Скай Уоррен - Не заслуживающий красоты

Эрин медленно просыпается. Ее сознание нежно выплывает из сна, а возбуждение охватывает кожу. Она пребывает в глубокой дремоте, пресыщенная и удовлетворенная, но вновь оживает от его прикосновений.

Блейк. Вздыхая, возможно, она произносит его имя вслух. Или, может быть, ей это только кажется. Сейчас они, как никогда близки, после недавнего секса. Завернутые друг в друга, как в кокон, продолжая прижиматься друг к другу. Закончились все обсуждения и переговоры, теперь они полностью обнажены. Только он, она, и удовольствие, которое они могут разделить вместе.

Мозолистые пальцы спускаются по ее бедрам ниже и ниже, туда, где завитки ее волос все еще влажные от их предыдущего секса. Она бросает взгляд в окно. Тусклый, мрачный свет проникает через шторы, предвещая наступление ночи. Он действительно был ненасытен, ранее этим вечером и сейчас. Скорее всего, они снова сделают это утром. Ей это нравится.

Когда его пальцы скользят внутрь влажного средоточия ее чувственности, она стонет.

– Тс–с. Я не хотел тебя будить.

Лжец. Ленивая улыбка растягивает ее губы.

– Правда?

Он находит ее клитор и сжимает. Его дыхание на ее шее, кажется таким горячим, а эрекция настойчиво, вновь прижимается к ней сзади.

– Но теперь, когда ты проснулась…

– У тебя есть на меня планы?

Восхитительные планы. Они всегда у него есть.

– Ты не должна ничего делать, – шепчет он, перекатывая ее на спину. Он проводит носом по ложбинке между ее грудей, по животу и останавливается между ног. Колени широко раздвинуты в стороны, и все ее тело буквально открыто для него, в предвкушении и расслабленности после сна. Бедра приподнимаются вверх, будто инстинктивно приглашая.

У нее был оральный секс прежде, но никогда, с кем–то столь же искусным, как Блейк. Сам он наслаждается этим так же, как и обычным сексом, а может быть и даже больше. Он может делать это бесконечно, пока она дрожит и трепещет. До тех пор, пока она не начинает умолять его войти в нее.

Боже, она любит это.

Две недели не являются большим сроком, но она чувствует себя невероятно близкой к Блейку. Она доверяет ему свое тело и черт – свое сердце. Она встречалась со своим последним бойфрендом в течение восьми месяцев, не чувствуя такого уровня близости. И конечно же, он никогда не делал ей этого. Блейк проводит снизу–вверх, мучительно медленно описывая круги вокруг клитора, и ритмично надавливает, пока ее бедра инстинктивно не подхватывают этот ритм.

Прежде, чем она успевает кончить, он начинает поцелуями прокладывать себе дорожку вниз. Его язык проскальзывает между ее половых губ, разжигая в ней страсть.

– О, Блейк, – стонет она, содрогаясь и теряясь в острых ощущениях.

– Что такое, детка? – шепчет он, отрываясь от нее. – Скажи мне, чего ты хочешь. Возьми то, что тебе нужно.

Она сжимает в кулак его волосы и направляет губы Блейка к своему клитору. Он жадно припадает к ней, используя губы и язык, чтобы вознести ее еще выше и дальше, и так до тех пор, пока она не станет напряженно выгибаться, от желания кончить.

Прикосновения его пальцев к ее половым губам, толкают ее к грани; легкие касания в сочетании с резким удовольствием на клиторе, и она взрывается яркими лучами, которые рассеивают тяжелые тени окружающие их.

Медленно приходя в себя, она моргает глядя в потолок, и ощущает себя наполненной энергией.

– Теперь я в порядке и действительно проснулась.

– Дерьмо, – встревожено произносит он.

– Это не жалоба, мистер. Это было удивительно.

– Не волнуйся. – Он опускает свои губы к низу ее живота. – Я думаю, что мы можем повторять это снова и снова.

Она бы улыбнулась, но его язык начинает двигается так грешно, а пальцы погружаются еще глубже. Ее бедра крепко сжимаются, и она снова кончает, на сей раз быстрее, качаясь на волнах возбуждения. Не позволяя ей передохнуть, он снова касается языком ее клитора, который слишком чувствителен, и это именно то, в чем она нуждается. Она начинает стонать громче, все ее тело бесконтрольно извивается, а каждый новый оргазм посылает ее все дальше в нирвану.

