– Этому не бывать! – решительно заявил граф. – Я бы предпочел, чтобы ты хоть изредка поступался своими высокими принципами, чтобы не превратиться в зануду. Когда мы с Джорджией приняли тебя в свою семью, мы вовсе не думали о том, что приняли тебя на время. Имей в виду, семья – это пожизненно.

– Спасибо, – с улыбкой кивнул Паскаль. – Я знал, что вы так скажете, но считал своим долгом дать вам шанс.

Николас усмехнулся.

– Что ж, меня это не удивляет. Но давай перейдем к вопросу о месте вашего проживания. Почему бы тебе не поселиться в Роуэнз-клоузе? Он стоит пустой со времени твоего последнего приезда, а дому жильцы всегда только на пользу, верно?

– Не отказывайся, Паскаль, – вторила мужу Джорджия. – Здесь места более чем достаточно, но ведь Роуэнз-клоуз – твой.

– Я не могу занять Роуэнз-клоуз. Я уже говорил вам об этом раньше и повторю сейчас. Чарли должен стать там хозяином, а когда наступит время – Уилли. Роуэнз-клоуз не для меня.

Граф пожал плечами и проговорил:

– Но ведь Чарли скоро уедет в Индию, а Уилли – всего лишь двенадцать. Следовательно, Роуэнз-клоуз так и будет пустовать. Я не настаиваю на том, чтобы ты вселился в него навсегда, но ты можешь жить там столько, сколько сочтешь нужным – хоть год, хоть пять. И вообще, я ведь уже не раз говорил тебе, что ты – мой старший сын. Плевать мне на все эти глупейшие законы о праве наследовании. Раз ты мой сын, то я, как отец, имею право диктовать тебе свою волю, верно?

Паскаль с улыбкой покачал головой.

– Месье, вы, как всегда, требуете невозможного.

– А ты, как всегда, ужасно упрям. Но я настаиваю. А ты обязан мне подчиняться.

– Ладно, хорошо. Если вы настаиваете, мы поживем в Роуэнз-клоузе. Но мы будем жить там до тех пор, пока я не встану на ноги.

– А что же еще с ногами делать, если на них не вставать? – пробормотал Николас и, обняв Паскаля за плечи, громко добавил: – Добро пожаловать домой! Мы очень рады, что ты вернулся. И теперь, раз уж ты дома, постарайся оставить в прошлом привычку насиловать и грабить, которой ты обзавелся в монастыре. Мы не хотим, чтобы ты оказывал негативное влияние на Чарли. Он и без этого совсем от рук отбился.

– Спасибо за понимание, месье. – Паскаль улыбнулся. – Вам тоже спасибо, мадам. И простите меня. Я знаю, как вас расстроило это известие.

– Если кто и пострадал по-настоящему, так это ты, мой дорогой, – сказала Джорджия.

– Я со смирением принял свою судьбу. – Паскаль пожал плечами, тем самым давая понять, что тема закрыта. – Вы оба очень добры ко мне. Кстати, помните, я говорил о монахе, что поехал со мной в Сазерби-Парк?

Леди и лорд Рейвен вопросительно посмотрели на него, и Паскаль тихо сказал:

– Это был Жульен.

Графиня коротко вскрикнула, а ее муж кивнул и проговорил:

– Что ж, вполне естественно, он захотел тебя поддержать в самое трудное время.

– Он здоров? – спросила Джорджия.

– Да, здоров. А теперь… Если вы позволите, я отвезу жену в Роуэнз-клоуз.

– Конечно, – кивнул граф. – Я отправлю туда слуг, чтобы помогли вам распаковать вещи.

– Пожалуйста, не надо, – ответил Паскаль. – Не надо нам пока никаких слуг. Я знаю, где лежит ключ, и мне необходимо немного побыть одному. А Элизабет часок-другой вполне может обойтись без горничной – кое-какой опыт у нее уже имеется.

– Как пожелаешь, – с улыбкой сказала графиня. – Я могу понять желание молодоженов побыть наедине. – Паскаль промолчал, и Джорджия поспешила сменить тему. – Мы ужинаем в восемь. Ты ведь к нам присоединишься, правда? Дети захотят с тобой увидеться, и им очень захочется познакомиться с твоей женой. В любом случае мы должны ввести ее в семью как полагается.

– Да, конечно, – согласился Паскаль. – Элизабет следует познакомиться со своей новой семьей. Поверьте мне, ее новая семья гораздо лучше прежней.

Николас кивнул.

– Да, верно. Я знаком с ее отцом. Представляю, какие две недели тебе довелось пережить под его крышей. Я тебе не завидую.

– Тогда вы меня понимаете, – сказал Паскаль и тотчас же вышел, закрыв за собой дверь.

