Вскоре он ушел домой. Он не хотел оказаться втянутым в конфликт, который его не касался. Его жена потом еще неделю будет пилить его за столь ранний уход: она сочтет, что ее муж упустил свой шанс проследить за происходящим.

– Лучше прикажите арестовать вашего будущего зятя, tia Виктория, – заявил Фелипе, чем вызвал поток ругани со всех сторон.

Вскоре и он ушел: настроения в зале стали опасными, а Фелипе не хотел, чтобы его линчевали. Хотя он и не представлял себе, что люди могут на кого-то наброситься в церкви, а епископ показался ему человеком разумным и достаточно авторитетным, чтобы сдержать толпу, но рисковать не хотелось. В тот момент, когда все смотрели на Энрике, Фелипе спокойно вышел из церкви, гордый тем, что совершил.

Энрике был на пределе. Он дрожал всем телом и не мог отвечать на сыпавшиеся на его голову вопросы. Он лишь молчал и умоляюще смотрел на окружающих. В какой-то момент ему стало дурно. Энрике сел на ступени перед алтарем и опустил голову на руки. Он так и знал. Он всегда был убежден в том, что рано или поздно кара за совершенное преступление настигнет его. И кара была суровой, но справедливой: преступление вскрылось на свадьбе – Господи, в церкви! Как бы то ни было, он действительно совершил преступление. Но почему же еще более суровая кара не обрушилась на почтенного сеньора Пассоса и его соучастников? Разве их вина не больше? Где же тут справедливость? Подняв голову, Энрике оглянулся в поисках Аны Каролины. Она обо всем знала. Если она смогла простить его – а она его простила, иначе не стала бы выходить за него замуж, – то все остальное не важно.

Но Аны Каролины тут не было.

И вдруг Энрике увидел исповедальню. Вот что ему сейчас нужно! Исповедаться. Да, зря он считал ритуалы католической Церкви суеверной чушью. Исповедь ему поможет. Покаяние его очистит.

К Энрике подошли его родители. Они хотели увести его из этого места.

– Где Ана Каролина? – спросила его мать.

Но Энрике был еще не в состоянии говорить. Пожав плечами, он развел руками. В этот момент его нашла Мария.

– Ана Каролина в ужасе, – шепнула она ему на ухо. – Она хочет сегодня побыть одна. Отправляйся домой, Энрике.

Его мать, услышавшая это, раздраженно пробормотала: «В горе и в радости…»

Мария и сама не знала, почему сказала в ответ:

– К счастью, до этого не дошло. Моя кузина не поклялась в верности этому… преступнику. – Развернувшись, она гордо удалилась.

Собственно, Мария хотела поговорить с Энрике о том, что же он натворил, но жених впал в ступор, из него и слова не вытянешь, а тот мулат ушел. Только епископ, судя по всему, знал, что происходит. Чернокожий, выдвинувший обвинения, отвел священника в сторону и что-то рассказал ему. После чего лицо мулата исказила гримаса ярости, а епископ покраснел.

Леону хватило здравого смысла заставить свою семью отправиться домой.

– Нет никакого резона слоняться здесь и делать вид, что все еще будет хорошо. Свадьба отменяется. Давайте поедем домой и там обсудим все. Может быть, Ана Каролина нам что-то объяснит. Кстати, где она? – Леон только сейчас заметил, что его дочери нет рядом.

Он видел, как они с Марией вышли на улицу, но подумал, что ей просто нужно подышать свежим воздухом. С тех пор прошло уже полчаса. Мария передала ему новость об Ане Каролине почти теми же словами, что и Энрике.

– Но… ты же не отпустила ее одну? Она вне себя, устала, еще и голодная ко всему прочему. Так она под машину попасть может.

– Все в порядке, дядя Леон. Я думаю, учитывая обстоятельства, с ней все хорошо.

Леон сурово посмотрел на Марию. Ему показалось, что она знает больше, чем говорит. Но Мария была умелой обманщицей и не отвела взгляда.

– Мне кажется, тете Виктории сейчас больше нужна твоя поддержка, чем ей, – нахально заявила она и направилась к своему мужу и родителям. Им тоже нужно было сообщить о загадочном исчезновении Аны Каролины.

Если почти все родственники были потрясены случившимся, то брат Аны Каролины, Эдуардо, пришел в ярость.

– Что это за цирк? – возмущенно воскликнул он.

Его жена и дети испуганно отпрянули.

– Что все это значит? – напустился он на мать.

Но та притворилась, что ничего не знает, и потребовала у сына не говорить с ней таким тоном.

