— Нет, милая. Доминик живет в Америке, а это очень далеко.

— Ты хочешь сказать, что я больше никогда не увижу Доминика? Никогда? — перепугалась девочка.

— Конечно, увидишь. А теперь поцелуй тетю Элоизу, попрощайся со всеми и садись в такси.

Мелани, даже не взглянув на элегантную тетю Элоизу, бросилась к Доминику:

— Я не хочу уезжать, Доминик! Попроси, чтобы меня отпустили с тобой! Пожалуйста!

Доминик уныло пожал плечами:

— Мне очень жаль, Мел, но тебе надо возвращаться в Лондон. Не огорчайся, мы увидимся, даю слово.

Мелани с отчаянием посмотрела на мать. Раз Доминик сказал, что ей надо возвращаться в Лондон, значит, так тому и быть. Только бы не умереть от одиночества! Попрощавшись со всеми, девочка села на заднее сиденье такси. Мелани решила больше не плакать, а то Доминик подумает, что она маленькая.

Ее отец поцеловал на прощание тетю Лизетт, а у дяди Грега при этом как-то смешно перекосился подбородок. Мелани нравился дядя Грег. Ей нравилась Франция. А поскольку Доминик живет в Америке, то наверняка понравилась бы и Америка. Мелани совсем не хотелось возвращаться в Лондон. Отец уселся в такси и захлопнул дверцу. Им махали все, кроме Доминика. Он стоял в сторонке, засунув руки в карманы, и глаза его подозрительно блестели.

— До свидания, Доминик, — прошептала Мелани. Она махала ему до тех пор, пока он не скрылся из виду. Машина повернула налево в конце длинной липовой аллеи, спустилась по пологому склону холма и направилась в сторону Сент-Мари-де-Пон.

* * *

Лизетт понравилось пятидневное путешествие из Гавра в Нью-Йорк. Казалось, Франция оставалась с ней до того момента, пока она не ступила на американскую землю. Меню в ресторане было на французском, блюда — французские. Персонал парохода говорил по-французски, да и пассажиры в основном были французами. И только сойдя на берег в Нью-Йорке, Лизетт ощутила острое отчуждение, как и много лет назад. Здесь она уже была не мадам Диринг, а миссис Диринг, незнакомка в стране, которая так и не стала ей родной. Лизетт тяжело вздохнула. Раньше это не имело значения. Грег любил ее, а она страстно желала сделать его счастливым. Но теперь Грег уже не любил ее, хотя и не сказал этого, потому что был слишком добр. Но Лизетт и сама все понимала. В тот день, когда муж предложил ей спать в разных комнатах, привлекательность их брака померкла для него.

Грег отменил предварительный заказ, сделанный в отеле «Плаза». Раньше он предполагал провести с семьей несколько дней в Нью-Йорке, но теперь не хотел продлевать отпуск. И вообще он считал, что их отношения должны поскорее подойти к определенному концу. Стоя на стене замка Фалез, Грег видел, как Лизетт держала Люка за руку, видел, как страдание исказило ее лицо, когда она смотрела на Люка… Конечно же, она страдает оттого, что им слишком редко удается оставаться наедине. Грег понимал, что ему придется развестись с женой. Он пытался сделать ее счастливой, но у него ничего не получилось. В его отношениях с Лизетт не было легкости и доверия, сближавших ее с Люком. С ним она явно чувствовала себя спокойно, забывая в его обществе обо всех заботах и тревогах.

Но Грег не мог предложить жене развестись. Потеряв Лизетт как любовницу, он очень хотел сохранить хотя бы то, что осталось. Ведь пока она рядом, он видит и слышит ее. Внешне их семья все еще казалась прочной. И если Грег не будет домогаться физической близости, вполне вероятно, все останется по-прежнему. Но он же не евнух! Да, ему придется искать другую постель. Грег полагал, что Лизетт не будет возражать, если он заведет любовницу. Однако следовало убедиться в этом.

Они сидели в купе вдвоем. Поезд миновал Чикаго и приближался к прериям.

— Пока мы были во Франции, наши отношения серьезно изменились, — начал Грег. — Я хочу знать, Лизетт, довольна ли ты этим.

Она отложила книгу, которую пыталась читать.

— Тебя интересует, довольна ли я тем, что ты больше не занимаешься со мной любовью?

— Нет, с этим и так все ясно, — бросил Грег так резко, что Лизетт вздрогнула. Муж не смотрел на нее, он уставился в окно, обозревая бесконечные поля пшеницы. Глаза его были прищурены, в уголках рта обозначились морщины.

Лизетт вспомнила того смеющегося солдата, который заключил ее в объятия, вернувшись в Вальми… вспомнила их радостную жизнь в Париже.

— Тогда извини, но я не понимаю тебя, — сказала она.