Как только лорд и леди Рейвен остались одни, графиня обратилась к мужу:

– Только представь: Паскаль – женат! Я даже представить не могла, что доживу до этого дня. Но мне очень жаль, что ему выпало жениться на Элизабет Боуз. Бедный Паскаль…

Граф криво усмехнулся.

– Да, верно. Бедный Паскаль… Эта девчонка – сущая бестия.

– Бестия – мягко сказано. Тебя не было, когда на балу у Эймис она унизила беднягу Джеймса Найторна на глазах у всего Лондона. Представляешь, заявила, что он не достоин не то что руку ей целовать, а даже слизывать грязь с ее ботинок.

– Ну… не так уж она и неправа. Мне тоже не по душе этот Джеймс. К тому же у него скошенный подбородок.

– Николас, ты отклонился от темы.

– Нисколько. И знаешь, вообще-то Элизабет Боуз мне нравится. Я бы даже сказал, что рад за Паскаля. – Николас встал из-за стола, подошел к жене и обнял ее за талию.

– Рад? – Джорджия недоверчиво смотрела на мужа. – Как такое возможно? Ведь эта девушка – настоящая катастрофа!

– Может, и так. Но я благодарю Бога за то, что спас Паскаля от него самого. Нам надо Элизабет в ноги поклониться за ее невероятную глупость. И только подумай!.. Паскаль ведь женился на одной из самых богатых женщин в Англии! – Отпустив жену, граф взял перо и принялся в задумчивости вертеть его в пальцах. – И знаешь, все эти жадные глупцы вроде Джеймса Найторна гонялись за недотрогой Элизабет Боуз, а она вышла замуж за того единственного на свете мужчину, которому дела нет до ее денег. Она стала женой… почти монаха!

– Надеюсь, он будет с ней счастлив, – пробормотала Джорджия.

– Не знаю, сделает ли она его счастливым, но если Элизабет сможет вернуть его с небес на землю, то я буду ей премного благодарен. Находиться рядом с Паскалем – все равно что находиться рядом с ангелом, черт его дери!

– Николас, как можно так говорить?

– Ты прекрасно меня поняла. – Граф кивнул в сторону окна. – Посмотри, как он ходит по земле… Ходит, влюбляя в себя птиц и зверей, я уж не говорю о более зрелищных чудесах. Паскаль совсем не такой, как все остальные люди.

– Совершенно верно. И мне кажется, именно поэтому он стремился найти для себя… особую нишу. Хотя я никогда не считала, что он создан для монашеской жизни.

Граф утвердительно кивнул.

– Конечно, не создан. Поэтому я и переживал, когда Паскаль отправился к буддистам в Тибет, а потом еще два года провел в аббатстве Святого Кристофа. Не представляю, как ему удается выдерживать такие долгие периоды целомудрия.

– Ты бы не выдержал, – сухо заметила Джорджия.

– Об этом, мадам, мы поговорим позже, – с ухмылкой ответил Николас. – А сейчас я хочу сказать только одно: Паскаль не сможет спрятаться от мира, будучи мужем Элизабет Боуз, – и слава богу. Для того чтобы держать Элизабет в узде, ему придется приложить немало сил, и тут уж витать в облаках не получится. Надо будет крепко стоять на земле. Хотя не могу не признать: если кому-то и дано обуздать Элизабет Боуз, то только Паскалю, ему одному.

Джорджия в задумчивости посмотрела на мужа.

– Возможно, ты и прав, – нехотя согласилась она. – Но для счастливого брака этого мало. А Паскаль заслужил право на счастье. Он достаточно настрадался.

Граф подошел к окну и молча постоял минуту-другую, глядя вдаль. Когда же повернулся к жене, она увидела боль в его глазах. Джорджия знала, как Николас любит Паскаля; казалось, между ними существовала какая-то особая связь, которая была едва ли не крепче, чем кровные узы.

– Ты, конечно, права, – сказал он, потирая затылок. – Паскаль заслужил право на счастье. Должно быть, он чувствует себя чертовски одиноким, несмотря на всеобщую любовь, а может, как раз из-за нее. Но я не шутил, когда говорил, что брак с Элизабет Боуз должен пойти ему на пользу.

– Не шутил? – с ласковой улыбкой переспросила Джорджия и, шагнув к мужу, обняла его, прижавшись щекой к его широкой груди.

– Ну… как бы тебе это объяснить?… Конечно, они очень странная пара: один почти святой, а другая – чуть ли не дьявол во плоти. Но, возможно, они все-таки смогут кое-что перенять друг у друга. И тогда у каждого из них появится ровно столько, сколько надо для нормальной жизни.

– Мой дорогой, да ты оптимист! – воскликнула Джорджия, подняв на мужа насмешливый взгляд.

– А что еще им останется? Они либо поубивают друг друга, либо влюбятся друг в друга по уши. Я очень сомневаюсь, что они останутся безразличны друг к другу.

– Я искренне надеюсь на второй вариант. Хотя… Глядя сейчас на Паскаля, можно подумать, что для него наступил конец света. Ты заметил, сколько скорби в его глазах?

