Ирина Щеглова - Не жена

— Так это, возможно, они еще помирятся, — неуверенно предположил Игорь.

— Кто же их знает!

Игорю, в общем, было начихать на полузнакомых людей. Ну, сошлись, разошлись, сами разберутся. Запомнился тот майский день, романтическое настроение, буколические картинки, хозяйство, природа, лошади… «Выходит, ничто не спасает от ошибок, — думал он, — живи хоть трижды на природе, загрузи себя навозом по уши, но ты остаешься человеком, а человеку одного навоза мало, надо и еще что-то, а этого чего-то всегда и не хватает…»

Конечно, все эти расставания Игорь воспринимал не то чтобы болезненно, нет, они были ему почти безразличны и в то же время неприятны. Но ведь лично его не касались. К тому же он еще и сам не до конца пришел в себя, не разобрался с тем, что творится в душе. Все взрослые люди, вот пусть и решают для себя, думают своими головами. А что прикажете делать? Нестись к Маше, уговаривать ее, или ехать к Андрею, давать советы? Увольте! Да и какие советы Игорь мог дать? Сам по ушли увяз, как бы выбраться!

Жена звонила Маше, говорила с ней, рассказывала Игорю невеселые новости. Он слушал, кивал, но внутри его ничто не отзывалось. Он отвечал дежурное: «Да, да, надо съездить… вот, может, в эти выходные…» И, разумеется, никуда они не поехали, у него наконец-то появилась работа, Вера тоже была занята. Да и не рвались они по гостям.

А потом Игорю позвонила мать.

Он сразу понял по ее голосу: что-то случилось. Испугался, думал, с ней. Она всхлипывала:

— Сынок, приезжай! Надо Альку спасать!

— Что, мам, что?! — испуганно переспрашивал он.

— Ох, дети мои, дети! Что же вы над собою делаете! — причитала мать.

— Что с сестрой! — крикнул Игорь.

— Мужа выгнала! — всхлипнула мама.

— О господи!

— Я же ей говорила! — затянула мама. — Я предупреждала! Он же гулял как черт! А она словно слепая! Да и слепой бы понял! Одно только и слышала от нее: не вмешивайся да не твое дело. А теперь чье дело?!

— Мам, ты мне скажи, как она?

— Ой, сынок, черная ходит! Смотреть страшно!

— А он где?

— Ушел, квартиру снял…

— Один? — уточнил Игорь.

— Один вроде…

Н-да… От таких новостей не отвертишься. Тут родная сестра, мать, семья.

Игорь не представлял себе, о чем будет говорить с Алей. Сама она почему-то не позвонила. Так что же ему делать? Нестись к ней? Искать блудного мужа, чтоб набить ему морду? Глупо… И смешно… Муж сестры Игорьку никогда не нравился, он считал зятя недалеким и несерьезным человеком. Причем Игорь заявил об этом Альке в день свадьбы. Она выслушала и ответила с обидой: «Ты ничего не понимаешь!» Тогда Игорь решил, что сделал все возможное, и отчеканил: «Смотри, тебе жить, я свое мнение высказал».

Он изначально не верил в этот брак, думал, что тот распадется через год, максимум — два. Однако сестра прожила с мужем около шести лет, хотя Игорь всякий раз удивлялся, глядя на них, как им это удается? Он без всяких эсэмэсок знал, что Алькин муж ей изменяет. Достаточно было посмотреть на нее и на него, чтоб понять. Но Алька словно витала в облаках, предпочитая находиться в блаженном неведении. «Неужели бабы такие дуры?» — думал Игорь. Или это только его сестра такая?

Сергей как-то сказал: «Если женщина любит, то она закрывает глаза на многое, и не потому, что не видит, а просто не хочет видеть. Женщинам вообще свойственно выдумывать нас».

«Ну да, они нас выдумывают, а потом пытаются загнать живого человека в рамки собственных представлений о нем», — рассуждал Игорь. Он и сам часто пытался соответствовать. Игорю казалось, что так он будет для всех хорошим. Ему хотелось нравиться всем без исключения. Но ведь на каждый чих не наздравствуешься. Личность имеет миллион сторон и состояний. Один и тот же человек может в разные моменты жизни быть и подлецом, и героем. «Если бы это было не так, то все мы стали бы святыми, а на Земле наступил рай».

Жена принесла трубку:

— Просто поговори с ней, узнай, в каком она состоянии, ты же брат, в конце концов.

Игорь позвонил, опасаясь, что сейчас услышит всхлипывания или нытье по поводу «какие все мужики козлы».

