Келли Тейлор - Небеса подождут

Я встала со стула, опустилась на колени рядом с кроватью и заглянула под нее. Мой фотоальбом лежал на своем обычном месте — пылился рядом с одеждой, упакованной в вакуумные чехлы, и коробками с обувью. Я вытащила альбом и перевернула несколько страниц. Только тогда я поняла, что ищу: я разыскивала фотографию Анны, на которой она была запечатлена вместе со своим бывшим бойфрендом, Джулианом. Фото было сделано на вечеринке в честь дня рождения Дэна, три года назад. Дэн и Джулиан сидели на нашем диване, обняв друг дружку за плечи, а в свободных руках держали банки с пивом. Оба улыбались в камеру. Но не их улыбающиеся лица мне хотелось увидеть. Я искала Анну, примостившуюся на подлокотнике дивана. Она смотрела на Джулиана с нескрываемым обожанием.

Анна познакомилась с Джулианом, когда он устроился на работу персональным менеджером в ту организацию, где работала она. Он попал к Анне в подчиненные и был на пару лет моложе ее, но она в него незамедлительно втюрилась. Она даже позвонила мне в первый же день, как только Джулиан вышел на работу, и сообщила, что только что познакомилась с мужчиной, за которого хочет выйти замуж, а Анна — не из тех людей, которые делают скоропалительные заявления, не будучи в чем-то на сто процентов уверены. Она в свое время клялась, что в ней от рождения нет ни капли романтических чувств и что она скорей сдохнет, нежели прошествует по церкви в белом платье с фатой. Именно поэтому эта новость меня так взволновала. К следующим выходным они уже встречались, и Анна объявила, что безумно влюблена в Джулиана. Она призналась мне, что у него есть пара-тройка недостатков, но что все это ерунда. Ну, любит мужик пропустить рюмку-другую время от времени, но разве мы все этого не любим?

Несколько месяцев спустя, когда Джулиан начал звонить на работу и сказываться больным после очередного загула, Анна его прикрывала. «Подумаешь, — говорила она тогда, — мы все после больших пьянок притворяемся хворыми».

Год спустя, когда Джулиан сам наконец признался в том, что у него проблемы с алкоголем, и согласился лечь в реабилитационную клинику, Анна звонила ему каждый день, параллельно очищая свою квартиру от пустых бутылок. Когда он вернулся к ней, бледный и истощенный, Анна приютила его. Она с ним разговаривала, она придумывала разные безалкогольные развлечения. Как-то раз она мне сказала, что готова ради него на все, потому что знает: он — ее мужчина. И она сама в это верила. До тех пор, пока однажды не вернулась домой с работы и не застала Джулиана в постели с одной из медсестер из реабилитационной клиники.

Мы с Джесс выхаживали Анну после этого удара. Мы с ней выпивали, подолгу разговаривали, укладывали ее в постель, ложились рядом и обнимали ее, пока она горько плакала. Каждую ночь она засыпала в слезах. Прошло несколько месяцев, и постепенно Анна стала холодной, желчной и циничной. Она успела переспать с таким числом мужиков, что мы потеряли счет. Она придумывала себе вымышленные имена, она давала мужчинам неправильные номера телефонов, а потом вышвыривала их посреди ночи из своей спальни. «Никто мне больше не заморочит голову», — заявляла она нам, и мы понимали: так и будет.

В прошлом году Анна решила, что больше всего на свете ей хочется забеременеть. Тогда и появился ее план насчет донора спермы. Мы с Джесс волновались за нее, но что мы могли поделать? Она была такая упрямая, что, если уж заберет что-то в голову, отговаривать ее бесполезно. К тому же она уже так долго была мужененавистницей, что такое решение было вполне логичным.

Я решительно закрыла фотоальбом. Анна ненавидела всех мужчин поголовно… пока не начала встречаться с Дэном. Как бы сильно я ни старалась, я никак не могла забыть нежность в ее глазах перед тем, как она поцеловала моего жениха. Как-то уж так получилось, что Дэн растопил ее ледяное сердце, и она снова стала «доброй и нежной» Анной, верящей в любовь. Эта «добрая и нежная» Анна могла спасти Дэна от одиночества, от желания напиваться до бесчувствия. Она могла его приютить, утешить, защитить, могла ухаживать за ним. Она была способна делать все то, чего не могла делать я. Даже если я не провалю свое задание, все равно я никогда не смогу прикоснуться к Дэну, никогда не смогу с ним поговорить. Что вообще умеет призрак? Парить у изножья кровати? Кого это утешит?

