Анна Велозо - Небеса нашей нежности

Антонио с аппетитом набросился на еду, и Альфрединьо последовал его примеру – ему Каро дала кашу, которая стояла на плите, только и ожидая, чтобы ее разогрели.

Каро тоже проголодалась, но съела лишь пару оливок. Хотя у нее урчало в животе, аппетита не было. Каким-то образом встреча с Антонио словно лишила ее всех прочих телесных потребностей. Выпив стакан воды, она взяла сына на руки, но Антонио забрал его себе, поднял малыша на вытянутых руках и принялся раскачивать из стороны в сторону, будто ребенок летал в воздухе. Альфрединьо вскрикивал от удовольствия.

– Они пытались отрезать нам крылья! – воскликнул Антонио. – Но мы можем летать, мой ангел. Мы еще полетим.

«Да, – подумала Каро. – Мы еще полетим. Дальше и выше, чем я когда-либо мечтала».

В октябре 1929 года Каро, Антонио, Альфрединьо и их маленькая дочь Сесилия вернулись в Рио-де-Жанейро – на самолете. Путешествие заняло две недели, поскольку из-за детей все время приходилось останавливаться. Они приземлялись в Лиссабоне, в северной части Марокко, на островах Зеленого Мыса, на архипелаге Фернанду-ди-Норонья, в прибрежных городах Бразилии. Половину пути двухмоторным самолетом управляла Каро – благодаря поддержке мужа она смогла получить в Париже удостоверение пилота, с честью сдав экзамены.

Им приходилось сталкиваться с непониманием людей, иногда даже с яростью, когда те видели, что эта супружеская пара путешествует с детьми. Однако Каро считала, что перелет малыши перенесут намного лучше, чем путешествие на корабле, которое займет несколько недель, заставит их страдать от морской болезни и рисковать жизнью. Кораблекрушения случались гораздо чаще, чем авиакатастрофы. А главное, детям нравилось летать.

В Рио они первым делом отправились на похороны доньи Мадлен, матери Антонио. Им предстояло выдержать это испытание, да и в целом в Рио их не ждало ничего хорошего. Как Каро, так и Антонио разорвали связи со своими семьями. Однако они решили соблюсти правила приличия и явиться на похороны.

Только из вежливости они собирались познакомить детей с их бабушкой и обоими дедушками. Виктория и Леон до сих пор знали Сесилию только по рассказам Жоаны, а Роберто Карвальо не был знаком с обоими внуками. Но на этом контакт Каро и Антонио с семьей должен был ограничиться – слишком велика была их боль из-за лжи и предательства, причин которого молодая пара все еще не понимала. Как бы то ни было, они решили ничего не выяснять. Им не хотелось выслушивать очередную ложь, шитые белыми нитками отговорки и поддельные аргументы. Это ни к чему бы не привело. Теперь они принадлежали друг другу и своим детям, и этого было достаточно.

Но на могиле матери – женщина умерла от рака, болезнь забрала ее относительно молодой – Антонио охватила печаль. Его начали мучить сомнения, каких он прежде не ведал. Что, если его бедная мать вообще никак не была связана с этой интригой? Каро и Антонио предполагали, что эту ложь обстряпали Виктория да Сильва и Роберто Карвальо. Но донья Мадлен, размышлял Антонио на могиле, всегда была доброй женщиной. Быть может, он поступил жестоко, лишив ее возможности провести последние месяцы жизни с внуками? Он отогнал эту неприятную мысль. Сейчас нужно было подумать о том, куда они отправятся дальше. Они собирались в Сан-Паулу, а потом дальше, в Парагвай, а оттуда – в Буэнос-Айрес. Там Антонио хотел встретиться с уже прославившимся писателем Сент-Экзюпери, получившим должность технического директора в компании «Аэропоста Аргентина»: его друг сейчас занимался развитием авиапочты в Южной Америке, ведь и в Патагонии люди не хотели ждать писем долгими месяцами.

Будущее, о котором все мечтали, пришло и в отдаленнейшие уголки Южной Америки.

Дома у Виктории и Леона ровным счетом ничего не изменилось, как и у Фелипе и Неузы. «В горе и в радости» супруги ругались, не понимали и обижали друг друга. Обе пары потеряли дочерей, по собственной вине или нет, – тем не менее у этих дочерей все было хорошо. Бель почти добилась своей цели – она стала высокооплачиваемой киноактрисой, и люди на улицах часто просили у нее автограф. Но всемирной славы она пока не добилась. Не было у нее и детей. А вот Августо действительно добился большего, чем ожидал. Он стал весьма успешным агентом, хотя клиентов у него было пока немного. Но если так будет продолжаться и дальше, это он, а не Бель через пару лет купит домик с бассейном. И Августо хотел, чтобы в этом доме было много детей. Но им с Бель всего по двадцать лет, у них еще есть время, и – кто знает? – может быть, их ждет дорога в Голливуд. Именно об этом сейчас мечтала Бель, а Августо знал, что если уж она что-то вбила себе в голову, то ничто ее не остановит.

Не так далеко от Голливуда, в Сан-Франциско, занимался своими делами молодой инженер из Бразилии – спокойный, трудолюбивый и скромный, но целеустремленный и уверенный в себе. Об Энрике Каро и Антонио услышали случайно – соученик Энрике и жених сестры Антонио приехал на похороны доньи Мадлен и поделился новостями о бывшем однокашнике. Энрике женился на американке и поселился в Калифорнии. Благодаря связям тестя он начал работать в комиссии по постройке моста Золотые Ворота. Правда, этому строительству суждено было завершиться много лет спустя – проект повторил судьбу статуи Христа Искупителя, достроенной только в 1931 году.