Но Алька ответила бодро, сказала, что у нее все нормально, правда, она еще не совсем пришла в себя, но надеется, что справится.

Рассказала о том, как «все раскрылось», о том, как муж обиделся, обвинив ее в «посягательстве на его личную жизнь» и в том, что она разрушает их семью. Сестра выждала две недели, а потом поняла, что не в силах жить с человеком, которому не может больше доверять.

— Мы решили взять тайм-аут до весны, — сообщила Аля, — и он ушел на квартиру.

— Понятно, — произнес Игорь, хотя ничего не понял. Он чувствовал, что сестра пребывает в шоке, осознание случившегося придет позднее, вот тогда будет по-настоящему больно и тяжело.

Он никогда не забывал о том, что причинял боль женщинам. Но если раньше не задумывался над этим, то теперь, когда вся эта боль выплеснулась наружу и грозила затопить его, Игорь стал чувствовать себя несколько иначе. Теперь он был не в стороне, а в эпицентре боли и постоянно ощущал на себе ее удары. Каждое его действие сопровождалось болью. Стоило ему написать вполне невинное письмо Вике, как об этом узнавала Вера, и следовал новый взрыв скандала, причем доставалось и Вике, хотя она уже была ни при чем. Стоило начать рассуждать о собственной невиновности, стоило только подумать о том, что он устал от вечных попреков жены, о том, что многие, если не все, живут и терпят, как у него дома появлялись знакомые женщины, ошарашенные неожиданным разрывом, не смирившиеся с изменой, отказавшиеся от примирения, пусть ценой страданий, но только бы спасти остатки самолюбия и чувства собственного достоинства.

Игорь оказался в эпицентре боли многих людей, и эта боль, как воронка, засасывала его, он погружался в нее, задыхаясь от невозможности так жить дальше и не имея сил изменить порядок вещей.

Поговорив с Алей, он несказанно обрадовался тому, что не придется немедленно ехать к ее мужу и выяснять отношения. Что бы Игорь сказал ему? «Как ты смел обидеть мою сестру?!» Но какое право он имел судить одного человека, если сам обидел сестру другого? На свадьбах обычно отцы и братья подходят к счастливому жениху и, гордясь собой, говорят: «Смотри же, если ты ее обидишь…» Звучит многозначительно, но довольно пошло, если честно. Ведь говорят так потому, что сами не раз обижали своих жен и сестер, потому что знают: влюбленный сегодня жених завтра поступит так же, как поступали до него многие мужья.

И можно тысячу раз рассуждать о том, что все мы одинаковые, что женщина и мужчина — две стороны одной медали, что «все мужики козлы, а бабы дуры», подсчитывать среднестатистическое количество измен среди мужчин и женщин, но в сухом остатке все та же боль, все то же нежелание и неумение понимать и прощать друг друга.

Но надо было как-то жить. Надо было терпеть или бросить все к чертовой матери и бежать без оглядки… Куда? В новую жизнь?

Но чтобы строить новую жизнь, надо самому стать новым, приходится измениться. А иначе все повторится. Причем с удивительной точностью.

Личность имеет миллион сторон и состояний. Один и тот же человек может в разные моменты жизни быть и подлецом, и героем. «Если бы это было не так, то все мы были бы святыми, а на Земле наступил рай».

В какой-то момент я перестал ломать голову и пытаться выстроить реальную картину того, что на самом деле произошло с Игорем. Рассудил так: время покажет.

Однажды, уже поздней осенью, друзья пригласили нас с женой на дачу. Отмечали день рождения.

Старое дачное место, промокшие дома, облетевшие сады. Было холодно, сыро и ветрено. Но хозяева не унывали. Во дворе перед домом стоял большой мангал, жарились шашлыки. Собралась довольно пестрая компания. Человек двадцать, не меньше. Жена с кем-то увлеченно болтала. А у меня было такое ностальгическое настроение, осенила осенняя грусть. Я бродил по запущенному саду, зяб, но к народу не тянуло, хотелось побыть одному, в тишине. Я дошел до старого флигеля, он был явно нежилым, стекла выбиты, видимо, хозяева им не пользовались и давно махнули рукой. Флигель был довольно высоким, чердак оборудовали под второй этаж, к нему вела внешняя лестница. Я укрылся под ней от противного моросящего дождя, закурил, думал о чем-то…

Вдруг послышались женские голоса. Они приближались. Мне не хотелось ни с кем встречаться, а уж тем более разговаривать. Я прижался спиной к стене в надежде, что меня не заметят.

