— Но ты очень плохо ешь, Лизетт, а это только ухудшает самочувствие. Может, тебе хочется чего-то другого?

Поняв, что отец взволнован, она через силу улыбнулась.

— Я бы выпила натурального кофе вместо этого жуткого цикория.

Граф печально усмехнулся:

— Боюсь, это не под силу даже Элизе.

— Значит, ее зовут Элиза? Я еще не видела новую служанку. Какая она?

«Молодая, — хотел ответить граф. — Слишком молодая для той задачи, которую возложили на нее». Появление Элизы в доме наполнило его сомнениями и страхом.

— Хорошенькая, — сказал граф и отодвинул свою тарелку. У него тоже пропал аппетит.

Отец и дочь сидели молча. Им хотелось поговорить о новой служанке, однако они опасались, как бы их не подслушали.

— Пожалуй, прокачусь на велосипеде в деревню, — тихо промолвила Лизетт. — В лесу зацвели нарциссы, очень красивые.

Их взгляды встретились. Тайный смысл слов Лизетт заключался в том, что она надеялась встретиться с Полем Жильесом и сообщить ему о благополучном прибытии Элизы, не вызвавшей ничьих подозрений.

— Поезжай, — отозвался граф, удрученный собственным бессилием. — Форсайтия тоже рано расцвела в этом году. Наверное, и я прогуляюсь. Яркие краски всегда поднимают настроение.

* * *

Липы вдоль подъездной дорожки уже начали распускаться. Плотные зеленые почки проклюнулись, и сразу запахло весной. Выйдя во двор, Лизетт с облегчением вздохнула. К тому же теперь ей не грозила встреча с майором.

Проезжая по гравийной дорожке, девушка спугнула белку, и та стремительно отскочила в сторону. Стоял конец февраля, но ветер, уже теплый, освежающе ласкал лицо и трепал волосы. На бледных щеках Лизетт заиграл румянец. В конце дорожки она свернула налево, к деревне, и поехала через лес.

Лизетт уже завидела деревню, когда сзади раздался шум нагонявшего ее «хорха». Девушка прижалась к обочине, но огромный автомобиль все же слегка задел велосипед бампером. Лизетт вылетела из седла, велосипед опрокинулся, и руль больно ударил ее по бедру.

Тормоза взвизгнули, и машина остановилась. Кто-то подбежал к девушке, о чем-то спросил ее, но Лизетт не разобрала слов, подумала только, что голос человека знаком ей. В ушах у нее звенело, а перед глазами все плыло.

— Боже мой, вы в порядке? — снова прозвучал встревоженный голос. Майор Мейер обнял Лизетт за плечи. Глаза его выражали искреннюю тревогу.

— Да… я… — Она попыталась отстраниться, но это ей не удалось. Силы покинули Лизетт, по ноге текло что-то теплое и липкое.

— Господи, да вы же чуть не погибли! — Майор повернул голову и велел испуганному шоферу открыть заднюю дверцу. Затем, на обращая внимания на протесты Лизетт, майор поднял ее на руки и понес к машине. Кровь, стекавшая по ноге девушки, запачкала его безупречно чистую форму.

— Нет… прошу вас… я могу идти сама. — Голова Лизетт кружилась от пережитого страха и от неистового желания высвободиться из объятий майора.

— Не говорите глупости, — бросил Мейер, укладывая девушку на заднее сиденье. — Вы и шага не сможете сделать.

Лизетт заметила смертельно бледное лицо шофера, и ей стало жаль его. Должно быть, он считает, что его немедленно разжалуют.

— Прошу вас… — слабым голосом повторила Лизетт. Ее кровь запачкала роскошное сиденье, форму майора и его ладони. Мейер устроился рядом с девушкой.

— Вы сможете сесть с моей помощью? — спросил он. — Я хочу снять с вас пальто и посмотреть, серьезна ли рана.

Лизетт не успела возразить. Руки майора вновь легли на плечи девушки, он приподнял ее и притянул к себе. Голова Лизетт опустилась ему на грудь. Она слышала, как бьется его сердце, вдыхала легкий лимонный запах одеколона и с ужасом осознавала, что мучивший ее кошмар капитуляции перед майором вот-вот воплотится в реальность.

— Не надо… — Лизетт задохнулась. — Отпустите меня, со мной все в порядке, это просто царапина.

— Перестаньте капризничать как ребенок, — отрезал Мейер и, не обращая внимания на слабое сопротивление Лизетт, с трогательной заботливостью снял с нее пальто.

— Вам помочь, господин майор? — спросил шофер.

— Дай мне аптечку!

Шофер, пораженный странной реакцией майора, даже не подумал об аптечке. Он выскочил из машины и подбежал к багажнику, думая о том, почему майор так суетится. Конечно, шофер узнал дочку хозяев замка, однако из-за того, что девчонка упала с велосипеда, незачем так нервничать.

