Он кивнул и поспешно вышел из комнаты.


– Сара?

Маджед постучал в открытую дверь ее гостиной. Сидевшая на диване с журналом в руках, Сара подняла глаза и жестом пригласила его войти.

– Доброе утро.

– Хорошо спала?

– Наверное, так же хорошо, как и ты.

– Все наладится. Обещаю. Хотя мои новости вряд ли тебя обрадуют.

– Говори, как есть. – Сара бросила журнал на столик. – Меня изгоняют или…

– Ничего подобного. Моя мать ждет не дождется, когда сможет показать тебе дворец и познакомить с нашими родственницами.

– Но отец?

– Я не видел его со вчерашнего вечера. Но десять минут назад мне передали, что с сегодняшнего дня я приступаю к исполнению своих обязанностей при дворце.

– Ого. Но это ведь… хорошо, не так ли?

Маджед не знал. Но надеялся, что она права.

– Ты расстроен, потому что думаешь, что бросаешь меня одну?

В точку.

– Маджед, не волнуйся за меня. Со мной все будет в порядке. – Сара вдруг улыбнулась. – Твоя мать наверняка позаботится об этом.

Так и будет. Просто Маджеду хотелось лично показать ей Кедда-Джалил.

– Я могу сказать им, что приступлю к своим обязанностям на следующей неделе.

– Не вздумай! – вскочила Сара. – Это же проверка.

– Чего?

– Твоей решительности и… и упорства.

Она говорила так, будто его отец пытался отпугнуть их. Возможно, она была права.

– У тебя есть время поговорить?

– Да.

– Я тут подумала… Тебе кажется, что отец винит тебя в смерти Ахмеда. И что он не может простить тебя.

Тяжело сглотнув, Маджед молча кивнул.

– Так вот, по-моему, ты ошибаешься.

Ее уверенность разозлила его, но он сдержался, чтобы не нагрубить ей. В конце концов, если бы не Сара, они бы уже сидели в самолете и летели обратно в Австралию. И кто знает, когда он ступил бы на родную землю в следующий раз?

Она потянулась к нему и прижала ладонь к его щеке, и ее тепло утихомирило бурю, которая бушевала внутри его.

– Ты так много страдал. Вы все страдали. Моя семья распалась, но только потому, что родители позволили горечи поглотить их. Я умею распознавать такого рода озлобленность. Маджед, с твоей семьей происходит что-то другое. Я не могу сказать, что именно, но, может, мы с тобой сумеем найти ответ.

Затем она убрала руку и, сев обратно на диван, выжидательно посмотрела на Маджеда. Он коротко кивнул и присел рядышком с ней.

– Я тебя слушаю.

– Тебе нужно отложить в сторону свое чувство вины. Отрезать его от себя. Сможешь это сделать?

– Я попытаюсь.

– Так вот. Первым, что сказал мне при встрече твой отец, было: «Спасибо, что вернула моего сына домой».

У Маджеда отвисла челюсть.

– А потом, с тобой, он вел себя очень холодно и отстраненно. Почему он прятал свою радость от тебя? Я не вижу в этом никакого смысла. Правда, ты отвечал ему точно такой же сдержанностью. – Сара перевела дух и продолжила: – Я сказала ему, что, если тебе не дадут занять трон только потому, что ты женишься на западной женщине, я вернусь в Австралию без тебя. Лишу тебя возможности видеться с ребенком, и мы сохраним всю эту историю в тайне.

– Ты на самом деле имела это в виду?

– Не отвлекайся, – отрезала Сара. – Твой отец пришел в ужас, что я вообще могла подумать о чем-то подобном.

Маджеду казалось, что он забыл, как дышать.

– Он сказал, что, если я лишу тебя ребенка, это убьет тебя.

Правда?

– Маджед, если бы тебе пришлось выбирать между твоим королевством и ребенком, что бы ты выбрал?

– Моего ребенка, – не колеблясь, ответил он.

– И твой отец знает это.

Вот она, причина его помилования.

– Из-за того, что я беременна, я все время думаю о нашем малыше. Моя любовь к нему так сильна… что я готова на все ради него. Поэтому, когда я смотрю на твоего отца и вижу, что его слова и поступки конфликтуют друг с другом, я спрашиваю себя, в чем дело? Чего он боится? – задумчиво посмотрела на него Сара. – Каким отцом он был, когда ты рос?

Губы Маджеда дрогнули в улыбке.

