— Дон Карлос, — сказал он по-английски, — позвольте представить вам донью Люсинду, вашу внучку.

Как только Люси вышла из экипажа, Диего убрал свою руку. Люси почувствовала себя обнаженной под пристальным взором маркиза, который осматривал ее, как будто прикидывал, заслуживает ли эта девушка чести называться его потомком.

Люси в отчаянии подумала, что совершила страшную ошибку и что ей следовало отказаться покидать судно, как вдруг старик ухватился обеими руками за набалдашник трости и заплакал.

И это был «проницательный и беспощадный» человек, как предупреждал ее Рафаэль? Этот ослабевший старик с сильно напомаженными седыми волосами?

Люси захотелось успокоить старика, но вдруг это не соответствует правилам приличия? Она смутилась и осталась стоять на месте.

После минутного замешательства старик поднял дрожащую руку и смахнул слезы.

— Извини меня, дитя, — хрипло проговорил он по-английски с сильным акцентом. — Я старый человек..

Люси присела в реверансе, не зная, как испанская женщина должна приветствовать незнакомца, который является ее дедушкой.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр. Услышав ее официальный тон, маркиз нахмурился и величественным жестом поманил ее к себе.

— Полно тебе, девочка. Неужели ты не поцелуешь своего бедного старого дедушку?

Люси приблизилась к нему и, наклонившись, поцеловала в похожую на пергамент щеку. Сколько же ему лет? Она не ожидала, что дедушка такой старый.

Она хотела было отодвинуться от него, но маркиз схватил ее за предплечье.

— Позволь-ка мне разглядеть тебя получше, — сказал он. — Глаза у меня не такие зоркие, как прежде.

Старик пристально вгляделся в ее лицо, и его губы расплылись в улыбке.

— Ты копия своей матери, — удовлетворенно произнес он. — Точная копия.

У него было явно плохо со зрением.

— Извините, сэр, — сказала Люси по-испански. — Я не думаю, что между нами есть большое сходство, судя по этому… — Она показала ему миниатюру, которую всегда носила при себе.

Маркиз удивленно поморгал. Люси не знала, что удивило его больше — то ли то, что она ему возразила, или же то, что она умеет говорить по-испански.

— Да, здесь сходство невелико, — быстро сказал маркиз по-испански, и Люси пришлось напрячься, чтобы понять его. — Поверь мне на слово, ты больше похожа на нее, чем может передать любой портрет. Идем, я тебе покажу. — Старик взглянул на Нетти и Диего. — Пойдемте все.

Своими похожими на когти пальцами он вцепился в руку Люси и повел к открытой двери. Слуга попытался поддержать его под другую руку, но старик отмахнулся.

— Мне поможет моя внучка. Не правда ли, дитя мое?

— Конечно, abuelo,[11] —сказала Люси, не зная, то ли радоваться, то ли ужасаться явному желанию деда держать ее при себе.

Она только сейчас начала понимать, что пытался ей втолковать Диего. Маркиза лишили внучки отнюдь не по его вине. Как это могло случиться? И как тяжело, должно быть, переживали ее родители похищение ребенка?

Тяжело опираясь на ее руку, старик повел ее по дому, передвигаясь мучительно медленными шагами, так что у Люси было время, чтобы оглядеться. Боже милосердный! Это был настоящий дворец. Они шли по галерее, огибающей внутренний дворик такого размера, что там мог целиком поместиться городской дом ее отца. Дворик украшали фонтан и многочисленные фруктовые деревья в кадках. Стены кремового оттенка были расцвечены яркой мозаикой, а на полах, покрытых плиткой, выложенной сложным рисунком, лежали дорогие восточные ковры.

Когда они проходили сквозь анфиладу комнат, дедушка показывал Люси полотна Рембрандта и Веласкеса, китайские вазы, местные керамические изделия и другие вещи, подобные которым до сих пор ей доводилось видеть только в доме герцога Фоксмура.

— Со временем все это будет принадлежать тебе, моя девочка, — сказал маркиз.

На мгновение Люси пришло в голову, что, возможно, стоило бы, расставшись с размеренной жизнью в Англии, провести все свои дни среди такой красоты. Но она сразу же вспомнила, какую цену придется за это заплатить: выйти замуж за человека, которого выберет дедушка. Стать женой не Диего, а какого-то другого мужчины.