— Пожалуйста, отпустите меня. — Лизетт вновь попыталась отстранить майора. Голос ее звучал уже увереннее, она постепенно приходила в себя.

— Не отпущу, пока не осмотрю рану, но вам придется снять чулки.

— Нет! — На этот раз Лизетт воспротивилась столь яростно, что майор пришел в замешательство. Сейчас девушка не выказывала к нему своего обычного холодного презрения. Широко раскрыв глаза, она вжалась спиной в спинку кожаного сиденья, и Дитер решил, что Лизетт испытывает к нему непреодолимое отвращение. Он впервые столкнулся с этим, ибо женщины, как правило, питали к нему совсем иные чувства. Более всего Мейера задело то, что он заметил это именно в тот момент, когда позволил эмоциям выплеснуться наружу. Прелестная француженка явно отвергала Дитера, и это оскорбило его.

— Черт побери, делайте то, что вам говорят! — бросил он, взяв у шофера аптечку. Открыв крышку, Мейер с удовлетворением отметил, что там достаточно индивидуальных пакетов.

Лизетт, возмущенная повелительным тоном майора, хотела послать его ко всем чертям, однако слова застряли у нее в горле. Она закрыла глаза, стараясь успокоиться. Майор между тем стянул свои перчатки и отдал их шоферу. «Он не посмеет дотронуться до меня, — подумала Лизетт, — я ему этого никогда не прощу».

— Вы не смеете… я не позволю… — хрипло пробормотала она, но майор опустился возле нее на колени и осторожно закатал юбку до самых бедер. Нижнее белье Лизетт разительно отличалось от грубых шерстяных чулок и простой твидовой юбки. Трусики ее были явно парижскими. Дитер судорожно вздохнул. Маленькая полоска светло-бежевого атласа с тонкими кружевными оборками едва прикрывала мягкий бугорок волос на лобке. Несколько курчавых завитков выбились из-под трусиков и были в нескольких дюймах от пальцев Дитера. Его охватило желание, жгучее и невыносимое.

— Может, отвезем ее в замок, господин майор? — предложил шофер, желая загладить свою вину.

Дитер мысленно выругался. То, что шофер напомнил о себе, отрезвило майора. Изнасиловав раненую французскую девушку, он вряд ли впоследствии вспоминал бы об этом с гордостью.

— Хорошо, — процедил Дитер сквозь зубы. — Но сначала нужно остановить кровь.

Он начал спускать один чулок, и, как только его пальцы коснулись голой кожи на внутренней поверхности бедра, по телу Лизетт пробежала дрожь, а с ее губ сорвался стон.

— Я не сделаю вам больно, обещаю, — пробормотал Дитер, едва сдерживая страсть.

Глаза девушки наполнились слезами стыда. Она дрожала, но вовсе не от боли. Однако Лизетт скорее умерла бы, чем позволила бы майору понять, что боль здесь, ни при чем.

Дитер осторожно спустил чулок до колена. Не защищенная резиновым наконечником рукоятка руля старого велосипеда серьезно и глубоко поранила бедро. Майор приложил к ране стерильный тампон и ловко забинтовал бедро.

Лизетт лежала не шевелясь, отвернув голову и крепко сцепив пальцы. Скоро все будет кончено. И она забудет о том, как встревоженный майор опекал ее. Лизетт сама выведает все его планы, не поручая это Элизе. Так она отомстит ему за то, что он посягал на ее тело и чувства.

Перевязав рану, Дитер спустил испачканный кровью шерстяной чулок ниже колена. Собравшись с силами, Лизетт открыла глаза и приподнялась на локте. На колене была еще одна рана, а на голени — несколько длинных царапин.

— Колено я сама забинтую, — заявила девушка.

Дитер посмотрел на нее, слегка приподняв бровь.

— Не сомневаюсь, но у меня это получится лучше. Мои руки не дрожат, — заметил он, — а ваши дрожат.

Щеки Лизетт вспыхнули от стыда и унижения.

— Это потому, что я упала…

Дитер помешкал, прежде чем приложить тампон к ране на колене Лизетт. То, что девушка испугалась, было очевидно, однако она слишком настойчиво подчеркивала это. Дитер просунул руку ей под колено и потянулся за бинтом. И тут он снова услышал сдавленный стон, который в прошлый раз приписал боли.

Дитер посмотрел в глаза Лизетт. Зрачки ее, все еще расширенные, на фоне мертвенно-бледного лица казались очень темными. Майора охватило необычайное возбуждение, когда он понял, что Лизетт задрожала не от боли, а от его прикосновения. Примерно так же чувствовал себя и сам Дитер, когда впервые смотрел на Лизетт, отделенную от него просторной постелью под шелковым покрывалом.

