Никтория Мазуровская - Не уходи. Останься

— Скажи… скажи мне!

Снова начал ее целовать. Жадно. Порочно. Облизывая ее всю, собирая языком вкус ее кожи, вдыхая этот запах секса, которым она вся пропиталась от желания к нему.

— Скажи! — он приказывал ей, потому что ему нужно было знать. Он умирал каждый день, не слыша от нее этих слов, подыхал, но не мог требовать признаний. Но не сейчас. Когда уже сказала, а теперь коварно улыбается и доводит его своими пальчиками до сокрушительного оргазма, — Говори!

— Люблю, — она задыхалась от его желания, говорить почти не могла, — Люблю!

Ворвался в ее тело одним резким движением. Один толчок. И он в раю. Димка такая горячая, такая влажная, идеально подходящая для него. Принимает его безмолвно, подстраиваясь под его движения.

Зажмурилась от удовольствия, улыбка на приоткрытых губах. Испарина на теле. Стонет, но закусила губу, чтобы не громко.

И он сорвался. Задвигался быстро и мощно. Не давая ей и шанса отстраниться или прекратить.

Толчок, и ее внутренние мышцы задрожали. Глаза распахнулись, зрачки расширились и смотрит на него так… так, что мышцы спины судорогой сводит, и он едва может себя контролировать, потому что сначала она. Сначала ее удовольствие.

Еще толчок, и мушки черные перед глазами.

Димка руками схватилась за его плечи, обняла крепче. Уткнулась носом в шею, провела языком по коже, слизывая соленый пот, чуть ли не кончая от его вкуса на своем языке.

Зашептала хриплым голосом ему на ухо. Слова, которые сворачивают горы, разрушают империи. Слова, что делают его невероятно счастливым.

Она задрожала той самой дрожью в его руках. Забилась. Укусила его за шею, приглушая свой крик от облегчения, от того что кончила в его руках.

И он сорвался. Не мог сдерживаться, когда она вся была такой. Ее удовольствие перешло в его. Так и должно быть.

— Я люблю тебя, веришь? — он скатился с нее, обнял руками и перетащил к себе на грудь, все же пол на кухне был прохладным.

— Ты только что отымел меня на полу собственной кухни, конечно, я тебе верю!

Ибрагим хрипло рассмеялся, довольный собой и ситуацией в целом.

Они бы, пожалуй, так бы и валялись в легкой неге после полученного удовольствия, но, во-первых, пол был жестким, а он не сдерживался, поэтому их тела начали ощутимо ныть и побаливать. И во-вторых, внезапно хлопнула входная дверь.

Дима подскочила, начала искать в куче своей одежды нож, Ибрагим просто насторожился. Он был уверен в охране, чужого бы не пропустили. Значит, кто-то свой.

Жена это тоже поняла спустя пару секунд, но по инерции все же взяла нож в руки. Если ей так спокойней и комфортней, то ради бога, пусть. Он готов терпеть любые ее заскоки и капризы, лишь бы она всегда оставалась рядом с ним и улыбалась, как пять минут назад. Счастливо и беззаботно.

— Эм, ребят, я очень за вас рад, правда, — в дверях кухни стоял смущенный Ромка, он рукой прикрыл глаза и едва не ржал в полный голос, — Но для супружеских примирений есть спальня, на кухне, мне кажется, не очень удобно.

— Ой, чтоб ты понимал-то, а?! — Ибрагим прикрылся рубашкой, подтащил к себе свою Димку, смущенную, что вообще было впервые за многие годы, — Иди лучше на племянника своего посмотри, а мы пока… еще помиримся.

Ромка ушел, ветром сдуло.

Димка начала беззвучно хохотать. Треснула его ладошкой по плечу.

— За что?!

Он поймал свою Зимнюю девочку, посадил к себе на колени, поцеловал в обнаженное плечо. Покрыл поцелуями кожу шеи, склонился к миниатюрному ушку.

— Так будет всегда, представляешь? Если ты захочешь, конечно.

Его жена отстранилась, но только для того, чтобы увидеть его глаза. Счастливо улыбнулась.

— И что дальше? Мы так и не решили.

— Решим, обещаю. Если ты будешь рядом, все решим, вместе, остальное не важно.

Коснулся рукой ее щеки, погладил. Димка прижалась к его ладони сильней, зажмурилась, потерлась.

— Я всегда с тобой, даже если меня нет рядом.