Я поднялась с пола и подошла к гардеробной. Мое свадебное платье по-прежнему висело на плечиках в пластиковом чехле, но оно было отодвинуто так, что мне была хорошо видна дверь, ведущая к чистилищу. За дверью находились эскалаторы, по одному из которых Клер вчера поднялась в рай. Я расстегнула «молнию» на пластиковом мешке, и кончики моих пальцев притронулись к мягкому шелку. Когда я была жива, свадебное платье для меня символизировало будущее. Теперь оно символизировало все то, что я потеряла. Я была настолько убеждена в том, что возвращаюсь в мир живых ради того, чтобы помочь Дэну, но… я себя обманывала. Я обманывала себя почти три недели. Не ради Дэна я старалась выполнить задание — он во мне не нуждался. По крайней мере, я была ему совсем не нужна в виде призрака. Нет, это я в нем нуждалась. Мне нужно было делать вид, будто я не умерла и что мы все еще сможем прожить вместе до скончания наших дней. Но такого понятия как «скончание наших дней» уже не предвиделось. Мои дни были окончены. А Дэн мог продолжать жить. Насколько же я была эгоистична, полагая, что он будет горевать обо мне всю свою жизнь!

Я резким движением застегнула «молнию» на чехле со свадебным платьем и уставилась на дверь, за которой находились эскалаторы. Я словно бы услышала голос Брайана: «Порой, Люси, люди выполняют задание, но решают не становиться призраками».

Когда он мне так сказал, я не поняла смысла его слов. Тогда мне было обидно из-за того, что моя мама сначала вернулась в мир живых, желая остаться со мной, но потом все же выбрала рай. Теперь слова Брайана обретали смысл. Мама увидела, что обо мне заботится Дэн, что нам хорошо вместе. У нее не было никакой необходимости являться мне в виде привидения и убеждать меня, что она тут, рядом, что она обо мне позаботится. И вот теперь это самое для Дэна делала Анна, а он назвал ее своим ангелом и поцеловал ее. Он до сих пор любил меня. Я была уверена в том, что он до сих пор меня любит, но он вел себя так, как себя ведут все, кто потерял любимого человека: горюют и плачут, а потом продолжают жить и перестраивают свою жизнь заново.

Я протянула руку к дверной ручке. «Если я люблю Дэна, — решила я, — я должна поступить только так…»

Громкий, неприятный звук заставил меня отскочить назад. Что это? Какая-то сигнализация? Звук исходил из глубины дома. Мало-помалу я догадалась, что звонит телефон. Может быть, звонил святой Боб, чтобы запретить мне открывать дверь? Я пулей выскочила из спальни и сбежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

— Боб? — выдохнула я в телефонную трубку. — Это Люси.

— Кто такой Боб? — послышался знакомый голос.

— Арчи?

— Да. А кто такой Боб?

Я сказала первое, что пришло в голову:

— Мой дядя.

— Боб — твой дядя? — Арчи рассмеялся, но быстро перешел на серьезный тон. — Послушай, Люси, я сейчас долго говорить не могу, потому что бабушка вот-вот вернется домой, но мне обязательно нужно поговорить с тобой про тот вечер.

Мне стало худо.

— Мне так стыдно, Арчи, — пролепетала я. — Ты даже не представляешь, как мне стыдно…

— Прибереги эти слова на завтра, — строго проговорил Арчи. — Встретимся в кафе «Рио» на Уордор-стрит[88] в два часа дня.

Голос Арчи умолк. Я не успела ответить и уставилась на телефонную трубку. Арчи хотел со мной поговорить. Он вправду хотел поговорить со мной. Я смогу перед ним извиниться, и всякое такое… Мои губы расплылись в улыбке. Лучшей новости я не слышала уже много дней. С раем придется подождать.

Пятница, 17 мая

День двадцать первый

За добрые пятнадцать минут до прихода Арчи я уже сидела за столиком, обхватив ладонями чашку с горячим кофе. Мне нужно было время, чтобы хорошенько продумать все, что я хочу ему сказать. Я уже ничего не могла сделать для Дэна, прежде чем отправлюсь в чистилище, но я могла попытаться исправить все, что натворила с Арчи. По крайней мере, я могла перед ним извиниться.

Я медленно, маленькими глоточками пила кофе, наслаждаясь горьковатым вкусом бодрящего напитка. Конечно, это было прекрасно — то, что я скоро встречусь со своими родителями, и все же я знала, что очень многого из этой жизни мне будет не хватать там, в раю. Я знала, о чем я буду тосковать: о прикосновении жаркого солнца к моему лицу, о ветре, обдувающем мою кожу, о шуме торопливых машин на улицах Лондона, о веселом хохоте друзей, о вкусе шоколада и мороженого, о мягкости кожи Дэна после того, как он побреется, о запахе, исходящем от ложбинки под его ключицей…

— Люси.

