– Ах, дорогая моя, ты даже не представляешь, как меня это огорчает. Я ведь хотел попросить Антонио стать свидетелем на моей свадьбе.

– Да, из этой затеи ничего не выйдет.

– Нет. – Энрике покачал головой. – Я просто не понимаю, чем эти Карвальо не угодили донье Виктории. Они прекрасные люди с хорошей репутацией, высокого происхождения, вежливые, обходительные. Если бы ты мне не сказала, я посчитал бы, что они с доньей Викторией прекрасно относятся друг к другу. Даже, наверное, друзья. Они ведь так похожи.

– Ох, Энрике, только не говори такого при моей матери!

– Конечно. – Он содрогнулся при мысли о том, как на такие слова может отреагировать его будущая теща. – Но что же нам делать, солнышко? Я имею в виду, мы ведь сможем видеться с Антонио, правда?

– Безусловно, сможем. Только не дома у моих родителей. Но если встречаться у тебя в квартире или где-нибудь в городе, то донья Виктория ничего об этом не узнает.

– Это отвратительно. Почему мы должны прятать от нее моего старого друга и обходительнейшего мужчину?

– Да, отвратительно, – согласилась Ана Каролина.

Она была согласна с Энрике. Почему они должны позволять какой-то старухе диктовать им, с кем общаться, а с кем нет? Это недопустимо. Правда, Ана Каролина не считала Антонио таким уж «обходительнейшим», но говорить этого вслух не стала. Она не посвятила Энрике в истинные обстоятельства своего знакомства с Антонио.

– Кстати, на следующей неделе он приглашает нас к себе домой, в новую квартиру во Фламенго.

– Как мило.

– Да, после возвращения из Франции он некоторое время жил у родителей, но сейчас нашел себе жилье и хочет отпраздновать новоселье с нами и парочкой старых друзей. Квартира в новом доме, с лифтом и прочими выкрутасами. Оттуда открывается прекрасный вид на бухту. Надеюсь, когда-нибудь и мы сможем поселиться в таком месте.

– Он живет там один? – Ана Каролина постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал как можно невиннее.

– Полагаю, что да. О его жене я бы точно знал. Хотя есть какая-то девушка… Впрочем, нас это не касается, раз он нас ей не представил.

– Да, точно. – Сердце Аны Каролины забилось чаще.

Так значит, у него есть любовница. Ей это не понравилось, хотя она знала, что ей должно быть все равно.

– Так ты придешь? Я побаивался, что ты… ну… может быть, не захочешь с ним общаться, потому что он Карвальо. Я могу сказать ему, что мы придем?

– Ах, Энрике, за кого ты меня принимаешь?

Он виновато и с хитрецой улыбнулся.

– Я знал, что ты примешь именно такое решение. В том смысле, что, невзирая на предубеждения твоей матери, ты захочешь сама составить о нем мнение. Я уже дал согласие за нас обоих.


И вот теперь, через несколько дней после этого разговора, Ана Каролина и Энрике ехали к Антонио Карвальо. Ана Каролина в последний момент решила притвориться больной, заявив, что ее мучает мигрень. Ее пугала мысль о том, что в ее памяти развеется образ очаровательного и загадочного парижанина Антуана и его заменит какой-то зануда Антонио из Рио, о котором Ана Каролина знала слишком много, чтобы образ сохранил хоть толику таинственности. Она не желала знать, где он живет. Она не желала знать, как выглядит его любовница. Она не хотела слушать истории о былых временах и о юности Энрике. И в то же время ей хотелось узнать об этом человеке все-все, до последней мелочи.

– Тебе уже лучше? – спросил Энрике.

Ана Каролина устало кивнула.

– Ну вот видишь. Небольшая прогулка, свежий воздух, предвкушение приятного вечера – что еще нужно, чтобы не болела голова?

Девушка вновь кивнула. Она согласилась на эту поездку только потому, что ее родители опять поссорились. Они кричали так громко, что в ее комнате все было слышно. Уж лучше встретиться с Антонио, чем выслушивать такое. И она поехала с Энрике.

– Но мы ведь не останемся там надолго, правда? Я все еще плохо чувствую себя. Не знаю, может быть, съела что-то не то.

– Ну конечно, дорогая. Если тебе не станет лучше, я отвезу тебя домой, разумеется.

– Спасибо, – слабым голосом, словно возлежа на смертном одре, прошептала Ана Каролина.