Грег повернулся к ней:

— Мы с тобой решили не разводиться. Развод создаст слишком большие проблемы. Ты пожелаешь вернуться во Францию, а я, наверное, не смогу отпустить с тобой детей. — Увидев, что Лизетт вздрогнула, он мысленно выругал себя за эту невольную угрозу. Грег хорошо понимал, что Лизетт не согласится уйти, оставив детей. — Но поскольку я теперь не сплю в твоей постели, мне придется подыскать другую, — безжалостно продолжил он.

Осознав смысл этих слов, Лизетт с ужасом уставилась на него.

— А ты можешь предложить что-то другое? — Грег метнул на жену гневный взгляд.

Лизетт нечего было предложить. Ей не удалось сделать Грега счастливым в постели, а теперь он уже не желает ее. Лизетт показалось, что она идет ко дну.

— Нет, мне нечего предложить, Грег.

Прежде чем он отвернулся, Лизетт успела заметить, что муж горько разочарован. Значит, Грег надеялся услышать, что она согласна на развод, а детей оставит ему. Лизетт извинилась, вышла из купе и побрела по коридору, заливаясь слезами.

Через неделю Лизетт увидела Грега в обществе Жаклин Плейдол. Доминик и Люси приступили к занятиям в школе. После того как муж заявил о том, что не намерен хранить ей верность, Лизетт была едва жива. Она по-прежнему завтракала с Грегом перед тем, как он уезжал в агентство. Говорила с ним об успехах Доминика во французском, о делах агентства, об открытии местной картинной галереи. Но это были разговоры почти чужих людей.

Позвонила Крисси, желая обменяться с Лизетт новостями после двухмесячного перерыва. Женщины договорились пообедать вместе, а потом походить по магазинам.

Лизетт припарковала машину возле ресторана и уже собиралась выйти, как вдруг увидела Грега, возвышающегося над другими пешеходами. На нем был прекрасный темно-синий костюм, густые волосы отливали на солнце бронзой. Грег улыбался, и от этой улыбки сердце Лизетт дрогнуло. С тех пор как они отправились во Францию, она не видела мужа таким оживленным. Лизетт улыбнулась в ответ ему и уже взялась за ручку дверцы «линкольна», но тут поняла, что муж улыбается не ей. Даже не заметив Лизетт, он устремил взгляд на высокую, стройную блондинку, которая переходила улицу, спеша ему навстречу. Лизетт вжалась в сиденье. Между тем блондинка подбежала к Грегу, он обнял ее, и они, взявшись за руки, вошли в ресторан.

Лизетт казалось, что смерть Дитера была для нее самым большим потрясением. Однако она ошибалась. Да, Грег предупредил ее, но в глубине души Лизетт не поверила ему. Она быстро включила передачу, и «линкольн» рванул с места, вливаясь в поток машин. Лизетт даже не посмотрела, свободен ли путь. О Крисси она напрочь забыла. Ее охватило желание умчаться как можно дальше от Грега, обнимавшего за талию Жаклин Плейдол.

Она вела машину на большой скорости, почти не обращая внимания на другие автомобили. Грег не хочет разводиться с ней. Он сам сказал об этом. И Лизетт ухватилась за его слова, как утопающий за соломинку. Значит, на примирение уже нечего рассчитывать? Да и о каком примирении может идти речь, если ее фригидность превратила их постель в сущий ад? Резко нажав на тормоз, Лизетт остановила машину. Нет, это не Грег предал ее, это она предала его. Вцепившись в рулевое колесо, Лизетт опустила голову на руки и разрыдалась.

* * *

Как ни странно, но ее отношения с мужем улучшились после того, как Лизетт узнала, что в жизнь Грега вернулась Жаклин Плейдол. Лизетт не рассказала мужу, что видела их вместе, опасаясь последствий подобного разговора. Она уже много лет любила Грега, но через несколько месяцев после того ужасного события поняла, что испытывает к нему самую настоящую влюбленность. Лизетт видела в Греге не только мужа, доброго и заботливого, но — как и другие женщины, включая Жаклин Плейдол, — очень обаятельного мужчину: высокого, стройного, сильного, щедрого.

Продолжая спать в разных спальнях, они сохранили некоторые старые привычки. Завтракали всей семьей во внутреннем дворике, ходили на пляж, в горы. Лизетт радовалась любому физическому контакту с Грегом. А это иногда случалось: их пальцы встречались, когда они одновременно тянулись на пикнике к корзине с едой; муж порой брал ее под руку во время прогулок в лесу в окрестностях озера Тахо.

Лизетт теперь с горькой иронией осознала, что Грег уже не нуждается в ее теле, которое сейчас освободилось от пут, так долго сковывавших его. И если бы муж пожелал ее, она ответила бы ему с той страстью, какую всегда испытывала к нему. Но он не предпринимал никаких попыток к сближению.