Когда ее тело содрогается в одном окончательном оргазме, он опускается на колени между ее ног. Она отдаленно отмечает, как дрожат его руки, когда он надевает презерватив. После, он приставляет член к ее влажному влагалищу и толкается внутрь. Все, что было до этого – прекрасно, но не сравнится с тем моментом, когда она чувствует себя наполненной им и наблюдает, как выражение блаженства смягчает черты его лица.

С одной стороны лица, его кожа выглядит гладкой, несмотря на всю текстуру и щетину активного, здорового человека. Кожа же на другой стороне, когда–то была сожжена, уничтожена огнем и войной, а в настоящее время покрыта паутиной шрамов. Ей больно это видеть, но только потому, что она переживает ту же боль, которую он испытывал в тот момент. Он держит ее взаперти в своем безупречном доме, не позволяя выйти наружу.

Для нее, сейчас он выглядит идеально. В лунном свете, рельеф его шрамов кажется более выразительным. Она с восхищением рассматривает его. Приоткрытые губы и затуманенные страстью глаза, показывают насколько ему хорошо рядом с ней. Она предлагает себя ему, как если бы он был божеством, а она подношением. Но это не является жертвой, чувствовать тяжелый вес его мускул, пульсацию его толстого члена, приглашающие касания губ, когда он наклоняется, чтобы поцеловать ее. Он толкается в нее, быстрее и сильнее, унося их вперед в море искрящегося удовольствия.

– Черт, – бормочет он. – Я не могу… Не могу…

– Не сдерживайся. – Она повторяет его прежние слова. – Возьми то, что тебе нужно.

Эти слова как будто освобождают его. Он ускоряется, начиная вдалбливаться так сильно, что у нее перехватывает дыхание. Он прижимается губами к ее губам, двигая языком в едином ритме со своими бедрами. Он вторгается в нее, совершая двойное проникновение, и прижимает так крепко, но она не смогла бы отстраняться ни за что на свете. Ей хочется, чтобы он взял ее, чтобы использовал. Все, чтобы доставить ему удовольствие. Все, чтобы дать ему спокойствие.

Он останавливается и дергает ее на себя. Ее бедра ударяются об его, как волны о скалы, он хрипло стонет, и крепко вцепляясь в ее бедра, начинает кончать.

Он осторожно выходит, а она слегка всхлипывает от чувства утраты.

Он поглаживает ее ноги.

– Я скоро вернусь. Нужно позаботиться об этом.

Он исчезает в ванной, чтобы избавиться от презерватива. Тихо журчит вода. Она смотрит на свет, пробивающийся из–под двери, решая подождать, пока он не вернется в постель. Но его ловкий язык и решимость сделали свою работу, она оказывается слишком уставшей, чтобы дождаться. Со вздохом поражения, она начинает засыпать.

***

Блейк возвращается и замирает рядом с кроватью, любуясь гладкой кожей и темными ресницами своей возлюбленной. Ее русые волосы похожи на сусальное золото, а молочная кожа на лунный свет. Его взгляд опускается ниже, на изгиб шеи и путешествует дальше. Простыня сползла, обнажив великолепную грудь, увенчанную темными сосками. Он не задерживается долго взглядом на ее груди, на сей раз, но ему она всегда нравилась. Он желает, зацеловать каждый участок ее тела, а затем сделать это снова.

Он не обманывает себя, он ощущает вездесущий оттенок отчаяния, как будто ему нужно спешить, как будто она выскальзывает сквозь пальцы, как песок на ветру. Он – реалист. Он страшен, как смертный грех. Она же самая красивая женщина, которую он когда–либо видел. Это лишь вопрос времени, когда она покинет его навсегда.

Хотя дело не только в его внешности. Но это является корнем проблемы. Обычные люди могут хранить в тайне свои раны и слабости. У Блейка же они как яркая вывеска над магазином. Метка на карте. Здесь Живет Дракон. Никто не рискнул с ним сблизиться — до Эрин.

Он коренным образом изменился после своего путешествия. Не только от взрыва, несмотря на то, что он испортил все, что было в нем хорошего. После тех долгих месяцев за рубежом, он превратился во что–то нечеловеческое с инстинктами и энергетикой животного.

И то, что он видел, до сих пор преследует его. Он не испытывает желания находиться среди людей, и то, что они резко отшатываются от него в ужасе, не помогает делу.

