований подозревать у Керта артистические способности. Тем не менее он добросовестно изучал все физиономии, особенно хористок, чьи обязанности ограничивались задиранием ног.

К четвертому акту Ник был полностью обескуражен. Ни одно лицо даже отдаленно не походило на физиономию Керта. Предстояло проверить еще два клуба, но он начинал подозревать, что опять попал пальцем в небо.

– Cigarillos! Cigarillos! – закричал переодетый женщиной мужчина, торговавший в перерыве табачными изделиями.

Ник обернулся и увидел личность, державшую поднос с сигаретами так, как это делали статисты в фильмах 40-х годов. Высокий рост, мощные икры, волосы цвета свекольного сока и толстый слой косметики.

Ник с отвращением отвернулся. Хватит с него местного «Бушуокера», придется заказать пиво. В следующую секунду он вздрогнул. Обернувшись, он вгляделся в темноту, где «женщина» продавала клиенту за столиком пачку сигарет.

Керт! Это был он! Никаких сомнений: его выдавали глаза, несмотря на лиловые тени и длиннейшие накладные ресницы. Ник едва не расплылся в победной улыбке. Не хватало только завопить: «Попался!» Успех вполне мог обернуться провалом. С Кертом надо было разговаривать с глазу на глаз.

Ник поспешно вышел из бара и вернулся на берег. Там он решил ждать, устроившись в темном месте, откуда ему было видно всех тех, кто покидал клуб. Прошло несколько часов, прежде чем из заведения выбрались на катерах все посетители. Потом на берег стали понемногу прибывать актеры.

Луна то и дело ныряла за тучи, обещавшие еще до наступления утра пролиться дождем, однако Ник все-таки заметил Керта, сошедшего на берег: того выдал слишком уж необычный свекольный парик. Другие его коллеги приплывали парами или с клиентами, одного лишь Керта никто не сопровождал. Ник молча зашагал за ним по улице, прячась в тени домов.

Когда людный порт остался далеко позади, Ник набросился на Керта и опрокинул его на землю умелой подножкой. Оба рухнули на брусчатку и пару раз перекувырнулись через голову. Дурацкий парик слетел с головы Керта и очутился в луже. Ник схватил противника за горло и стал душить. Глаза Керта в ужасе расширились, он из последних сил боролся за жизнь.

– Выбирай, – процедил Ник сквозь зубы, борясь с желанием немедленно прикончить этого ублюдка, – либо расколешься, либо подохнешь.

* * *

Солнце почти село, когда самолет Джанны приземлился на следующий день в аэропорту Лука-Филд. Ранний зимний закат, окрасивший небо и землю в коралловые и сливовые тона, несколько уступал по яркости летнему, покорявшему гостей «Голубого грота», однако и сейчас любимый остров сиял, как изделие из янтаря. Джанна взяла такси и покатила в «Соколиное логово». Она испытывала такой подъем, что ей было трудно сдерживать улыбку. Теперь она могла неопровержимо доказать, что именно Тони Бредфорд украл кубок Клеопатры! Сержант Расселл подтвердил, что подпись, удостоверявшая принадлежность кубка к некой частной коллекции, была поставлена Тони Бредфордом, а Интерпол нашел в Ливии антиквара, который мог уверенно опознать Тони Бредфорда как того самого человека, который продал кубок турецкому торговцу.

Бросив Тони за решетку, Джанна, конечно, не расквиталась бы с ним за убийство Йена, однако она надеялась, что крушение врага принесет тете Пиф моральное удовлетворение. Она с нетерпением ждала момента, когда поставит ее в известность о своих достижениях. В последние недели, когда кольцо вокруг Тони неуклонно сжималось, она едва сдерживалась, чтобы не позвонить тете. Но ей хотелось сначала все разложить по полочкам, а уж потом идти к ней. Джанна ощущала себя виноватой: ведь она все-таки не сдержала слово оставить Тони в покое. Тем не менее она не сомневалась, что тетя Пиф простит ее, как только узнает, что она может доказать виновность Тони в краже национального достояния.

«Соколиное логово» встретило ее незапертой дверью и вкусным запахом домашнего хлеба, доносящимся из духовки Клары. В библиотеке зазвонил телефон. Никто не поторопился снять трубку, поэтому это сделала Джанна, удивляясь отсутствию Клары и тети.

– Джанна? Это Джерри Кей. Я раздобыл сведения, о которых вы просили.

– Отлично! – Джанна изобразила энтузиазм, мысленно упрекая себя за то, что не поставила Джерри в известность, что более не испытывает интереса к тому, сообщал ли Йен Макшейн властям о краже кубка. У нее и без того хватало улик, чтобы затянуть петлю на шее Тони.

– Макшейн действительно доложил командованию в Александрии, что Энтони Бредфорд крадет церковные реликвии. Не знаю, как это ему удалось, но он приложил к донесению список украденных предметов и сообщников Тони. Донесение находилось не среди официальных документов, а в куче необработанных сопроводительных бумаг. По этой причине я наткнулся на него только теперь. На поиски ушло несколько недель.

– Список?! Вы нашли список? – До каких пор будет продолжаться ее везение? Список – это последний гвоздь в гроб Тони. Она переписала со слов Джерри фамилии сообщников. – Большое спасибо. Вы оказали мне огромную помощь. – Она автоматически понизила голос, хотя рядом не было ни души: – Никому не говорите об этом, Джерри, но я нашла кубок Клеопатры! Спасибо вам за науку: я послушалась вас и пошла по бумажному следу.