Тогда Эдуардо накричал на Энрике, но тот точно погрузился в транс и ничего ему не ответил. За неимением других жертв, Эдуардо сорвался на своей жене и детях: наорал на них за то, что они смотрят на него, как загипнотизированные кролики.

Только Педро удалось успокоить брата и вывести его из церкви. На свежем воздухе, в отсутствие публики, его гнев развеялся.

Донье Альме было не так уж и плохо, как все подумали. Да, в какой-то момент она почувствовала, что ей не хватает воздуха, но вскоре старушка пришла в себя. Она удивленно наблюдала за происходящим, это и возмущало ее, и забавляло. «Вот так свадьба! – думала она. – Такое каждый запомнит. Через пятьдесят лет Ана Каролина со смехом будет рассказывать об этом внукам. А сейчас… бедная девочка. Она, должно быть, убита горем». Донья Альма была вынуждена в порядке исключения согласиться с зятем: нельзя было отпускать Ану Каролину одну. Разумным показалось ей и предложение отправиться домой. Воздух в церкви был затхлым и душным, тут пахло ладаном и цветами – кстати, стоившими целое состояние. К тому же тут было слишком холодно. Плотнее закутавшись в шаль, донья Альма попросила Жоану отвести ее домой.

Морис не понял, в чем состояла суть претензий этого черномазого, испортившего свадьбу, но он осознавал, что стал свидетелем грандиозного скандала. В глубине души его это веселило. Какое развлечение! Он словно очутился в фильме – Чарли Чаплин мог бы сыграть глуповатого жениха, а прекрасная Мэри Пикфорд – несчастную невесту. Морис украдкой посмотрел на своего тестя Макса: наслаждается ли он комизмом ситуации? Их взгляды встретились, и Макс подмигнул Морису. Да, у него есть союзник. Конечно, они сделают вид, что ошарашены происходящим и волнуются за своих близких. Но на самом деле оба думали одно и то же: какой же недисциплинированный, истеричный народ эти бразильцы!

Уже миновал полдень, когда все члены семьи собрались в большом доме на улице Глория.

Первым делом Виктория позвонила в отель напротив и отменила банкет. Управляющий начал возмущаться, но она заверила его, что оплатит все расходы, и мужчина успокоился.

Слуги, рассчитывавшие принять восемьдесят гостей, разносили тарелки с закусками и бокалы с шампанским. Все набросились на еду, словно умирали от голода. Если бы все гости пришли, да еще и с таким аппетитом, еды на всех определенно не хватило бы.

– Бедная сеньорита Ана Каролина! – сказала Леону Мариазинья. – Должно быть, для нее это ужасно.

– Да, так и есть, – согласился он, хотя и подозревал, что служанка просто хочет узнать у него пикантные подробности.

– А почему она не здесь? Разве ее место сейчас не в кругу семьи? – невинно осведомилась девушка.

– Что за наглые вопросы ты себе позволяешь? – возмутилась донья Альма. – Вот видишь, Леон, к чему привело это твое освобождение черномазых. Они наглые, лезут не в свое дело, хамят. Впрочем, они всегда такими были.

Леон возвел глаза к потолку.

– Вы неисправимы, донья Альма. Впрочем, вы всегда такой были.

Так он дал теще новый повод презирать его, хотя она только начала испытывать к нему теплые чувства.

– Никакого уважения к старшим! – фыркнула она и пошла прочь.

Леон чуть не расхохотался. Он давно уже стал дедушкой, а эта старая ведьма до сих пор обращалась с ним как с мальчишкой. Была в этом какая-то ирония.

Взяв бутерброд с лососем, он подошел к группе за столом: там сидели его сыновья Педро и Эдуардо, Вита и недавно присоединившаяся к ним донья Альма. Они выдвигали разные теории о том, куда могла запропаститься Ана Каролина.

– Могу предположить, что она была так потрясена случившимся, что решила сбежать. Она уже взрослая, у нее много друзей в Рио. Наверняка завтра она вернется, – сказал Педро.

– Как ты можешь оставаться таким спокойным? Она же наша сестра. Сейчас она блуждает где-то в городе, в таком состоянии, и кто знает, на что она способна… – возразил Эдуардо.

– Ты думаешь, она могла бы… – Донья Альма осеклась. – Она раньше давала вам понять, что устала от жизни? – Старушка не могла представить себе, чтобы ее внучка, такая веселая девушка, думала о самоубийстве. Но она ведь плохо знала ее, хуже братьев.

– Да, именно так я и думаю, – заявил Эдуардо. – И я…

– Какая чушь! – перебил его Леон.

– О, привет, pai, – пробормотал Эдуардо. Появление отца сбило его с мысли.