Энрике припарковал автомобиль перед зданием и сунул портье в руку несколько монет, чтобы тот присмотрел за машиной. Портье провел их через огромный, выложенный мрамором холл к лифту. В кабинке стоял мальчик в ливрее, который должен был открывать и закрывать решетку и запускать лифт. Пареньку было не больше шестнадцати. Энрике и ему сунул в руку пару сентаво. Лифт двинулся. Стрелка на круглом циферблате показывала, на каком они сейчас этаже. Вскоре она замерла на отметке 12. Верхний этаж, под cobertura [xxxii]. Пол в коридоре тоже был выложен мрамором, все помещение отмечала печать изысканности и элегантности. Толстый восточный ковер приглушал шаги, и каблучки Аны Каролины не цокали, как в холле. Висевшие на стенах лампы заливали все мягким светом.

Энрике позвонил в квартиру, и ему открыла горничная, пожилая темнокожая женщина в белом переднике и чепчике. Она провела гостей в широкую прихожую и, попросив подождать, отправилась за хозяином квартиры, развлекавшемся с гостями в соседней комнате.

– Энрике, Ана Каролина! – воскликнул Антонио. – Как хорошо, что вы пришли. Я уж боялся, что вы так и не появитесь.

Они действительно опоздали. Но не настолько, чтобы заговаривать об этом. Ана Каролина подозревала, что Антонио, наверное, тоже немного нервничает.

– В Рио не очень ценится пунктуальность. Наверное, ты позабыл об этом в Европе, – с сарказмом произнесла девушка; впрочем, скрытая ирония ее слов была понятна только Антонио.

Вскоре после встречи на Корковаду они перешли на «ты» – по просьбе Энрике.

– Наверное, мои друзья – не типичные cariocas [xxxiii], потому что все явились раньше. Пойдемте, я вас представлю.

Ана Каролина и Энрике последовали за ним в гостиную, скудно, но элегантно обставленную. Дорогие антикварные вещицы располагались в одной комнате с современнейшими креслами из хрома и кожи, а на стенах висели не картины, а чертежи летательных аппаратов разных эпох. Все присутствующие прекрасно вписывались в такую обстановку. Они были модно одеты, женщины с короткими, почти мальчишескими стрижками, носили шляпки-клош, мужчины же расчесывали напомаженные волосы на пробор. Кожа у всех была бледной, ни следа загара – так теперь было модно. Они действительно не походили на cariocas и вполне могли бы оказаться европейцами. Многие женщины курили, но воздух оставался свежим – в широко распахнутые окна задувал солоноватый вечерний ветерок. Если бы не стояла такая жара, то можно было подумать, будто Ана Каролина попала в авангардистский салон в Берлине или Париже.

Антонио представил новоприбывших другим гостям. Как оказалось, Энрике многих здесь знал. Некоторые имена были и у Аны Каролины на слуху, но никого из здесь присутствовавших она раньше не встречала. Девушку это немного удивило. Высшее общество Рио было замкнутой группой, все всех знали. Может быть, причина заключалась в разнице в возрасте. Большинству гостей было от тридцати до сорока, и это польстило Ане Каролине, ведь она удостоилась такой чести. В то же время она вдруг почувствовала себя молодой и неопытной. Девушка украдкой осмотрела женщин. Кто же из них любовница Антонио? Вот эта темноволосая, с соблазнительным взором? Но нет, какой-то мужчина присел на подлокотник ее кресла и обнял ее за плечи. Или эта шикарная женщина с ярко-красной помадой и чересчур откровенным декольте? Наверное, нет: она бросала пылкие взоры на другого. Или вон та хрупкая брюнеточка, сидевшая немного в стороне и почти не принимавшая участия в разговоре? Едва ли. Такая простушка не подходит Антонио.

В какой-то момент Ана Каролина возненавидела их всех – за красоту, светские манеры, давнюю дружбу с Антонио. А больше всего она ненавидела себя – за подобную зависть и мелочность. Это было на нее не похоже.

Они с Энрике присоединились к остальным гостям, расположившимся вокруг низкого столика на двух диванах и нескольких пуфах. Похоже, тут собрались соученики Антонио и Энрике, поскольку речь шла о глупых преподавателях, списывании на экзаменах и пьянках. Эти воспоминания неизменно вызывали у мужчин оглушительные взрывы смеха.

Женщины же делали вид, что всем довольны, но их натянутые улыбки говорили о скуке. Какая-то девушка вдохнула через серебряную трубочку белый порошок, другая улеглась и закурила что-то с характерным сладковатым запахом.

Ана Каролина о таком раньше только слышала. Она еще не встречала людей, которые употребляли бы наркотики. Почему-то это произвело на нее впечатление. Таким приличные люди не занимались. Ана Каролина почувствовала себя среди этих мужчин и женщин по-настоящему взрослой, хотя сама ни за что не стала бы пробовать наркотики. Когда дама предложила белый порошок и ей, девушка резко покачала головой.