На объяснение того, как была доказана вина Тони, ушло несколько минут.

Джерри поздравил ее с победой. В его голосе звучала гордость учителя.

– Но мне странно, – добавил он (Джанна представила себе его недоверчивое выражение), – что Бредфорд убил Йена. Из добытых мною документов ясно следует, что Макшейн не разглашал своего расследования. Донесение так и не попало на нужный стол. Как же о нем прознал Бредфорд?

– Не понимаю, – призналась Джанна.

– Не было ли у Бредфорда другой причины убить Йена?

– Видимо, была, – ответила она. – Это я и собираюсь выяснить. Моя тетя вправе знать истинную причину смерти Йена.

– Как вы думаете, когда власти предъявят ему обвинение?

– До этого пройдет еще немало времени. Интерпол и Скотленд-Ярд связались с мальтийской полицией. Им хочется абсолютной уверенности в надежности доказательств. – Джанна перевела дух; она была так возбуждена, что тараторила как пулемет. – Я перед вами в неоплатном долгу. Не сомневаюсь, что список сообщников Тони очень нам поможет. Некоторые из них, наверное, еще живы. Кто-то обязательно заговорит.

Побеседовав еще некоторое время, они распрощались. Джанна немного посидела с трубкой в руке. Ее так и подмывало позвонить Нику. Она никак не могла его понять. Трейвис Прескотт заменил ему родного брата. Как он мог согласиться с версией, что Трейвиса убила Ронда? Раньше он был совершенно уверен, что в этом замешаны Бредфорды. Потом умер Остин, и Ник вернулся на Мальту совсем другим Человеком.

Она принялась звонить в Америку. Она получила бы громадное удовлетворение, сообщив Нику, что сама отомстила за смерть Трейвиса и Йена. Но внутренний голос подсказывал, что истинная причина звонка не в этом. Просто она хотела предоставить ему еще один шанс.

– В нашем телефонном справочнике Ник Дженсен не значится, – сообщила Джанне телефонистка в Атланте.

– Он работает в отделе маркетинга или рекламы.

– Нет такого. Простите.

Озадаченная Джанна решилась на отчаянные действия.

– Тогда соедините меня с Марком Ноланом.

Прошло несколько минут, прежде чем Марк снял трубку.

– Говорит Джанна Атертон. Я знакомая Ника Дженсена. Мы с вами встречались в Лондоне.

– Разумеется, я помню. Как поживаете?

– Благодарю, неплохо. Как Гленнис?

– Превосходно! В очередной раз переоборудует дом. – Он засмеялся, и Джанна представила себе Гленнис: наверняка «просто помирает» от желания наставить мужу рога.

Его дружеский голос приободрил ее.

– Я пытаюсь отыскать Ника.

– Ника? – настороженно переспросил он.

– Да. У меня есть для него новости.

– Новости? – Теперь голос в трубке звучал откровенно неприветливо.

– Личного характера, – уточнила Джанна.

– Я буду рад передать их Нику. – Судя по тону, ни о какой радости говорить не приходилось. Как она ошиблась!

– Впрочем, это так, пустяки.

– Вы уверены? – с явным облегчением спросил Нолан.

– Совершенно. – Говорить больше было не о чем.

Она попрощалась и невидящим взглядом уставилась на полки с книгами. От недавнего приподнятого настроения не осталось и следа. Видимо, Ника перевели в другое место – скажем, в Нью-Йорк, где располагаются крупнейшие рекламные агентства. Скорее всего, он достаточно поведал приятелю об их отношениях, чтобы Марк знал – Ник не хочет с ней разговаривать.

Джанна прерывисто вздохнула и попыталась переключиться на что-либо другое. Тем более что она уже давно ощущала какое-то смутное беспокойство. Джанна сморщила нос и принюхалась. Пахло подгоревшим домашним хлебом. Она бросилась в кухню, окликая Клару. Кухня была полна дыма. Джанна ухитрилась выключить духовку, однако не сразу нашла рукавицу, чтобы извлечь наружу обгоревшую буханку. Куда подевалась Клара?

Она побежала в помещение для слуг, крича на ходу: «Клара!»

Так и не найдя экономку, она помчалась наверх. На ступеньках валялась синяя комнатная туфля тети Пиф.

Догадавшись, что дело неладно, Джанна метнулась в тетины комнаты.

Там было темно, только со двора проникал кое-какой свет. Джанна зажгла лампу и обнаружила, что дверь в спальню распахнута. Сначала она подумала, что кровать осталась незастеленной после тетиного послеобеденного отдыха, но тогда пуховый платок не валялся бы на полу и на нем не красовался бы отпечаток подошвы. Джанна пожалела, что эксперты Форт-Халстеда не вернули ей револьвер, тайком взятый из тетиной тумбочки.

Неужели Тони Бредфорд узнал, что Джанна разоблачила его, и обвинил во всем тетю Пиф? Она решила, что произойти могло все, что угодно. Все в этой длинной истории, от убийства Йена до отравления Трейвиса и «самоубийства» Ронды, вызывало недоумение. Тони был способен на любую низость. Оставалось надеяться, чтобы своей неуемной жаждой мести она не навредила тете Пиф.