— У меня за спиной?

Всегда так было — она у него за спиной. Прикрывает. Его надежный тыл. Но теперь с маленькой поправкой — она За его спиной. Теперь он ее защита, ее опора, ее тыл. Не сама по себе. Они вместе.

Димка снова улыбнулась, коснулась губами его ладони, поцеловала сладко и нежно.

— У тебя За спиной, да.

И все было бы ужасно мило и романтично. Но… Но снова послышались нарочито громкие топающие шаги.

— Народ я все понимаю, — примирение года в самом разгаре, — но мы, на минуточку так, жутко хотим жрать!

Ибрагим, не сдерживаясь захохотал, заглушая своим басом восклицание Димки:

— Ты мне что, сына разбудил?! Сам будешь его укладывать, понял!?

Спустя несколько лет, Греция.

Катерина вышла из отеля и начала оглядываться по сторонам, ища взглядом мужа и дочку.

Игоря нашла довольно быстро по выгоревшим русым волосам, отдававшим рыжиной, которая ее так смешила и стала поводом для шуток. Муж стойко терпел ее издевательства над своей внешностью, но она подозревала, что это происходит исключительно из-за ее интересного положения.

Они ожидали пополнение через пару месяцев, и она очень надеялась, что это будет мальчик. Шрайману нужен наследник.

Поскольку пол решили не узнавать заранее, то ждали сюрприз. И каждый думал, что будет именно тот пол, который одному из супругов смерть, как хочется.

Игорь вот, например, хотел еще одну девочку.

После появления в их жизни маленькой курносенькой Лины, он настолько разительно изменился, что Катя диву давалась. И искренне была благодарна этой малышке за такие перемены в любимом.

Неудивительно, что Игорь хотел девочку. Он втянулся. Стал тем сумасшедшим папочкой, что сводили своей заботой и контролем не только своих чад, но и их мам.

Она помнила, как было трудно поначалу. Привыкнуть, перестроиться, принять.

Ее тогда еще не муж единолично принял решение об удочерении и это стало первым серьезным испытанием для них обоих.

Потому что… Катя женщина, да, в ней природой заложено любить детей. Своих детей. Но уж никак она не обязана была любить чужого ребенка.

И ее жутко разозлило тогда его решение. Что не посоветовался, не спросил готова ли она, сможет ли?

Но Игорь бы не был собой, если бы не поставил ультиматум: либо она принимает эту девочку и живет с ними, либо не принимает и может валить на все четыре стороны.

Она ушла. Собрала свои вещи, и ушла.

Выдержала три недели и вернулась назад. С запухшим от слез лицом, и исковерканной болью душой. Вернулась к нему, к ним.

Не появилась сразу неземная любовь к Лине.

Она постепенно проникалась материнством. Находила какие-то прелести в общении с маленькой девочкой, которая своими голубыми глазами смотрела на них так… так…, что сердце однажды все же дрогнуло, приняло ее без всяких «но».

Просто Катя поняла, что любит. И все. Не важно, чья кровь в этой девочке, — она ее дочь и все тут! Точка.

И началась еще одна страница в их жизни.

Сейчас, вспоминая это все, становилось стыдно от своих слов и поступков. Но она ревновала своего мужчину к этой маленькой девочке. И хорошо, что вовремя поняла: какая же она дура на самом деле.

Успела исправить ошибки и жить дальше, не мучая ни себя, ни других.

Теперь они семья. Настоящая и цельная.

Игорь сидел за столиком в кафе, кормил дочку мороженым и смотрел, как к нему немножко вразвалочку, походкой, похожей на пингвина, идет Катя. Его Катенька.

Кто бы вот мог подумать, что у них все же выйдет?

Он надеялся, да, думал, ждал. Но стопроцентной уверенности не было тогда. Теперь же он и представить не мог, что могло быть совершенно по-другому.

— Кушать будешь? — Катя мягко приземлилась в плетеное кресло, Игорь ласково погладил ее по щеке и подозвал официанта, заказал завтрак для жены.

— Игорь, я не могу столько есть, честно.

— Пока существует возможность питаться нормально свежей и полезной едой, кушай впрок. Скоро уезжать, роднуля, в Москве такого разнообразия не будет.

Жена со вздохом все же согласилась, и принялась за апельсиновый фреш.

— Хорошо, что вырвались в отпуск, да?

Она с улыбкой погладила дочь по волосам, убрала за ушко выбившуюся прядку.