Из-за финансовых трудностей возведение статуи задерживалось, и в 1929 году, когда Каро и ее семья летели в Сан-Паулу, они увидели под строительными лесами только ее стальной остов, в котором, лишь имея богатую фантазию, можно было узнать Иисуса с распростертыми руками. Голову и руки колоссального монумента еще не закрепили. Стояла чудесная погода – иначе Каро и Антонио не решились бы лететь с детьми, поскольку не хотели рисковать. Каро сидела за рулем и немного отклонилась от курса.

– Куда ты летишь? – спросил Антонио, следивший за маршрутом.

Они должны были пролетать над приметными особенностями местности – например, рекой, горой или городом, но сейчас Антонио ничего подобного не видел.

Пролетая над бывшей кофейной плантацией, где когда-то ей было так одиноко, Каро заложила круг над фазендой на высоте около двухсот метров.

– Смотри, Альфрединьо, тут ты родился! – крикнула она сыну.

Едва ли он разобрал хоть слово – в кабине было очень шумно. Но мальчик улыбнулся, как и всегда. Ему было не важно, что сказала мама. Главное, что она заговорила с ним. Альфрединьо обожал мать.

Каро повернула самолет, и вскоре они пересекли границу штата Сан-Паулу, славившегося своими кофейными плантациями – тут произрастало более миллиарда кофейных деревьев. Они ориентировались по железной дороге. Внизу как раз проезжал товарный поезд.

– Ты чувствуешь запах? – спросил Антонио.

– Да, – ответила Каро. – Что это? У нас что-то сломалось? Может быть, мне спуститься?

– Да, пожалуй, нужно чуть сбросить высоту, – кивнул Антонио. Заметив ее испуганный взгляд, он пояснил: – С нашей птичкой все в порядке. Мне кажется, запах исходит от поезда.

И чем ниже они опускались, тем яснее становилось, что Антонио прав.

– Пахнет жареным кофе. Какой аромат! – воскликнула Каро. – У них в поезде кофеобжарочный цех?

– Там тысячи тонн непроданного кофе, – пояснил Антонио. – Они жгут его на железной дороге.

– О господи…

– Экономический кризис добрался и сюда.

– О нет!

Каро даже думать не хотела о том, к чему это может привести.

– Бразилию это затронет не так, как прочие страны. И авиация пострадает меньше других отраслей – я надеюсь.

– Кроме того, мы всегда будем вместе.

– И не важно, что случится.

– В горе и в радости.

– Как на земле…

– Так и на небе.

– На небе, – сказал вдруг Альфрединьо.

И они все засмеялись.

«Небеса нашей нежности» – это роман с вымышленными героями и событиями. И все же в нем упоминаются некоторые реальные личности и ситуации, поскольку в своих произведениях я всегда стараюсь добиваться исторической достоверности.

Двадцатые годы стали для Рио бурным временем. Поток переселенцев из Европы не иссякал, привнося в Бразилию не только культурное и политическое разнообразие, но и свободу нравов, до того неведомую этой стране. Благодаря постройке туннелей доступными для широкой публики стали пляжи на юге, в том числе и Копакабана.

Пионер авиации Альберто Сантос-Дюмон почитался как национальный герой. Народ восторгался и футболистами, выигравшими в 1922 году Кубок Южной Америки. В том же году – к столетию независимости от Португалии – было принято решение отметить этот юбилей постройкой колоссальной статуи Иисуса Христа. Но воплощение этой идеи затянулось в связи с проблемами экономического характера: рынок кофе и сахара лихорадило, и бразильская ценовая политика в итоге привела к тому, что были уничтожены тысячи тонн кофе. Статую Христа Искупителя достроили только в 1931 году, уже по завершении финансового кризиса.

Первая школа самбы была основана в 1928 году – и ее называли просто «Школа», поскольку репетиции проходили неподалеку от обычной школы.

Первое официальное выступление профессиональных танцоров самбы прошло только в 1932 году, до этого в карнавале участвовали любительские коллективы (на португальском их называли blocos или ranchos).

Любовь к футболу, самбе и модерну в искусстве – кстати, из-за любви к архитектурному модерну в Рио, к сожалению, были снесены многие здания, представлявшие историческую ценность, – имеет в Бразилии глубокие корни.

Две фешенебельные гостиницы, упомянутые в романе, отель «Глория» и «Копакабана Палас» существуют и по сей день, причем «Копакабана Палас» считается символом соответствующего района города и одноименного пляжа. Набережная Копакабаны выложена черными и белыми булыжниками, как и описано в этом романе, причем черно-белый узор напоминает волны. До начала тридцатых годов эти «волны» шли перпендикулярно линии пляжа, и только после наводнения, разрушившего бóльшую часть набережной, мостовую переложили, и теперь «волны» идут параллельно водам Атлантики.

Авенида Атлантика обрела современный вид в семидесятые годы, когда ее расширили до шести полос, вдвое увеличили мостовую и обустроили изначально узкую полосу пляжа, поэтому теперь пляж Копакабана огромен, на нем помещаются не только тысячи отдыхающих, но и несколько футбольных полей, площадки для пляжного волейбола и фитнес-зоны.

Шляпка с фруктами, которую соорудила Бель, на самом деле была придумана певицей и танцовщицей Кармен Мирандой. Эта бразильская певица начала свою карьеру в конце двадцатых годов в Рио и своими экстравагантными костюмами и южноамериканским темпераментом завоевала Голливуд. Конечно, того же мы желаем и героине романа Бель.

Надеюсь, что вы, дорогие мои читательницы, сможете отвлечься от серых будней современности, погрузившись в этот экзотический мир, сможете сопереживать героям, полюбить их. А возможно, вам даже захочется когда-нибудь посетить эту чудесную страну – Бразилию.