Женщины подошли совсем близко, но были так увлечены разговором, что действительно не заметили меня. Они поднялись над моей головой по скрипучим ступеням. Смеялись, мол, сейчас провалится! Остановились на площадке перед дверью на чердак. Я узнал их, это были Дашины однокурсницы Яна Куличенко и Ира Горкина. Наверное, подъехали позже нас.

Они болтали о чем-то своем, о женском, я уже хотел незаметно улизнуть, как вдруг Яна громким шепотом сказала подруге:

— Смотри, смотри!

Я прислушался. Увидели кого-то?

— Ой, это же наша Дашка, — так же громко прошептала Ира. — Что, ее тоже пригласили? А с кем это она?

— Да тихо ты! — шикнула Яна. Подруги замолчали, видимо, наблюдали за Дашей через забор. Они ее могли видеть, так как стояли высоко, но я-то не мог.

— Ушли, — разочарованно протянула Ира. — Чего это, а?

— Ничего, — ответила Яна, — у Дашки здесь дача. Нет, наверное, их не приглашали, они так, прогуливались…

— Да кто с ней был-то? — не унималась Ира.

— Не узнала, что ли? — удивилась Яна. — Это же Вадик Худяков!

— Вот, блин! Надо же! — воскликнула Ира. — Выходит, она забыла наконец-то своего Игорька?

— Давно уже, — отозвалась Яна, — да и сколько можно? Тридцать два года бабе, а она дурью мается…

— Да, — согласилась Ира, — это вы тут все знаете, а я сижу в своем Новгороде, и вот только когда приезжаю, слухи доходят. У Дашки вроде дочка от Игорька?

Я весь обратился в слух. Знаю, подслушивать нехорошо. Но держать человека в напряжении два с лишним года — не лучше. Ну-ка, девочки, колитесь до конца…

— Не от Игорька она! — ответила Яна.

— Что?!

— А то! — отрезала Яна. — Уж я-то знаю…

— Откуда ты… — начала Ира, но осеклась. — Ничего себе новости!

Я был с ней полностью согласен!

— Она хотела, но у них не получалось, уж она и так, и сяк. Я с ней сколько раз говорила… И с врачами она советовалась… Короче, устала ждать. Игорек от нее скрывался. А Вадик, он же ее из вида никогда не выпускал. Ну, она от досады или от безысходности с ним и снюхалась…

— Да-да, я помню, он так по ней страдал!

— Страдал, страдал, страданул, — хохотнула Яна.

— А я не знала, что он в Москве, помнишь, наш мастер думал, что Вадик у себя в городе будет поднимать народный театр на небывалую высоту.

— Ага, а вместо этого он в столице поваром подвизался?

— Ну да, кушать-то хочется, — вторила Ира. — Выходит, ребенок от него? Но это точно?

— Точнее некуда, — подтвердила Яна, — Дашка уже и не надеялась на Игоря, но он ее бесил, понимаешь. И вот она уже с Вадиком встречалась, но решила дать Игорьку последний шанс. Это было в начале сентября. Она помешалась на ребенке, Вадик не предохранялся. Одновременно Даша зазывала Игоря. Но тот не сильно к ней стремился. А она овуляцию высчитывала и трезвонила ему. В августе — облом. Игорь не приехал. А в сентябре она с Вадиком, а следом с Игорем. Короче, когда Игорек к ней приехал, она уже была беременна.

И тут Яна пустилась в такие дремучие подробности женской физиологии, что мне, честно говоря, стало не по себе.

— Фу, — услышал я, Ире не слишком нравились подробности, хотя слушала она с большим вниманием и явным интересом, а я хотел в этот момент провалиться под землю.

— Ой, Ир, чем ты недовольна? — возмутилась Яна.

— Ну, как-то все это гадко, зачем тогда обманывала?

— Любила, — со вздохом оправдала подругу Яна, — а он сам виноват, нечего было мозги ей пудрить, тоже мне!

— И что теперь будет? — не унималась Ира.

— Наверное, поженятся, — предположила Яна, — Дашка знаешь как испугалась, когда письмо от жены Игоря получила! Ужас!

— Да ты что?! — выдохнула Ира. — Вера ей письмо написала? Она что, все узнала?

— Узнала, правда, неизвестно как. Дашка Игорю угрожала, что сообщит жене, но сама, понимаешь, боялась. Это мужика легко обмануть, а женщину?

— Ну, ну, — подгоняла Ира.