— И где же вы этих африканских слонов видели?

— В Африке. — Рейф пристроил попугая у себя на плече и изо всех сил зажмурил глаз. — Извиняй, приятель. — Он перешел на лондонское просторечие, немилосердно растягивая слова: — А нету ли у тебя бумаженции да пера с чернилами в придачу?

— Есть, кэп! — невольно рассмеялась Фелисити.

— Раз уж я скорее всего задержусь у вас на какое-то время, мне нужно написать пару строк дворецкому моих родителей, чтобы он переслал сюда что-нибудь из моей одежды. — Поднявшись, Рейф демонстративно обвел рукой свою великолепную, но немилосердно измятую и выпачканную одежду. — Я покинул Лондон в небольшой спешке.

«Еще бы тебе было не спешить — с украденным-то конем», — подумала Фелисити. Пока Рейф, бросив попугая на пол, разгребал мусор в поисках новых сокровищ, девушка в очередной раз вгляделась в лицо своего собеседника. Господи, до чего же он все-таки был хорош собой и, несмотря на разбитую голову, двигался с ловкостью прирожденного атлета. Фелисити вздохнула. Это должно было случиться, подумала она, не могло не случиться после всех бедствий, что одно за другим сыпались на нее весь последний год. Умопомрачительно красивый незнакомец наконец появился на пороге ее дома и, само собой разумеется, оказался благодушным полоумным!

Если бы он и в самом деле был в здравом уме, то не оказался бы в графстве Чешир, чтобы попытаться заполучить в свои руки поместье Фортон-Холл. Сын герцога Хайброу с легкостью отыскал бы массу намного более интересных мест для своих путешествий. Фелисити подумала, что ничуть не удивится, если теперь он заявит о том, что бился бок о бок с самим герцогом Веллингтоном в Ватерлоо.

— Обычно вид у меня намного более презентабельный, чем сегодня, — неожиданно заметил Рейф.

Фелисити, поняв, что уже довольно долго не сводит со своего гостя глаз, поторопилась отвести взгляд.

— О, меня это вовсе не волнует, — залившись краской, ответила она, с преувеличенной осторожностью выпростала из-под обломков какую-то книгу и принялась тщательно протирать разбухшую от воды обложку.

Рейф добродушно рассмеялся, и у Фелисити вдоль спины пробежала едва заметная сладкая дрожь.

— Понимаете, за последние дни моя гордыня получила несколько серьезных ранений. Я пребываю в малость — если не выразиться сильнее — растрепанных чувствах. Не сомневаюсь, что вы меня держите за круглого дурака.

Наконец-то в его речах появился хоть какой-то здравый смысл.

— Да нет, Рейф, — улыбнулась Фелисити. — Просто на вас навалились со всех сторон неожиданные обстоятельства, вот и все.

Бедняга, пережить такое унижение — восьмилетнее дитя одним ловким ударом свалило с ног и отправило в беспамятство такого здоровяка.

— Да уж, удовольствия здесь мало, — кивнул он и снова принялся разгребать носком сапога обломки мебели. — Я объездил чуть ли не всю Европу, и продажа этой унылой мусорной кучи дала бы мне возможности попасть в Америку или на Дальний Восток. Теперь же я буду до смерти счастлив, если доберусь до Ирландии.

Сочувственная улыбка сползла с лица Фелисити.

— Эта унылая куча мусора — мое родовое поместье! — резко бросила она. — Буду признательна, если вы об этом не забудете.

— Ваше бывшее родовое поместье, — мягко поправил Рейф, чуть приподняв правую бровь. — Сейчас это родовая груда камней для вас и мельничный жернов на моей глупой шее. — Поддев носком сапога чудом уцелевшее чайное блюдце, он отправил его в угол комнаты, где оно разбилось на мелкие кусочки. — А я-то думая, поместье, Фортон-Холл принесет мне удачу.

— Вас тут, между прочим, никто не держит!

Рейф довольно долго молча смотрел в лицо Фелисити с каким-то непонятным для нее выражением.

— Это правда, — наконец отозвался он. — А что держит здесь вас?

Фелисити не решилась ответить сразу, потому что почувствовала, что ждет он отнюдь не очевидных и легковесных слов.

— Это мой родной дом. Если бы я не жила здесь, за усадьбой некому было бы присмотреть.

— Теперь я вижу, что для поместья все сложилось гораздо удачнее, чем оно того заслуживало. И тем не менее — где мне взять писчую бумагу?

— В столовой около кухни. Там на письменном столе стоит деревянная коробка.

Рейф поблагодарил коротким кивком головы, повернулся и вышел.