– В его глазах и скорбь, и гнев. Он, конечно, думает, что ему удалось скрыть от нас свое состояние. Но я его понимаю. Я бы чувствовал то же самое, если бы меня заставили жениться без любви.

– Тебя и заставили, – широко улыбаясь, сказала Джорджия.

– Нет, тут ты не права. Если бы меня насильно притащили в церковь венчаться, я бы убежал из-под венца. Нет, Джорджия, я не был жертвенным бараном, идущим на заклание. Я прекрасно понимал, что делаю.

Графиня улыбнулась. Улыбнулась так, как улыбаются счастливые женщины, которые знают, что они любимы.

– Но с Паскалем вышла другая история, – продолжал граф. – Он действительно женился по зову долга, а не сердца. – Граф сокрушенно покачал головой. – И все же мы должны предоставить ему возможность самому справиться с ситуацией. Если же попытаемся вмешаться, он нам спасибо не скажет. Единственное, что мы сейчас можем ему предложить, – так это нашу безоговорочную поддержку.

– И любовь, – добавила Джорджия.

– И любовь, – повторил Николас и нежно поцеловал жену.


– Вот это и есть Роуэнз-клоуз. – Паскаль наклонился, чтобы достать ключ из-под цветочного горшка, стоявшего перед входной дверью. – Роуэнз-клоуз – часть поместья Рейвенсуолк.

Лили окинула взглядом особняк с тремя флигелями и остроконечной крышей. Самый большой из флигелей, перед которым они сейчас стояли, был покрыт густым плющом. Дом радовал глаз и нисколько не выглядел нежилым. Лили вздохнула с облегчением, поскольку не знала, чего ожидать, когда негодяй, ни слова не говоря, усадил ее в карету, после чего они поехали обратно по той же дороге, по которой приехали.

– Не советую тут слишком обживаться, – сообщил ей муж, открывая дверь. – Этот дом нам выделили лишь на время. Как только я найду работу, мы уедем. Прошу, заходите.

– Э… А чем именно вы планируете заниматься? – спросила Лили.

Переступив порог, она оказалась в просторном и светлом вестибюле. Широкая деревянная лестница вела наверх, а слева от входа находилась столовая. Но все двери по правую руку были закрыты. «Простенько, но не так уж плохо», – решила Лили с облегчением вздохнув.

– Как вы видели в аббатстве, я работаю с растениями, – сказал Паскаль, затаскивая в холл ее дорожный сундук. – Этим я и продолжу заниматься.

– О, конечно. Глупо было спрашивать. А постоянно жить тут вы не можете?

– Нет. При данных обстоятельствах это не представляется возможным.

– Да, понимаю. Но я ведь могла бы рекомендовать вас людям, которые с готовностью помогли бы вам занять более высокое положение…

– Я так не думаю, Элизабет. Я сам сумею устроиться.

– Ваша непомерная гордость не позволяет вам воспользоваться моими знакомствами? Вы желаете оставаться в том статусе, в котором жили до брака со мной? И вы хотите, чтобы я в это поверила?

– Можете не верить. Но я хочу заниматься тем делом, которому обучен.

– Итак, вы хотите сказать, что я замужем за садовником? Вас ведь знают как садовника, верно?

– Да. И в общем-то я им и являюсь.

– А как быть со мной? Теперь я – жена садовника? – Лили старалась не выдавать своей тревоги, хотя на самом деле была охвачена паникой. Умилительная картина жизни в маленькой хижине с белеными стенами и вкусным запахом свежеиспеченного хлеба, что возникла перед ней, когда она увидела этого самого садовника со стены аббатства, – эта картина мгновенно утратила свою привлекательность. Лили не то что хлеб не могла испечь, она и воду-то вскипятить не умела. И ради кого стараться?… Ради этого негодяя?!

Внезапно Лили вновь увидела себя в роли обитательницы того самого домика; только теперь все выглядело иначе: дверь домика слетела с петель, стекла в окнах были разбиты, и хозяйка дома, то есть она, Лили, одета в лохмотья; волосы же ее висели грязными прядями, а руки распухли и покраснели от тяжелой работы. Она встречала таких женщин в поместьях своего отца.

Лили вздрогнула при мысли о том, какая жизнь ее ждала.

– Вам стыдно иметь работающего мужа? – осведомился Паскаль. – Но в праздности живут разве что наследники герцогского титула.

– Я знаю, что некоторым мужчинам приходится работать, – с сарказмом в голосе сказала Лили. – Но ваша колкость насчет герцогского титула не достигла цели. Мой отец работает так, как вам и не снилось. Работает, чтобы держать в узде своих слуг, а поместья – в образцовом порядке. Я отнюдь не против работы как таковой, но зять герцога должен работать головой, а не руками. – Лили бросила презрительный взгляд на руки мужа.