Чем дальше они шли и чем роскошнее становилось убранство комнат, тем мрачнее выглядел Диего, и Люси понимала причину этого. Несмотря на титул и славу Монтальво, положение Диего не шло ни в какое сравнение с положением ее деда.

Люси и в самом деле была богатой наследницей, и маркиз, по всей вероятности, счел бы Диего одним из охотников за богатым приданым. А гордость никогда бы не позволила Диего смириться с подобным отношением.

Они поднялись по ступенькам на вторую галерею и вошли в красиво меблированную гостиную.

— Это твои апартаменты, моя дорогая, — сказал дон Кар-лос. — Здесь есть гардеробная, спальня и балкон с видом на залив. Когда-то эти апартаменты принадлежали твоей матери.

У Люси перехватило дыхание. Комнаты ее матери! Может быть, будучи юной девушкой, она стояла на этом самом месте, мечтала, строила планы на будущее?

— А это, моя дорогая, то самое сходство, о котором я говорил, — произнес маркиз, жестом указывая на что-то за ее спиной.

Повернувшись, Люси увидела большой портрет, занимавший половину стены. Она проглотила подступивший к горлу комок. Ее мать. Да, она узнала ее. Здесь на ее лице была изображена родинка, которая запомнилась Люси, и удачно схвачен художником до боли знакомый поворот ее головы. Со слезами на глазах Люси приблизилась к портрету.

— Я заказал этот портрет по случаю ее помолвки, — сказал маркиз.

— С моим отцом? — спросила Люси, не сразу сообразив, что вопрос звучит глупо. Конечно, с ее отцом. А с кем же еще?

Дедушка ответил не сразу, а когда Люси к нему повернулась, улыбнулся:

— Да, конечно. С доном Альваро.

— А его портрет тоже у вас есть? — Люси вполне отчетливо представляла мать, но совсем не помнила своего испанского отца.

Вполне возможно, что он, как это было принято, не принимал большого участия в жизни дочери. Многие отцы-аристократы полностью перекладывали заботу о воспитании детей на плечи своих жен и слуг.

— Нет, — коротко ответил дон Карлос. — Он был слишком занят, чтобы позировать художнику.

Люси снова взглянула на портрет. Ее мать совсем не выглядела такой счастливой, какой должна быть женщина в день помолвки.

— Ее свадьба была заранее спланирована?

— Я знаю, что вы, англичане, больше не следуете этому обычаю, ну а мы, испанцы, по-прежнему считаем предварительный сговор весьма полезным.

Какой уклончивый ответ. Может быть, он хотел заранее предупредить ее? Или это было просто констатацией факта?

Не дав Люси возможности продолжить расспросы, маркиз постучал в пол тростью.

— Вы с доном Диего, наверное, проголодались. Мой повар приготовил праздничный обед в честь твоего возвращения, дорогая. Пока мы обедаем, твой служанка может распаковать вещи. — Он протянул Люси дрожащую руку. — Идем, я пригласил одного друга отобедать вместе с нами.

Взяв руку дедушки, Люси бросила испуганный взгляд на Диего. Интересно, означало ли слово «друг» именно то, что оно означает, или дон Карлос уже начал планировать ее брак?

Но Диего даже не взглянул на нее, а с каменным лицом прошел мимо, глядя прямо перед собой.

В столовой их уже поджидал стройный мужчина, который прохаживался, заложив руки, за спину, с невозмутимым видом аристократа, которому нечего делать, кроме как ждать обеда.

— Здравствуйте, дон Фелипе. Наконец-то приехала моя внучка! — воскликнул дон Карлос.

«Друг» с самым бесцеремонным видом окинул взглядом Люси, которая в ответ гордо вздернула подбородок.

Мужчина, которому было около тридцати лет, внешне почти не отличался от англичанина, особенно по сравнению со смуглым Диего. Черные кудри, экстравагантный шелковый костюм, пальцы, унизанные кольцами с драгоценными камнями, делали из него образец богатого праздного гранда.

— А это, моя дорогая девочка, — сказал дедушка, — внук моего дорогого друга, который недавно скончался. Это дон Фелипе, герцог де Малага.

Герцог? Люси сомневалась, что этот герцог явился сюда как друг ее дедушки. Для этого он был слишком молод, и, судя по его высокомерному взгляду, едва ли был готов долго терпеть общество старика.

Заставив себя вежливо улыбнуться, Люси присела в реверансе.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказала она по-испански. Поскольку дедушка разговаривал с ним только по-испански, Люси не была уверена, знает ли дон Фелипе английский язык.