Отпуск вышел неожиданным, совершенно.

Он не планировал до родов везти семью отдыхать, не считал это безопасным, но Катя воспротивилась, закатила почти что скандал, и сама заказала билеты и отель.

И вот теперь они в Греции, почти вторую неделю наслаждаются солнцем, морем, вкусной едой и полным отсутствием работы.

Иногда, в связи с отдыхом и свободой от работы, его мысли возвращались в прошлое. К тем событиям, что привели его к семье, к его девочкам.

Вспоминал Димку, Рому, даже Кимуру который ушел от него как только восстановил здоровье до конца.

Димитрия… она всегда будет в его сердце незаживающей занозой. Его беспокойством, что время от времени возвращается к нему в мысли, терзает неизвестностью.

За эти годы он мог бы давно все узнать. Но ему хватало того, что и так было известно всем. Сургут живет и процветает, со своей женой и сыном. Который, оказывается, был жив. Слухов было полно на эту тему. То ли его жена скрывалась пока он разбирался с врагами, то ли они разделились, а мальчика хорошо спрятали.

Это все слухи. Игорь же подозревал, что их сына спрятало третье лицо, тот, кто тогда спас Диме жизнь.

Он рад, правда рад, что их сын жив и здоров. Они вместе и все хорошо. Но ведь могла хотя бы написать или позвонить. Не чужие ж ведь.

Но нет, так нет. Он знал, что она жива и у нее все хорошо, — большего и не нужно. Хватит того, что он знает.

Так он себя убеждал. Иногда успешно, иногда нет.

Возможно, ей просто не хочется возвращаться в болезненное прошлое, и в конце концов это ее право. Она натерпелась в жизни. А то, что он беспокоится, — мелочи.

Пусть она будет счастлива так, как того заслуживает!

В любом случае, Игорь благодарен ей за все, что она сделала для него, для них. Подложил дочке в креманку еще немного фисташкового мороженого, ее любимое, пусть кушает.

Лина дернула его за рукав, показывая на то, что привлекло ее внимание. И он повернулся в ту сторону, чтобы тоже понаблюдать, что ее так заинтересовало.

По той стороне улицы шагала семья.

Загоревшие, радостные и счастливые.

Мама, папа и сынишка, тащивший огромного плюшевого медведя ростом больше, чем он сам. Парень так заливисто смеялся, что прохожие оборачивались им вслед и заряжались от этого ребенка солнечной улыбкой.

У Игоря все в душе перевернулось и замерло.

Не узнать ее, даже спустя годы, было невозможно.

Все такая же худая, мышцы перекатываются под загорелой кожей при каждом шаге. Белые шорты, белая майка. Волосы короткие и немного всклокоченные. Она держала за руку мужа и что-то ему говорила, а тот, как завороженный не отводил от нее взгляда.

Они могли позволить себе такое беспечное поведение, потому что рядом, по бокам шагали парни охраны, не в костюмах, естественно, в штатском.

Кимура, кстати, тоже тут был.

Возможно, Игорь бы подорвался с места и побежал к ним, но прирос к месту, когда Дима будто ненарочно огляделась по сторонам. Остановила свои льдистые глаза на нем и улыбнулась.

Той самой насмешливой нагловатой улыбкой, которую он помнил и по которой скучал.

Игорь понял, что эта встреча, эта поездка не была случайностью.

Этот ее взгляд и улыбка легли спокойствием на сердце.

Она показала ему своего сына, свое счастье, свою семью. Чтобы он не волновался, чтобы успокоился.

Дима подмигнула ему и снова посмотрела на мужа, а Сургут, недолго думая, схватил жену за руку, притянул к себе и звонко поцеловал, чем повеселил своего сына, и малец радостно бросился к ним обниматься.

Игорь отвернулся от этой картинки и натолкнулся на понимающий взгляд жены.

Вот тогда-то все встало на свои места.

Вот лиса, а?!

— Спасибо! — больше ему ничего не оставалось, только сказать спасибо жене за эту встречу. У него даже сомнений не было, что это именно ее затея.

— Не за что.

Катерина улыбнулась. И все стало совсем хорошо.

Игорь успокоился. Поверил, что у его Димки все хорошо.

Она приоткрыла дверь в свое счастье, но впускать его туда не собиралась. Потому что это ее счастье и для него там нет места, даже самого крошечного. Так она бережет свою семью, свой брак.