Следующий час Фелисити провела в раскопках. Труд был тяжелый и грязный, каждая разбитая или разломанная вещь причиняла ей острую душевную боль. Излишней сентиментальностью она никогда не страдала, но сейчас вокруг нее безвозвратно рушилось поместье Фортон-Холл. Дальше будет еще хуже, если в ближайшие дни Найджел не вернется домой с деньгами.

Рейф, похоже, решил остаться здесь по меньшей мере до тех пор, пока не прибудут из Лондона его вещи. Если он и дальше согласится ездить в Пелфорд за продуктами, то его присутствие будет вполне терпимым. По крайней мере одной заботой меньше.

Фелисити, пораженная внезапно пришедшей в голову мыслью, прервала свое занятие и резко выпрямилась. Как интересно: появление вполне трудоспособного, пусть немного и придурковатого мужчины оказалось для Фортон-Холла самой большой удачей за последние годы!

Думая об этом, она взобралась по шатающимся ступенькам на чердак — посмотреть, нет ли там еще какой-нибудь уцелевшей одежды. Когда девушка спустилась обратно, то услышала, как в столовой около кухни заливается смехом Мэй. Если Рейф Бэнкрофт сумел удержать ее свободолюбивую сестру от безумной утренней беготни, то тем самым он уже начал приносить осязаемую пользу. Найджел вечно отмахивался от Мэй с ее вопросами, всякий раз отправляя девочку к Фелисити и бесцеремонно одергивая при любом проявлении ее живого характера. Фелисити дотащила свой узел до столовой и, улыбаясь, остановилась на поройте. Мистер Бэнкрофт детское веселье переносил более чем хорошо, а видеть Мэй хохочущей во все горло было в любом случае лучше, чем если бы она сидела с несчастным и понурым видом.

— Какое же это слово! — возмущалась ее младшая сестра, тыкая пальчиком в лист бумаги, над которым склонился Рейфел.

Нахмуренные брови Рейфа не могли скрыть веселого блеска в его глазах.

— Слово «поспешность».

— А мне кажется, это вообще какие-то каракули, которые прочесть нельзя!

— Ах, нельзя прочесть… Вы тут обмолвились недавно, сколько вам лет. Что-то я запамятовал… Четыре?

— Мне восемь! — веселилась Мэй. — И я умею читать! И писать тоже умею.

— Ну что ж, я это тоже умею делать. — Рейфел что-то небрежно накарябал внизу страницы и сложил лист пополам. — И делаю это лучше, чем вы, сударыня.

— Да все ваше письмо — одни закорючки и больше ничего!

— Неправда. — Рейф чуть улыбнулся в ответ, надписывая на письме адрес.

— Нет, правда!

— Это…

Фелисити кашлянула.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш жаркий спор, но я отыскала на чердаке старую одежду нашего деда… От гардероба Найджела ничего не осталось, а потом вы все равно немного выше брата. Вот я подумала, что, пока вы дождетесь своей одежды из Лондона, вы могли бы переодеться в это…

— Очень любезно с вашей стороны, мисс Харрингтон, — поднялся из-за стола Рейф.

Он подошел и взял узел у нее из рук. Потом, не отпуская ее руки, поднес ее к губам и легонько поцеловал, не отрывая при этом глаз от ее лица. На этот раз Фелисити была уверена, что он пытается с ней флиртовать. Хотя ей и раньше уже доводилось быть объектом для флирта, она не могла припомнить, чтобы один мимолетный поцелуй вызывал у нее такой приятный озноб. Вдруг Фелисити сообразила, что вся она — одежда, обувь, лицо, руки — перемазана в пыли, и, покраснев, торопливо убрала руку.

— Нет нужды меня благодарить, — слегка сдавленным голосом выговорила девушка, чувствуя себя неуклюжей школьницей, — Эти вещи все равно некуда было бы девать. Так что, пока мы будем дожидаться приезда Найджела, вы, может быть, захотите…

Рейф положил узел с одеждой в ближайшее кресло и повернулся к Фелисити:

— Чем я могу вам помочь?

Он убедил себя в своем дворянском происхождении, и прекрасно — проще всего будет сыграть на его благородстве, подумала Фелисити.

— Я понимаю, что ваша знатность не позволяет этим заниматься, но здесь, кроме нас с Мэй, больше никого нет, и некоторые вещи нам просто не по силам.

Рейф скрестил руки на груди и с острым, неподдельным интересом взглянул на Фелисити:

— Например?

— Ну, для начала в столовой и в спальнях на втором этаже ужасно протекает крыша.

