Джулия Кендал - Не забывай

Себастьян нежно поцеловал ее и перевернулся на спину и нежно ласкал ее руки, спину, волосы, не говоря ни слова. Казалось, прошла целая вечность, когда он сказал:

– Давай оденемся и пойдем вниз. Мне надо поговорить с тобой, а здесь я не могу этого сделать.

– О чем, Себастьян. Ты весь вечер был таким спокойным, а сейчас Что случилось? – Она почувствовала какой-то страх.

– Пожалуйста, Кейт – Он встал с кровати, надел брюки и рубашку – Спускайся в гостиную, когда будешь готова.

Она быстро оделась, обеспокоенная и совершенно сбитая с толку. Неужели теперь, после того, что произошло между ними, она снова должна смотреть в лицо Себастьяну-незнакомцу.

Она вздрогнула я села на кровать, успокаивая себя, стараясь понять, что же случилось? Через несколько минут Кейт решила, что не стоит откладывать неизбежное, и спустилась вниз.

– Ну, вот я и готова. Что произошло? – Кейт села в кресло и озадаченно посмотрела на него.

Себастьян подошел к камину и на секунду наклонился над каминной полкой. Потом повернулся и посмотрел на нее с непередаваемым выражение?

– Как ты наткнулась на эти часы, Кейт?

– Что? Ты о часах?

– Да, о них. Откуда они у тебя, Кейт? – он внимательно наблюдал за ней.

– Я говорила тебе. Моя тетя подарила их. – Она с тревогой додумала, что, должно быть, случилось неладное.

– Не думаю. На этот раз скажи мне правду, Кейт.

– Не понимаю, тебе удалось что-то обнаружить?

– Да, в эту пятницу. Но сначала расскажи, кто тебе дал их, Давид?

– К черту, Себастьян, когда ты перестанешь впутывать Дэвида во все подряд. Это становится утомительным.

– Утомительным или нет это он дал тебе часы?

– Нет, не он, я уже тебе сказала.

– Это ложь. У тебя нет тети. Кейт, наши отношения во многом зависят от твоего ответа.

– Не будь смешным! Какое отношение имеют ваши чувства к часам? – она пристально посмотрела на него.

– Это вопрос доверия, только и всего, – сказал он холодно.

– Себастьян, это абсурд! Да, у меня нет тети, но будь я проклята, если скажу тебе что-нибудь еще! Во-первых, это не твое дело...

– А вот здесь ты не права.

– Себастыян, я дала тебе эти проклятые часы, чтоб ты узнал, кто были их прежние владельцы, а не для того, чтобы ты допрашивать меня, как какую-то преступницу. Наши отношения не дают тебе права распоряжаться мной и требовать рассказать о том, что я просто не хочу рассказывать. Я уверена, ты не позволяешь себе так обращаться с клиентами, в противном случае ты потерял бы работу. Скажи мне, что ты обнаружил, – щеки ее горели.

– Конечно, Кейт, – сказал он со злым спокойствием, – это часы когда-то принадлежали человеку по имени Эрнст фон Фидлер. Он был офицером высокого ранга в партии нацистов, точнее СС-СД. Но он был связан с одним майором гестапо, Карлом Эрхардом. У них были очень интересные взаимоотношения. Его смерть связана с некими драматическими обстоятельствами. Его часы не всплывали на поверхность до сегодняшнего дня. Ну, а теперь расскажи мне о них.

Краска отяиьшула от щек Кейт. Она едва могла соображать от шока.

– Я... нет, я ничего не скажу. Это мое дело, и только мое, и я хочу, чтоб ты перестал запугивать меня.

– Итак, Дэвид дал тебе их, не так ли? – голос Себастьяна был мрачным.

– Нет, а если и так? Не понимаю, какое отношение имеет к этому Дэвид.

– Кейт, эти часы были наследством семьи фон Фидлера. А сейчас они оказываются у тебя! Это очень странно, особенно имея в виду твое большое желание найти их прежних владельцев и твое нежелание сказать, как и почему они у тебя оказались. Если это Дэвид дал тебе часы, я хочу знать об этом.

– Не будь смешным, Себастьян. Это не имеет никакого отношения к Дэвиду. Я думаю, ты ослеп от ревности и просто лишился рассудка.

– Оставь, уверяю тебя, дело вовсе не в этом.

– О, с меня довольно, я ухожу, – она стояла злая, сконфуженная, желая поскорее прекратить эти бесплодные расспросы.

– Иди, Кейт, но если ты уйдешь, у нас все будет кончено, – глаза Себастьяна блеснули сталью.

Гнев Кейт всколыхнулся опять.

– Нашел легкий способ вырвать у меня то, что тебе нужно, не так ли? Отправляйся к черту, Себастьян Данн, мне наплевать, что я тебя больше не увижу! Это были односторонние отношения, в которых только ты принимал решения.