Рядом со мной стоял Арчи. Его взгляд был мрачен.

— Привет, Арчи, — сказала я, нервно улыбнувшись. — Я так рада, что ты пришел. Хочешь сесть?

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, сидя напротив. Наконец я не выдержала гнева в глазах и Арчи и отвела взгляд.

— Заказать тебе кофе? — спросила я.

Арчи покачал головой.

— Спасибо, не надо, Люси. Я ненадолго.

— Арчи…

Я потянулась к его руке, но он отдернул ее, и мои пальцы легли на пластиковую поверхность стола.

— Прости, — сказала я. — Арчи, мне так стыдно, так стыдно за то, что случилось в тот вечер…

— Ты знала, — проговорил он, прервав мои извинения, — что моя бабушка была замужем за моим дедушкой сорок пять лет? Ты это знала, Люси?

Я покачала головой. Я была настолько пристыжена, что у меня пропал дар речи.

— И когда он умер… — Арчи поставил локти на стол, наклонился вперед и посмотрел мне прямо в глаза. — Когда он умер, она потеряла не просто мужа. Она потеряла друга жизни. Друга жизни, Люси. Мужчину, которого она полюбила в двадцать лет. И кроме меня, у нее никого не осталось. Неужели стоит удивляться тому, что она боится потерять и меня.

— Я не думала… — пробормотала я, чувствуя себя последней дрянью.

Хуже последней дряни. Я казалась себе грязью, которую соскребают с подошвы. Я ни о чем не думала. И уж точно, я не думала о том, что миссис Хамфриз-Смит — вдова. Я сосредоточилась только на том, что она меня ненавидит и все делает для того, чтобы сорвать мое задание. Мне и в голову не приходило, что она может горевать о своем любимом муже и что ей страшно остаться одной.

— Прости меня, Арчи, — пролепетала я. — Прости, прости. Я совершила ужасный поступок, и у меня даже нет права объяснить тебе, почему я это сделала.

Арчи откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Придется постараться, Люси.

Что я могла сказать? Правду? Ну, нет, не могла же я брякнуть: «Дело в том, Арчи, что я мертва и явилась из чистилища, чтобы выполнить задание. Если выполню — останусь призраком при своем женихе. Да-да, Арчи, мое задание — это ты». В то самое мгновение, как только я эти слова слетят с моего языка, святой Боб напрочь лишит меня дара речи, а Арчи решит, что я придуриваюсь.

— Дело в том, Арчи, — сказала я, устремив взгляд на кофе в чашке, — что для меня действительно было очень важно, чтобы вы с Салли ближе познакомились. Я не могу сказать почему, но это было для меня важнее всего на свете, и, когда в ресторан пришла твоя бабушка, я просто впала в отчаяние.

— В отчаяние? Но почему? Это был просто ужин. Потом ты могла бы нас с Салли еще раз пригласить в ресторан.

— Не могла. Времени не было. — Я посмотрела на Арчи. — Вы с Салли должны были встретиться в тот вечер, потому что…

— Да? — Арчи наклонился к столу и кивнул. — Да?

— Потому что сегодня я уезжаю.

— Куда? — спросил Арчи, и гнев в его глазах угас.

В чистилище? В рай? Что я могла сказать? Нужно было назвать какое-то очень далекое место.

— В Австралию, — наконец выдавила я.

— Ты вернешься? — спросил Арчи, нахмурившись.

— Нет.

Он вздохнул, провел пальцами по волосам и поднял глаза к потолку. Когда он, в конце концов, снова взглянул на меня, в его взгляде я увидела боль.

— Позволь кое-что прояснить. Ты хочешь мне сказать, что перед тем, как эмигрировать в Австралию, для тебя важнее всего было свести меня с Салли?

— Да.

— И это было для тебя настолько важно, что, когда поужинать с нами пришла моя бабушка, ты предпочла нас с ней оскорбить и облить ее вином?

— Я понимаю, это звучит глупо…

— Глупо? — фыркнул Арчи. — Это звучит совершенно безумно.

Что я могла на это сказать? Конечно, это звучало безумно. Я вела себя как чокнутая.

— Знаешь, что ранило меня сильнее всего? — негромко проговорил Арчи. — Я ведь вправду поверил, что мы с тобой друзья. Я думал, что я действительно нравлюсь тебе, Люси.