Может, они должны бояться его, может взрыв действительно изменил его. Отшлифовал и заточил для борьбы, а не для жизни.

Он существует в мире тьмы и ощущений адского пламени с момента того взрыва и его возвращения. Так часто находясь в центре внимания общественности. Хорошо спланированная карьера на политической арене, оказалась разрушена. Его родители – разочарованы. Его невеста тоже была разочарована, пока не сбежала.

Черт, он часто впадает в депрессию. Он старается не делать этого, особенно когда рядом Эрин. Она все изменила. Он не стал более уравновешенным, даже близко - нет. Но надежда, маленьким ростком, пробивается сквозь сухую, потрескавшуюся землю.

Как она и сказала, он в порядке и действительно бодр. Если он останется с ней в постели, то в конечном итоге, только разбудит ее снова своей ненасытностью. Несмотря на его задумчивое настроение, его член готов для второго раунда, или это уже был третий? Или четвертый? Сейчас она выглядит такой спокойной. Он не может продолжить дразнить ее. Он сможет прожить эти дни, как отшельник, работая и днем, и ночью, а ей нужно уехать рано утром.

Тихо ступая, он выскальзывает из спальни в кабинет, проходя через зал. Автоответчик моргает красным, как делал весь день, но он игнорирует его. Он не хочет ни с кем разговаривать. Вместо этого он включает экран на своем ноутбуке, заливая комнату тусклым синим светом, который его успокаивает. Здесь он находится в своей стихии. Здесь его воспринимают, как равного.

Сегодня пришло шесть новых электронных писем, каждое длиной в несколько страниц сплошного текста, которые он должен рассмотреть, проанализировать и обдумать. Четыре от профессоров и политиканов США, одно из–за границы, и последнее от монаха Джайна из Индии. Компьютер хороший помощник во всем, даже чтобы приготовить еду. Темы варьируются от внутренней политики, глобальных событий, прав человека, до чего-нибудь, что они могут обсуждать неистово и бесконечно, вращая интеллектуальные колеса по колее риторики. На сайте, который он создал в годы службы, когда был молодым и амбициозным солдатом. Тогда он еще не знал, что это будет его единственная связь с обществом.

Он углубляется в работу. Только здесь он может быть самим собой. Здесь от него требуется только интеллект. Он может не думать о своей жизни и ее неполноценности. Ни об Эрин и о том, когда она поймет, что связалась с неудачником. Ни о том, что он почувствует, когда она уйдет.

Часы тикают и только чистые, новые записи логических аргументов, рождаются одни за другими, в ритме, который он создает в своей голове.

– Ты проснулся.

Он поднимает взгляд и видит Эрин стоящую в дверях. Ее руки скрещены, и она облокачивается о дверной косяк. Интересно, как долго она там стоит?

– О, дорогая, прости.

Он быстро встает, и боль простреливает его шею. Отчасти это из–за сидячего положения, в котором он работает, но на самом деле, его шея болит еще с момента взрыва. Месяцы посещений терапии и реабилитации помогли, но не достаточно. Взрыв повредил больше, чем его кожу.

– Я потерял счет времени.

Она пожимает плечами и приближается.

– Все нормально. Ты можешь работать, сколько захочешь.

Ее присутствие, как маяк, освещает вещи, которые было бы лучше оставить в темноте. Она проводит пальцами по пыльной кипе бумаг. Он сказал ей, чтобы она пропустила эту комнату во время своего первого визита сюда, и, несмотря на все, что произошло между ними, это так и не изменилось. Их первый раз произошел в этой комнате, в единственном месте, где он чувствовал себя живым в те мрачные часы, и это ощущалось даже более интимно, чем секс, который они разделили.

– Давай вернемся в спальню. – Произносит он охрипшим голосом. – Я могу делать кое–что лучшее, чем это.

– Не спать, я полагаю?

Что–то как будто изменилось в ней, может ее застенчивость. Холодок пробегает между ними. Она проводит пальцами по его столу и осторожно сдувает с них пыль.

– Если бы я не знала тебя лучше, то подумала бы, что ты от меня что–то скрываешь.

Это не так. По крайней мере не то, что она думает. Так почему же он вдруг чувствует себя виноватым? Потому что она не знает степень его повреждений и посттравматического стрессового расстройства. Потому что она не знает, как сильно он жаждет ее. Потому что она не знает, каким потерянным он был, пока не привязался к ней. Он не может рассказать ей этого, не показав своих слабых сторон – не потеряв ее.