– Это неправда, и ты это знаешь.

– Да? Ведь ты преследовал меня, помнишь? А сам при этом оставался человеком-загадкой, не так ли? Докапывался до всего, что хотел, а сам почти ничего не говорил мне. А все, видимо, для того, чтобы узнать о Дэвиде.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты знаешь, что. Ты с самого начала спрашивал меня только о Дэвиде, думаю, он интересует тебя больше, чем я.

– Это два отдельных вопроса, Кейт, или, по крайней мере, я так думаю.

– Не пытайся меня в этом убедить, Себастьян. Я думаю, что в высшей степени необычно, что ты так много спрашивал меня о Дэвиде, если у тебя не было скрытых мотивов. Это для того ты стал ухаживать за мной, чтобы побольше узнать о нем? Ты выдал себя тогда, когда обнаружил, что он собирается в госдепартамент! Боже, зачем?

– Прекрати, Кейт, ты не знаешь, о чем говоришь.

Она уставилась на него.

– Ямайка, вот почему ты был там! Это вовсе не из-за подделки! Ты следил за Дэвидом, не так ли?

Глаза Себастьяна сузились:

– Что заставило тебя так думать?

– И Берлин, стрельба, это был ты, не так ли? Это был ты! – она посмотрела на него с ужасом.

В два огромных прыжка он был перед ней, больно схватив ее за плечи.

– Что ты знаешь о Берлине? Скажи мне, черт возьми! – он сильно встряхнул ее.

– Дай мне уйти! – она увернулась, глаза ее свирепо блеснули. – Итак, это правда, боже, какой же я была глупой! Почему не видела этого. Ведь все настолько очевидно.

Она попятилась, испуганная выражением его лица.

– Ты, – он отвернулся от нее, стараясь контролировать себя. – Ради Бога, если дорожишь своей жизнью, убирайся отсюда, или клянусь, я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, его пальцы мертвой хваткой вцепились в каминную полку.

– Я ухожу, Боже, я ухожу, Себастьян. Держись от меня и от Дэвида подальше, или, клянусь, тебе не жить, – и она выбежала из комнаты и дальше, вниз по лестнице. Она на бегу схватила пальто, и слезы слепили ее, пока она бежала по улице.

Кейт расплатилась с шофером и медленно поднялась по ступенькам в дом, ее щеки все еще были мокрыми от слез. Этот кошмар приснился, уговаривала она себя, а когда она проснется, все будет нормально. Но все было реально, ужасающе реально.

Она повернула ключ в замке, дверь не открывалась.

– О, черт, – она заплакала. Замок милосердно повернулся, она вошла и прислонилась к двери. Паника охватила ее, ни на миг не отпуская.

– Кейт? – сонная голова Стефании появилась из-за лестницы, и Кейт почувствовала, что ее держат теплые, спокойные руки.

– Что случилось? Пойдем наверх, выпьем какао, и расскажешь обо всем. – Она отвела Кейт в кухню и поставила чайник. Кейт прислонилась в стене, вся дрожа.

– О, Стефи... – дрожь не стихала.

– Садись и выпей это. Что случилось? Себастьян?

– Себастьян? Да-да, это Себастьян, Дэвид, и человек по имени Эрнст фон Филлер. О, Стефи! Это ужасная история! – И медленно, запинаясь, рассказала странную историю.

– Вот видишь, Себастьян, вероятно, работает на какую-то организацию или что-то в этом роде. Дэвид был его основной целью. И могу поспорить, что его интерес ко мне имеет что-то общее со связями отца в госдепартаменте. Он задавал столько вопросов и всегда становился холодным, если всплывало имя папы. Более того, кажется, он убил своего лучшего друга несколько лет назад в Берлине.

– О чем ты?

– Его друг Тони Моррис погиб три года назад якобы в случайной перестрелке в Западном Берлине. Себастьян всем говорил, что это был западно-восточный инцидент и они оказались там случайно. Но мне он ничего не рассказывал, и когда я упомянула об этом вечером, посмотрел на меня так, будто собирался убить.

– О, Боже!

– Стефания, есть версия, что мой дедушка был военным преступником! Себастьян тоже заинтересовался этим!

– Не могу представить, каким образом часы, принадлежащие давно умершему нацисту, замешаны во всем этом.

– Себастьян сказал, что смерть нациста окружали какие-то драматические обстоятельства, а часы исчезли. Мы знаем, почему, а он нет. Он страшно разозлился, когда я отказалась рассказать что-либо. Он даже не пытался удерживать меня, когда я ушла.

– Кейт! Это слишком ужасно! Думаю, надо оставить все как есть. Вряд ли можно докопаться до истины. – Лицо Стефании было таким же бледным, как и лицо Кейт.