Фелисити не стала продолжать, чтобы одним перечислением их проблем не отбить у незваного гостя всякую охоту помочь. Она понимала, что, каким бы здоровяком ни выглядел Рейф, необходимость приложить пусть незначительный, но физический труд могла поставить его в неловкое положение.

— Вы хотите, чтобы я починил вам крышу, — скорее сообщил, чем спросил он.

— Ну… — протянула Фелисити и, сделав шажок вперед, ласково положила ладонь ему на плечо. — Ведь по вашим словам выходит, что эта крыша принадлежит вам.

— Так-так… Верно! — Прищурив глаз, мужчина повернулся и снова подхватил: узел с одеждой. — Есть ли у вас лестница, спрашивать, наверное, не нужно? Молодая женщина молча кивнула и отступила, не сумев скрыть торжествующую улыбку. Какое счастье, когда при малейшем дожде на тебя с потолка ничего не капает!

— Лестница за конюшней.

— Ладно, — вздохнул Рейф. Он повернулся к Мэй и шутливо нахмурился: — Юная мисс на сей раз сумеет удержаться и не станет охаживать мои бока граблями, когда я выйду в одежке кровельщика?

— Не беспокойтесь, Мэй будет со мной готовить ленч.

— Лис! Ну что ты, в самом деле…

— Отлично. — Рейф, направился к дверям, при этом чуть задел плечом Фелисити и вышел.

— Лис! — воскликнула Мэй, заставляя старшую сестру выйти из задумчивости. — Ты что, забыла? Ленч уже готов! Заботами нашего принца Уэльского!

Глава 4

Рейф поднял обе руки над головой и с любопытством оглядел свободные рукава рубашки цвета слоновой кости.

— Клянусь Богом, я начинаю чувствовать себя историческим персонажем.

Дедушка Харрингтон, пока пребывал в добром здравии, явно отдавал в одежде предпочтение фасонам двора короля Георга Третьего. Хотя Рейф в таком костюме и чувствовал себя участником какого-то дурацкого бала-маскарада, он не мог не отметить, что все было на удивление чистым и вполне ему впору. Решительно отложив в сторону шляпу (из-за громадной шишки на затылке) и роскошные туфли, потому что не выносил пряжек, он натянул сапоги и отправился за конюшню, где, кроме лестницы, обнаружил бочонок с дегтем и некоторое количество кровельной дранки.

Голова все еще болела, и, наверное, разумнее было бы лезть на крышу завтра. Однако на востоке, у горизонта, клубились подозрительного вида темные тучи и, похоже, вовсе не собирались дожидаться, когда голова мистера Бэнкрофта придет в порядок. Сидеть сложа руки он никогда не умел. И потом, напомнил себе Рейф, любая мелочь, которую он приведет здесь в порядок, пусть немного, но прибавит к цене, которую он решится запросить за эти руины. Неподалеку он обнаружил в траве засыпанную углями и пеплом проплешину, явно предназначенную для костра, который он без колебаний и развел, благо дровяного мусора вокруг было полно. Рейф успел присмотреть и жестяное ведерко для того, чтобы растопить деготь. Лестница на вид была прочной, разве что малость нескладной, но Харрингтоны, вне всякого сомнения, не раз ею пользовались. Вернее, так: дом имел бы намного более пристойный вид, если бы этой лестницей пользовались чаще. Насвистывая фривольную солдатскую песенку, Рейф вознес горячую благодарность самому себе за то, что в молодые годы предпочитал болтаться среди слуг и ремонтных рабочих, нанятых для приведения в порядок участка и построек в Хайброу, после чего потащил лестницу через сплошь заросшую травой и сорняками лужайку к дому и наконец взгромоздил ее у задней стены. После этого он вернулся к конюшне поискать старую кисть или хотя бы веник.

— Вы вовсе не были обязаны рассчитываться за наши припасы.

Рейф от неожиданности вздрогнул. В проеме двери стояла Фелисити, уперев руки в бока; Она явно была расстроена. В солнечном свете темные волосы ее отливали бронзой, и Рейф откровенно уставился на девушку, понимая, что ведет себя неприлично, но не имея сил отвести взгляд. В его довольно смутных размышлениях о возможной продаже поместья и путешествиях по миру Фелисити места не отводилось. Рейфел Бэнкрофт привык добиваться и получать только то, что было интересно и нужно лишь ему самому. К Фелисити Харрингтон его влекло все сильнее, и, насколько он знал себя, мысль приударить за прелестницей пришла ему в голову в тот самый момент, когда он увидел ее в первый раз.

— Я был голоден и не хотел получить по голове, на сей раз от миссис Денуорт, этой вздорной и сварливой старой кошелки. Я был не прав?