– Любящим. Строгим, но любящим. Он находил время для своей семьи, несмотря на то, что был завален работой. Он говорил, что его семья – это его сила. – Смерть Ахмеда подкосила отца и обнажила его самые уязвимые места. Она опустошила его. – Возможно, он до сих пор горюет, потому что никто не сможет заменить Ахмеда…

– Но кто-то должен занять трон после твоего отца, – заметила Сара.

Может, Рашид не винил его в смерти Ахмеда? Может, все дело в том, что присутствие младшего сына усиливало боль от потери старшего? Маджед никогда не думал об этом.

– Мне нужно все исправить. Не знаю, как я это сделаю, но я считаю, что мой отец достаточно настрадался.

Сара кивнула, и он вдруг подумал о том, что, если бы не она, он бы никогда не поменял свое отношение к отцу и продолжал бы тонуть в море самосожаления. Она заставила его посмотреть дальше своей боли, и вместо отчаяния он увидел надежду.

– Я невероятно благодарен тебе. – Маджед крепко сжал ее плечи. – Мне не приходило в голову посмотреть на эту проблему под другим углом.

– Не стоит благодарности. Я просто забочусь о благополучии нашего ребенка.

Маджед думал сейчас не о малыше, а о самой Саре. Он вдруг осознал, что теперь ему хотелось жениться на ней не только из-за ребенка, но из-за нее самой. Он хотел, чтобы она была в его постели каждую ночь. Пусть она не была уроженкой Кедда-Джалила, но из нее получится хорошая жена для него.

Сара словно почувствовала ход его мыслей, высвободилась из его рук и подошла к столу, чтобы налить себе воды. Маджед последовал за ней. Он не хотел, но его словно что-то притягивало к Саре. Не давая себе времени подумать, он убрал волосы с ее шеи и прильнул губами к ее нежной коже.

Сара сдавленно ахнула, отчего его бросило в жар.

Она со звоном опустила стакан и ухватилась обеими руками за стол, словно для того, чтобы не упасть.

Маджед легонько куснул ее за мочку уха и глубоко вдохнул аромат ее тела.

– Что… ты делаешь?

Ее грудь тяжело вздымалась. Сара хотела его так же сильно, как и он ее. Он не мог объяснить силу своего влечения, но ему становилось легче при мысли, что она испытывала то же самое.

– Дорогая моя, я целую тебя.

– Но… почему?

Она замерла, и Маджед провел руками вниз по ее плечам к ее бедрам, притягивая ее к себе, чтобы она ощутила его отяжелевшую плоть, и наслаждаясь тем, как она изогнулась навстречу его поцелуям, которыми он осыпал ее шею.

– Сара, я хочу тебя. Я хочу тебя так, как никогда и ни одну женщину в жизни.

С ее губ слетел стон.

– Ты сказал, что хочешь все или ничего.

А она пока не могла обещать ему этого…

Они оба застыли. Маджед мог бы занятья с ней любовью, как того требовала его плоть, безо всяких обещаний и обязательств. Или…

Со стоном он отошел от нее, что причинило ему почти что физическую боль.

– Извини. Я забылся. – Не важно, как бы поступили на месте Маджеда его предки-варвары, он не смог бы соблазном заманить Сару стать его женой. Она должна была принять решение, руководствуясь здравым смыслом, а не эмоциями.

Сара не заслуживала давления или манипулирования. Она заслуживала его поддержки.

– Мне пора идти, – глянул на часы Маджед. – Через полчаса за тобой придут, чтобы отвести к моей матери. Желаю тебе чудесного дня.

С этими словами он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.


Неделю спустя Маджед шагал по коридору на женскую половину дворца, где жили его тетушки и двоюродные сестры, а также гостьи, которые приезжали с визитом в Кедда-Джалил. Он надеялся, что они приняли Сару в свой коллектив и восторженными отзывами о своей жизни убедили ее остаться здесь навсегда.

Они почти не виделись. Маджеду очень хотелось познакомить ее с красотами своей страны, но он был завален работой: встречал зарубежные делегации, принимал участие в торговых переговорах, осуществлял контроль над внедрением курсов науки, техники, инженерии и математики в новом столичном вузе для женщин.

Мать держала его в курсе того, чем занималась Сара, потому что по большей части сама планировала ее день. На этой неделе они посетили одного из поставщиков королевского дворца в его магазине тканей, и Сара вышла оттуда в диком восторге от увиденного. К тому же хозяин магазина отпустил ее не с пустыми руками, а с горой рулонов с тканями.

Мать со своими помощницами поводили Сару по столичным рынкам, и она вернулась оттуда, пахнущая ароматами специй. Маджед очень сожалел, что не смог сопровождать ее и разделить ее восторг. И, к его досаде, она предпочитала выслушивать его новости, а не рассказывать о своих.