– Но я не могу оставить все как есть, после того, что узнала. Я должна была догадаться, ведь еще на Ямайке Себастьян говорил о гнили, лежащей под старой Англией, и о том, что существуют гораздо более важные вещи, что-то в этом роде. В тот момент я не поняла, о чем речь, но считала, что он рыбак, и не придала значения его словам. А потом поверила объяснению, как он попал на Ямайку. Он врал мне все время, использовал меня, черт его возьми.

– Ничего удивительного в том, что он показался мне хамелеоном.

– Точно. Он знал, как одурачить меня. Все эти разговоры о любви.

– Какие разговоры? Ты о них не упоминала.

– О, ничего, забудь, – ее глаза опять налились слезами. – Что мне делать с Дэвидом? Если Себастьян следит за ним, надо предупредить!

– Нет, Кейт, не стоит ввязываться, это слишком опасно! Послушай, ты ведь действительно ничего не знаешь! Умоляю, не вмешивайся!

– Нет, Стефи, не могу.

– По крайней мере, подожди, пока не вернешься из Франции, ладно? Ты вряд ли что-то изменишь, а если позвонишь Дэвиду в таком состоянии, он решит, что ты сошла с ума. В любом случае, следует остыть и все хорошенько обдумать, прежде чем будоражить госдепартамент.

– Да. Я должна кое-что выяснить, или, по крайней мере, проверить факты. Но я должна докопаться до правды, чего бы это ни стоило. Не хочу, чтобы эта нацистская вещица висела надо мной до конца дней. Я поеду в Сен-Мутон и постараюсь разведать, что же произошло. Правда должна быть заключена в фотографии.

– Хорошо, раз ты так упряма, я поеду с тобой. Возьму отпуск и приеду в Сен-Мутон через две недели.

– Стефи, правда? Ты ангел. Извини, что накричала на тебя.

– Иногда ты бываешь такой идиоткой, Кейт.

– Не думай, что я этого не знаю.

Себастьян долго не мог пошевелиться после ухода Кейт. Он смотрел в окно невидящими глазами, стараясь усмирить гнев и уловить смысл сумбурной речи Кейт. Ночью, после тревожных раздумий, он наконец задремал. Образы мелькали в его мозгу, обрывки слов, Кейт целилась в него из ружья и нажимала на курок, он превратился в Тони и упал. Затем он видел самого себя, раненного, истекающего кровью на холодных улицах Берлина.

Он проснулся в холодном поту, свет раннего утра струился в окно, возвращая к мрачной действительности. Он медленно оделся, стараясь найти какой-либо выход.

– О Боже, Кейт, почему? – прошептал он. Потом пошел к телефону и набрал номер.

– Доброе утро, Данн. Что у вас нового?

– Тщательно проверьте Кейт Соамс. Она может входить в Группу. – Он положил трубку и провел дрожащей рукой по волосам, глаза его наполнились слезами.

Кейт провела ночь в Париже, затем наняла «пежо-505», поехала вдоль долины Луары. Оттуда медленно спустилась в Бордо. В течение недель ее ублажали владельцы виноградников, заинтересованные в том, чтобы вести бизнес с Ростерманом и Маршем. Кейт останавливалась в разных замках, завязала много выгодных знакомств и, казалось, должна была быть довольна собой. Но она занималась делами как во сне, машинально вела переговоры по телефону с Лондоном и Нью-Йорком, а иногда обращалась за советом к Джеймсу и очаровывала гостей хорошими манерами и безупречным французским. Ей приходилось быть начеку, так как французы были опытными бизнесменами, а она – молодой, женственной и наивной. Она не могла дождаться поездки в Сен-Мутон, чтобы побыть наедине с собой. Ее выматывало то, что приходилось постоянно гнать мысли о Себастьяне. Самое ужасное, что, хотя она прилагала к этому все усилия, он возникал в ее мыслях в самые неожиданные моменты. Если она слышала какую-нибудь глупость, внезапно начинала думать, что Себастьян в такой ситуации хранил бы молчание, но смех притаился бы в его глазах. Или ее вдруг ранило неожиданное воспоминание о выражении его глаз в ту ночь любви. Ее тело предательски вспоминало прикосновение, не давая забыться беспокойным сном. Сон не приносил облегчения, наоборот, там Себастьян мог делать все, что хотел. Ей снилось одно и то же: сначала он любил ее, так нежно и страстно, а потом сон смещался, и Себастьян гнался за ней, бросая вслед ужасные слова, которые она не могла расслышать, и она в оцепенения оглядывалась назад, но Себастьяна уже не было, на нее смотрела отвратительная рыбья голова с огромным ртом, преследуя ее по улицам Сен-Мутона. Она просыпалась в холодном поту от ужаса. Что бы она ни обнаружила в маленьком Сен-Мутоне, не имеет значения, ничто не могло быть столь же отвратительным, как этот сон.