Лизетт с удивлением поняла, что с самого начала Люк и Грег считали ее чрезвычайно сексуальной. Страх притупил, почти подавил чувственность Лизетт, однако сейчас она снова испытывала страсть к мужчине, уже не искавшему ее близости. Когда Люк, позвонив ей из Лос-Анджелеса, сказал, что приехал на ежегодное общее собрание акционеров компании «Джонсон-Матти», и попросил о встрече, Лизетт не решилась встретиться с ним.

— Почему ты не можешь увидеться со мной? — изумился он. — Конечно же, можешь!

— Нет, Люк, я не могу с тобой встретиться: я обещала детям свозить их в Кармел.

— Не лги, Лизетт. Дети в школе. Я знаю, потому что пять минут назад говорил по телефону с Грегом.

— Ох… — Люк был ее другом, лучшим другом, и ей хотелось увидеть его, как никого другого. Она не любила Люка и не собиралась спать с ним. Поэтому опасаться ей нечего. — Ладно. Ты доберешься сюда на машине за пять часов, я встречу тебя возле военной базы Пресидио, и мы вместе пообедаем.

— Отлично, — обрадовался Люк. — Я соскучился по тебе.

— Я тоже соскучилась, — сказала Лизетт и дрожащей рукой положила трубку на рычаг.

Глава 20

В доме никого не было. Дети ушли в школу, у домоправительницы сегодня был выходной. Лизетт быстро спустилась вниз, думая только о предстоящей встрече с другом. Будь Грег дома, они, без сомнения, отправились бы на встречу с Люком вдвоем. Но мужа нет, и наверняка он вернется поздно, поскольку проводит время с Жаклин Плейдол. Войдя в ванную, Лизетт включила душ. Нет, нельзя думать об этом, иначе она сойдет с ума. Быстро раздевшись, Лизетт встала под горячие струи и подняла лицо. Прислушиваясь к своим ощущениям и вдыхая аромат мыла, она старалась отогнать мысль о том, что перед ней разверзлась пропасть.

Оделась Лизетт так, словно ей предстояла встреча с Грегом: кремовое шелковое платье, жемчужное ожерелье, тонкие чулки, замшевые лодочки. Поглядев в зеркало, она решила, что выглядит как настоящая француженка, к тому же очень элегантная… Именно такой она нравилась Грегу. Лицо ее исказилось от боли. Взяв сумочку, Лизетт выбежала из дома. Она должна забыть о Греге, а тем самым и о Жаклин Плейдол… о том, как эта женщина наслаждается поцелуями Грега, его телом…

Три часа Лизетт ходила по магазинам, а затем, стараясь подавить нарастающее внутреннее напряжение, поехала к военной базе Пресидио. Бросив взгляд на часы, она поняла, что отправилась слишком рано, Люк наверняка еще в дороге. Но как только Лизетт остановила свой «линкольн» на стоянке, из синего «кадиллака», стоявшего впереди, выскочил Люк.

Не успела Лизетт выбраться из машины, как Люк заключил ее в объятия.

— Ты, наверное, летел на крыльях, — рассмеялась она, но умолкла, почувствовав его крепкое, сильное тело.

— Господи, как же я скучал по тебе! — Люк страстно впился в губы Лизетт.

И она поняла то, что уже знала с того самого момента, как согласилась встретиться с Люком. Он любит ее, а ее тело жаждет любви. Тихо застонав, Лизетт прижалась к нему, обняла за шею и приоткрыла губы.

Дрожь пробежала по телу Люка, и Лизетт догадалась, что он ошеломлен. Остановившись, он устремил на нее горящий вопросительный взгляд. И то, что он увидел в этих глазах, заставило его распахнуть дверцу «линкольна», усадить Лизетт на пассажирское сиденье и сесть за руль.

— Куда? — спросил Люк глухим от волнения голосом.

— Не знаю… куда-нибудь…

Влившись в поток машин, Люк повел «линкольн» на юг, и Лизетт поняла, что он ищет не ресторан. Она даже не обратила внимания на название мотеля, к которому они подъехали, потому что желание, накапливавшееся годами, требовало выхода. Ухватившись за руку Люка, Лизетт последовала за ним к стойке портье. Заказав номер, Люк выхватил у портье ключ и пошел по коридору так стремительно, будто на карту сейчас была поставлена его жизнь.

Захлопнув дверь номера, он почти набросился на Лизетт, осыпая ее поцелуями.

Лизетт сознавала, что делает. Она не любит Люка и никогда не любила… Сейчас ею владело плотское желание, а не любовь. Да, именно плотское желание. Люк знал о ней все. Знал то, что, кроме него, было известно только ее отцу. Знал, но это не останавливало его. И в эту минуту Лизетт хотелось только одного — испытать наслаждение.