Может, она почувствовала, что он наконец следует своей судьбе. Теперь Маджед ни на секунду не сомневался, что хочет стать наследником трона и вести свою страну к будущему, каким его видели отец и Ахмед.

Сара спросила, поговорил ли он с отцом, и он ответил отрицательно. Маджед проводил много времени в компании Рашида, но никогда наедине. Дважды он просил о личной встрече, и два раза ему отказывали. Но Маджед не собирался сдаваться. В конце концов, отец привыкнет к его присутствию, и тогда, может быть, они смогут уладить свои разногласия.

Из комнаты отдыха в конце коридора донеслись звуки музыки. Это была не традиционная музыка Кедда-Джалила. И даже не арабская… Маджед нахмурил брови, а потом рассмеялся. Играла китчевая западная поп-музыка.

Он подошел к двери, и его улыбка стала еще шире. С полдюжины женщин, включая его мать, со смехом и пыхтением повторяли танцевальные движения за Сарой, которая была…

Боже правый! У Маджеда перехватило дыхание, когда он окинул взглядом надетый на нее традиционный бедуинский костюм для танцев, выставлявший напоказ ее живот и притягивавший взгляд к соблазнительным изгибам ее тела.

Его охватило жгучее желание, и он попятился назад…

– Маджед! – остановила его мать.

Остальные женщины повернулись к нему с радушными улыбками на лицах. Сара тоже улыбнулась, но потом зарделась и попыталась прикрыть руками грудь с ее восхитительной ложбинкой… Затем, вспомнив, что ее живот обнажен, опустила руки, чтобы прикрыть и его тоже.

Она стояла и смотрела на него своими огромными голубыми глазами, одной ногой неловко потирая другую, и его охватила такая нежность… Ее фигура еще не изменилась, но Маджед узнал из Интернета, что животик появится через несколько недель.

Он не мог дождаться того момента, когда почувствует, как пинается ножками его ребенок.

– Маджед, – пробормотала его мать. – Это невежливо так пялиться.

Услышав ее слова, Сара покраснела еще больше. Остальные женщины знали не цель ее приезда в Кедда-Джалил, а только то, что она была знакомой Маджеда.

Теперь могут поползти слухи.

– У нас тут культурный обмен, – прокашлялась Сара. – Твои кузины учили меня танцу живота.

И только тогда Маджед заметил, что она не единственная в костюме танцовщицы.

– Пока я…

– Пока ты загрязняла их уши и мозги поп-музыкой.

– Ну, знаешь ли, – улыбнулась она и поправила волосы. – Я включила им самую крутую поп-группу на Западе.

С этими словами Сара взяла с кресла свою рубаху и, натянув ее, начала застегивать пуговицы, отчего Маджеду захотелось рухнуть на колени и умолять ее не прятать от его взгляда свое изумительное тело.


Сара чувствовала, как громыхает, словно обезумевшее, ее сердце. То, с каким блеском в глазах Маджед смотрел, как она застегивает свою рубаху, вызвало в ней желание побудить его к действиям, заставить притянуть ее к себе и поцеловать. И не останавливаться.

– У нас сегодня выдался чудесный денек, – выжала из себя улыбку Сара. – Гостеприимство твоей семьи не знает границ. Стоило сказать, что мне нужны беспроводные наушники, или пожалеть о том, что моя швейная машинка осталась в Австралии, и – вуаля – эти вещи появляются передо мной, как по мановению волшебной палочки!

Он удивленно заморгал, и Сара тихо вздохнула. У Маджеда были такие красивые глаза.

– Швейная машинка? Ты снова вернулась к своему хобби?

– Это просто каприз, – отмахнулась она. – Когда я вернулась домой с ворохом чудесных тканей, я…

– Иди сюда и посмотри, что умеет делать эта талантливая девочка, – вмешалась Аиша.

Она взяла Маджеда за руку и подвела его к двум швейным машинкам и оверлоку, которые установили в другом конце комнаты специально для Сары.

– Маджеду, может, неинтересна эта ерунда, – разволновалась Сара.

– Ты ошибаешься, – приподняв бровь, возразил он.

– Тоже скажешь, ерунда! – фыркнула Аиша. – Маджед, эта девочка – настоящее чудо. Она делает потрясающие вещи.

– Вы мне льстите.

Аиша нахмурилась и сказала что-то Маджеду на арабском, и его взгляд стал задумчивым.

– Ты только посмотри. – Она протянула сыну тунику, над которой трудилась Сара этим утром. – Разве это не потрясающе?