— Для меня тоже, сеньорита. — Герцог поклонился, опустив голову ровно до уровня ее груди, где и задержал взгляд на целые пять секунд, прежде чем выпрямиться.

Господи, этот дон Фелипе был еще несноснее, чем Рафаэль.

Люси взглянула на Диего. Судя по его виду, он был не прочь свернуть шею этому типу собственными руками. О Господи! Зачем Диего демонстрировал свою ревность именно сейчас? Люси надеялась, что дедушка этого не заметил.

Когда дон Карлос стал представлять мужчин друг другу, Диего удалось придать лицу равнодушно-скучающее выражение, но в глазах его горели недобрые огоньки.

Все уселись за стол. Люси села по одну сторону от дедушки, герцог— по другую. Диего, как будто о нем не сразу вспомнили, посадили рядом с герцогом.

Впечатляло разнообразие блюд. Были поданы холодный томатный суп, картофельные крокеты с ветчиной, различные блюда из мяса и фасоли, причем все это изобилие сопровождалось разными винами, которыми в свое удовольствие угощался герцог.

Люси отведала каждого блюда, но нормально поесть так и не смогла, потому что дон Карлос начал расспрашивать ее, как только они уселись за стол. Жила ли она как сирота, или кто-нибудь удочерил ее? Какое она получила образование и где? Как долго она ездила в обозе следом за полком? Была ли она представлена к английскому двору? Когда дон Карлос прямо спросил, сколько у нее женихов и кто они такие, Диего, к счастью, пришел ей на выручку.

— Дон Фелипе, — спросил он, отрывая герцога от четвертого бокала вина, — вы живете в Сан-Роке?

— Весной — да, — ответил герцог. — Но как только становится жарко, я переезжаю в свой замок в Сьерра-Неваде. Осенью, разумеется, я предпочитаю жить на своей вилле в Севилье. Или на другой — в Мадриде. В зависимости от настроения.

— Вот это да! — воскликнула по-английски Люси, подумав при этом, что было бы неплохо этому лорду Спесивому выучить столько языков, сколько у <него имеется домов. — Я предпочитаю менее сложную систему потакания своим настроениям. Необходимость содержать такое количество домов подвергла бы серьезному испытанию мои организационные способности.

Герцог тупо посмотрел на нее, а дедушка нахмурил брови. Диего быстро перевел сказанное.

Как только смысл сказанного дошел до дона Фелипе, он, кажется, пришел в ужас.

— Но у меня для этого есть слуги, донья Люсинда. Я не снисхожу до управления своей собственностью лично. — Герцог многозначительно взглянул на нее. — Моей жене тоже не придется этого делать.

Люси вдруг захотелось поозорничать.

— Значит, вы женаты? — радостно спросила она. — Я с удовольствием познакомилась бы с вашей женой.

У Диего дрогнули губы, но он сдержался и с неожиданным удовольствием занялся кусочком жареной свинины.

— Вы меня не так поняли, — ответил герцог успокаивающим тоном. — Я говорю о своей будущей жене. — Он красноречиво улыбнулся Люси, затем снова перевел глаза на ее грудь. На сей раз его взгляд задержался там так долго, что ей пришлось, дабы прервать его, поднести ко рту салфетку.

Похоже, что дедушка ничего не заметил.

— Герцог считается одним из самых завидных холостяков в южной части Испании, моя дорогая, — сказал он.

— Ему можно позавидовать, — пробормотала Люси по-английски. — А вот я, очевидно, считаюсь лошадью, выставленной на аукцион.

— Ты что-то сказала? — переспросил ее тугой на ухо дедушка.

Диего одолел сдавленный кашель, который привлек всеобщее внимание. Он постучал кулаком себе в грудь.

— Подавился рыбьей косточкой, — объяснил он. — Прошу прощения.

Слава Богу, внимание маркиза отвлекло также новое блюдо, которое поставили перед ним.

— А-а, вот и pulpo. Отлично! — Подцепив что-то ложкой, он положил это на тарелку Люси. — Ты должна попробовать это блюдо, дорогая. Мой повар лучше всех в городе готовит pulpo.

Потом он впервые с начала обеда обратился непосредственно к Диего:

— Как по-английски будет pulpo, дон Диего?

— Осьминог, — тут же перевел Диего.

Маркиз добавил в тарелку Люси кусочек щупальца.