– Нет, спасибо. – Ана Каролина надеялась, что ей удалось скрыть осуждение.

Женщина громко рассмеялась.

– Разве она не прелесть, эта маленькая невеста нашего славного Энрике? – осведомилась она.

Ане Каролине это показалось крайне невежливым. Женщина говорила о ней так, словно ее тут не было, как люди иногда выражаются в присутствии маленьких детей, – кстати, Ану Каролину и такое поведение раздражало.

– Как, ты говоришь, зовут эту… даму? – громко спросила она, чтобы все ее услышали.

Если кто-то обращался ко всей компании, а не только к соседу, ему приходилось повышать голос.

Энрике ужаснулся такому поведению невесты, но дама только рассмеялась.

– Ах, прости мне эту оплошность, дорогая! – воскликнул Энрике. – Ана Каролина, это Исадора Оливейра. Можно просто Дора. Дора, это моя невеста, Ана Каролина Кастро да Сильва.

– Из тех самых Кастро да Сильва? – Дора изящно приподняла бровь.

– Именно из тех, – гордо ответил Энрике.

Очевидно, он не заметил, что фамилия Аны Каролины вызвала волну ужаса среди присутствующих.

– Так значит, ужасная донья Виктория станет твоей тещей! – ухмыльнулся слегка захмелевший гость.

– Именно так. Но она вовсе не ужасная. Кстати, мне кажется весьма невежливым говорить в таком тоне о донье Виктории в присутствии ее дочери.

– А почему мы только теперь узнали об этом? – спросил другой гость.

«Потому, – подумал про себя Энрике, – что после учебы наши пути разошлись. И никто из вас, богатых снобов, не захотел общаться с тружеником, который не ходит на вечеринки, не принимает наркотики и не понимает прелести безделья».

– Потому, – сказал он вслух, – что мы не афишировали наши отношения. Мы еще даже не разослали приглашения на свадьбу.

– Вы очень похожи на вашу матушку, вам говорили об этом? – задумчиво спросила дама, курившая наркотик.

– Мою ужасную матушку, хотели вы сказать? Да, спасибо, я знаю. Но вам стоит отпускать комплименты только тогда, когда ваш разум ничем не замутнен, – отрезала Ана Каролина.

Несколько человек за столом рассмеялись.

Энрике содрогнулся от стыда. Он знал, что его невеста остра на язычок, и знал, как она любит поспорить. «В точности как ее мать». Но этого он Ане Каролине ни за что не сказал бы. Она ненавидела, когда ее сравнивали с доньей Викторией.

Антонио, с интересом наблюдавший за этой сценой, решил, что пришло время вмешаться.

Он взял Ану Каролину под локоток и опустил вторую руку на плечо Энрике.

– Пойдемте, друзья, я хочу вас кое с кем познакомить.

– Как ты можешь? Сейчас, когда наконец-то стало весело! – с наигранным возмущением воскликнула Дора, но остальные уже перевели разговор на другую тему.

– И кому же ты хочешь нас представить? – спросил Энрике, когда они вышли в другую комнату и официант подал им бокалы с шампанским.

– Никому. Вы и так уже насмотрелись на моих «друзей». Признаться, я пригласил сюда старых знакомых, но за годы моего отсутствия они стали мне чужими. – Антонио повернулся к Ане Каролине. – Мне жаль, если кто-то из них задел твои чувства.

– Все в порядке.

Ана Каролина удивилась тому, что так разозлилась. Ее возмутило то, что люди, никогда не видевшие ее мать, уже составили свое мнение о донье Виктории, основываясь только на слухах. Это было оскорбительно. И Ане Каролине вдруг захотелось защитить свою мать. То, что донья Виктория иногда действительно вела себя ужасно, к делу не относилось.

– По-моему, ты с честью вышла из этого разговора, – сказал ей Антонио.

– С честью? Я бы так не сказал, – возразил Энрике. – Скорее, Ана Каролина применила грубую силу.

– Учитывая, в каком состоянии находилась та дама, она только силу и поняла бы. – Девушка пожала плечами. – Кто это вообще такая?

– Одна из трех моих сестер.

Ане Каролине стало стыдно, но она не отвела взгляд.

– Прости.

– Все в порядке.

И оба вдруг глупо захихикали. Энрике смущенно отвернулся, делая вид, что вообще не слышал этот разговор. Это еще больше насмешило Антонио и Ану Каролину.