– Она ничего с собой не сделает. Наша малышка не такая дура. В конце концов, это всего лишь свадьба.

– Ее свадьба, – поправил отца Педро.

– Ну и что? Пройдет несколько месяцев, и все позабудут о случившемся. Она найдет себе нового жениха. Из-за такого люди с ума не сходят. Да, ее репутация немного пострадает, но я думаю, что Ана Каролина выше всего этого.

– Почему же она не здесь? – осведомился Эдуардо.

– Я бы на ее месте тоже здесь не осталась бы, – сказала донья Альма. – Вы набросились бы на нее, как гиены.

– Прошу вас, mae, – раздраженно поморщилась Виктория. – Похоже, события сегодняшнего дня утомили вас больше, чем вы готовы признать, и…

– Не смей говорить мне, как себя вести! – прошипела донья Альма.

– …и поэтому я считаю, что сейчас настало время для вашей сиесты, – невозмутимо продолжила Виктория.

Леон восхищался спокойствием жены. Он знал, что Вита переживает из-за случившегося больше всех остальных. Она многого ожидала от этого брака, Энрике Альмейда Кампос казался ей идеальным зятем, сегодня должна была сбыться ее заветная мечта. И вдруг объявился этот Фелипе, и все ее надежды пошли прахом.

– Может быть, это тебе стоит отдохнуть, – парировала донья Альма. – Ты, кажется, очень… напряжена.

– Прекратите. – Педро, как всегда, вел себя спокойно и разумно. – Намного важнее сейчас выяснить, где же находится Ана Каролина, и привести ее домой. Мы должны поддержать ее.

– Боюсь, сейчас ей вовсе не хочется оставаться дома, – словно невзначай, сказала донья Виктория.

– Что это значит?! – взорвался Эдуардо.

Он хуже всех в семье справлялся с ситуацией, этот скандал вывел его из душевного равновесия.

– Это значит, что появление Фелипе могло быть инсценировано. Я думаю, что Ана Каролина знала о преступлении, якобы совершенном Энрике. Поэтому само по себе оно не стало бы причиной для отмены свадьбы. В конце концов, Энрике просто кое-кому не помог.

– Ты знаешь, что он сделал? – потрясенно спросил Леон.

– Да. Он стал свидетелем преступления и не помешал преступникам. Вот и все. Сам он ничего не совершил.

– Об этом, дорогая моя Вита, мы еще поговорим. Сейчас меня больше интересует твоя теория об исчезновении нашей дочери.

– Может быть, у нее есть другой поклонник? И она сбежала из-под венца, спасаясь, так сказать, из лап Энрике, а также моих? – с сарказмом осведомилась она.

– Но зачем? Зачем бежать с другим в день собственной свадьбы? Она могла бы просто отменить бракосочетание, – возразил Леон. – Мне сложно в такое поверить, Вита. Это вряд ли было спланировано.

– Но почему нет? – мечтательно спросила донья Альма. – Наверняка ее похитил тот красавец, которого мы недавно встретили, Антонио… эм… я позабыла его фамилию.

Виктория с отвращением – и удивлением – посмотрела на мать.

Донья Альма, сама того не понимая, сделала такое же предположение об исчезновении Аны Каролины, как и Виктория, – вот только бабушка, похоже, одобряла поведение сбежавшей невесты. «Неужели эта старая дура на склоне лет стала так романтична?» – подумала Виктория. Донья Альма, которую она знала, пришла бы в ужас от разгоревшегося скандала и восприняла бы его не иначе как удар по репутации семьи.

– Если ее похитили, я ее найду, – решительно заявил Эдуардо, вскидывая подбородок. – Так, мне нужно кое-кому позвонить.

– Да кто придумал эту чушь о похищении?! – возмутился Леон. – Никто Ану Каролину не похищал!

Но его уже никто не слушал. Все говорили наперебой, расхаживали по комнате, поднимали панику. Леон надеялся, что Ана Каролина сейчас просто войдет в дом, уставшая после долгой прогулки по пляжу, и все наконец-то успокоятся.


Наутро после так и не состоявшейся свадьбы Каро и Антонио лежали, обнявшись, в огромной двуспальной кровати в номере люкс. Они спали не так долго, и Каро чувствовала, что Антонио снова хочет ее, – и это подогревало ее. Он лежал позади нее, его грудь у ее спины, его колено у нее в подколенной ямке. Как он ненасытен – и как она жаждет этой его ненасытности! Если бы парочке не нужно было пить, есть и отправлять естественные потребности, они целый день валялись бы в кровати, предаваясь плотским наслаждениям.