Лизетт заметила, что взгляд майора изменился. Он, конечно, обо всем догадался, и теперь его взгляд светился нежностью.

— Не прикасайтесь ко мне! — с отчаянием выкрикнула Лизетт. — Прошу вас, не прикасайтесь!

Губы Дитера тронула улыбка. Он не собирался уступать девушке, поскольку с самого начала заподозрил, что под маской ее равнодушия таится огонь. Сейчас этот огонь обжигал майора. Быстро, но очень осторожно Дитер забинтовал ей колено. Он понимал, что, как бы сильно Лизетт ни желала его, ей будет трудно преодолеть психологический барьер и отдаться ему. Однако она должна сделать это по доброй воле. Для него, Дитера Мейера, неприемлемы ни жестокость, ни грубое насилие, к которым прибегают многие из его соотечественников.

— Не бойтесь. — Дитер взял руки Лизетт в свои ладони.

«Вот мой кошмар и стал реальностью», — подумала девушка. Она видела светлые волосы на запястьях майора, сильные красивые пальцы.

— Нет… — прошептала она, когда Дитер поднес ее ладони к губам. — Пожалуйста, не надо…

Настойчивые теплые губы майора коснулись ее кожи. Лизетт вздрогнула и закрыла глаза. Ей захотелось снова ощутить его ладони на своих обнаженных бедрах, на груди… отдаться ему целиком и бесповоротно. Дитер осторожно взял девушку за подбородок и повернул ее голову к себе.

— Посмотри на меня, — глухо попросил он. Ресницы Лизетт затрепетали, она открыла глаза, и Дитер привлек ее к себе.

Она снова услышала биение его сердца, вдохнула свежий, резкий запах одеколона. Ее охватило желание вцепиться ногтями в его спину, ощутить на губах вкус его кожи и отдаться ему прямо здесь, на заднем сиденье машины.

— Дай мне твои губы, — попросил Дитер.

Момент капитуляции наступил, и Лизетт показалось, что время остановилось. Удары его сердца громко отдавались в ее ушах. Она вскинула голову и плюнула майору в лицо.

— Никогда! — Глаза Лизетт засверкали. — Я никогда не выполню ни одного вашего желания, майор Мейер!

Он судорожно вздохнул, стиснул зубы и потупил взгляд. А затем заявил с пугающей уверенностью:

— Выполнишь, Лизетт, и мы оба знаем это.

У девушки пересохло во рту. Еще одно его слово, одно прикосновение руки, и ее победа, добытая с таким трудом, обернется поражением. Лизетт отпрянула от майора. Ее пронзила острая боль, и темная кровь начала просачиваться сквозь повязку на бедре.

— В замок, быстро! — крикнул Дитер шоферу и, не обращая внимания на протесты Лизетт, прижал к ране кусок бинта.

Шофер, удивленно наблюдавший за ними, поспешно завел двигатель и развернул машину. Ничего себе ситуация: майор Мейер и восемнадцатилетняя дочь графа. Он не поверил бы, если бы не видел всего собственными глазами. Интересно, знает ли еще кто-нибудь об этом? Да вроде бы никаких слухов не было. Шофер резко надавил на педаль газа. Неудивительно, что майор так разозлился, когда машина сбила эту девчонку.

У Лизетт все плыло перед глазами, она смутно различала лицо майора, но уже не могла отодвинуться от него. Голова девушки упиралась в плечо майора, а его руки крепко обнимали ее.

— Быстрее! — крикнул Дитер, испуганный кровотечением. Он сорвал с шеи шарф и воспользовался им как жгутом. Глаза его потемнели от страха, и Лизетт поняла, что это страх за нее. И в этот момент, уже на грани обморока, Лизетт забыла о форме майора, о войне. Он стал ее защитником, и она прильнула к нему, успокоенная мыслью о том, что майор позаботится о ней…

— Все будет хорошо, дорогая, — заверил девушку Дитер, когда машина остановилась перед дубовыми дверями с медными заклепками. — Поверь мне.

В голосе майора прозвучало такое глубокое чувство, что шофер бросил на него изумленный взгляд. Майор, известный своей безжалостностью к врагу, участвовал в боях за Киев и Севастополь, где заслужил одну из высших наград за доблесть. Шофер долго служил у майора, но не помнил, чтобы тот терялся или проявлял слабость. А сейчас побелел как мел из-за пары царапин у девчонки.

Однако, оставив свои мысли при себе, шофер выскочил из машины, распахнул заднюю дверцу и вытянулся по стойке «смирно», когда из «хорха» выбрался майор с девушкой на руках.

К ним уже спешила Мари. Глаза ее вылезли из орбит, когда она увидела задранную юбку Лизетт, кровь на повязке и голову, лежащую на груди майора Мейера.