Лина Мур - Небеса всё знают

– Да. Они всё знают.

– Выходит, они знают и то, что сейчас я тебя поцелую? Они будут осуждать меня?

– Нет, Флинт. Они только наблюдают, и ты можешь поцеловать меня, если ты этого, действительно, хочешь. Делай то, что ты чувствуешь. Делай не задумываясь…

И я делаю. Мои губы касаются её. Джесс отпускает зонт и сжимает руками мою шею, отдаваясь полностью во власть моего грубого, жёсткого поцелуя. Я сминаю её плоть до боли, своей и её, и она отвечает мне. Это необходимость. Она та, для кого я могу быть настоящим. Непоследовательным, раздавленным, слабым и жадным. Она принимает меня любого: без истерик, без требований, она податлива в моих руках. И это ощущение власти над собой толкает меня обнять её крепче. Оторваться от губ и прижать к своей груди. Я слышу её сердце. Оно разговаривает на одной волне с моим, и наступает тишина.

Обнимая Джесс, смотрю на могильные камни и улыбаюсь. Мои родители погибли, и я хочу попрощаться с ними. Я ни разу этого не сделал. Боялся отпустить эту боль, чтобы взять на себя полноценную ответственность за ошибки. Эта юная девочка, успокаивающая мою душу своим дыханием на моей шее, точно попала в цель. Никто не знает меня лучше, чем она. И сейчас у меня достаточно сил, чтобы сделать то, что должен был ещё столько лет назад.

Отклоняясь назад, хватаю зонт и поднимаю его над нами. Встречаюсь со взглядом Джесс, и мне не нужны слова сейчас. Никакие. Она это понимает, вот так просто читая меня без словаря. Она видит всё и, целуя меня мягко в губы, поднимается на ноги, оставляя одного под дождём.

Нет, я мог бы попросить её остаться, но всё же, мужская особенность берёт надо мной верх. Не хочу, чтобы эта девушка видела, как я прощаюсь с теми, кого не вернуть. Потому что тогда она будет знать, какой я бываю, отпуская руку другого человека, уже забравшегося в моё сердце. И пусть сейчас это невидимые узы, семейные узы, но для Джесс хочу быть свободным. Свободным от вины, от усталости, от пустоты и от боли. Хочу увидеть время, которые мы проведём вместе, самым ярким и незабываемым. Я не смогу отпустить её руку, поэтому у меня есть причина отпустить другую. Ради неё. Ради Джасмин.

– Простите меня, что я был таким эгоистом. Я и сейчас такой, поверьте. Но я многое сравнил, когда вернулся сюда. Мне жаль. Больше, чем просто жаль, что не сумел быть вам достойным сыном. У меня есть ещё время, не так ли? Вы будете гордиться мной, мама и папа, будете. Спасибо вам за то, что научили меня ценить чувства, хоть и не сразу, а только сейчас до меня это дошло. Наверное, я должен оплакивать вас, потому что не делал этого прежде. Простите, не могу. Внутри сухо и как-то тихо, и слёз нет. Я люблю вас и хочу проститься. Меня ждёт она, а вы же видите, что со мной происходит. Прощайте, я всегда буду помнить о вас. Всегда буду напоминать себе об этих минутах, чтобы больше никогда не совершать непоправимого. Мы ещё встретимся. Там, на этих небесах. Джесс, спасибо за всё, – киваю, смотря вверх, и улыбаюсь, наслаждаясь, как капли дождя смывают с моего лица чужие прикосновения. Грязные поцелуи моей отвратительной жизни.

Сейчас он меня, действительно, очищает, принося с собой спокойствие, свободу и вздох полной грудью. Я потерял родителей, но не потерял память о них. И неважно, когда ты понимаешь всё, буквально все свои поступки видишь так, какими они были, а не под пеленой из максимализма. Я совершил страшное, но в моих руках есть желание начать жить так, чтобы настоящее перекрыло прошлое и показало мне новый мир, от которого я постоянно прятался.

Дохожу до машины, рядом с которой стоит Джесс под зонтом.

– Ты как?

– Пока не понял, но непривычно пусто внутри, – признаюсь я.

– Это хорошо. Тогда поедем домой…

– Нет, – обрывая её, скрываюсь под зонтом и притягиваю её к себе за талию. – Я поведу, а потом воспользуюсь твоей машиной, если позволишь. Мне нужно время, чтобы побыть одному.

– Одному сейчас быть противопоказано, – она хмурится, а у меня её слова вызывают всплеск радости. Она не хочет, чтобы я был без неё или же лишил её возможности отслеживать мои эмоции. Выходит, не только я схожу с ума и наблюдаю.

– Ты не хочешь отпускать меня, конфетка? – Улыбаясь, вглядываюсь в её глаза, замечая там панику. Попалась.

– Нет, не выдумывай. Забрось меня в мастерскую, а сам можешь ехать, куда захочешь, – ладонями упирается в мою грудь, и в этот момент вспоминаю о том, что сегодня должна быть доставлена краска.

– Я как раз туда и собирался. Поработаю, подумаю и вернусь к вечеру. Тем более тебе снова придётся постирать мои вещи и найти мою лучшую рубашку на лужайке.

– С каких пор секс накладывает на меня обязательства стирать твои вещи? – Она легко шлёпает меня по плечу.

– С тех пор как из-за тебя они слишком часто пачкаются. Хотя мне это чертовски нравится, – наклоняясь к её лицу, целую её в кончик вздёрнутого носика.

– Фу, не делай так, – кривится она, хотя телом прижимается ко мне ближе. Обманщица.

– Я сделаю иначе, когда вернусь. А сейчас в машину, Джесс, с этими прогулками под дождём ты заболеешь, – распахиваю перед ней пассажирскую дверь и забираю из рук зонт.

– Секс на тебя плохо влияет, ты становишься приторно романтичным, – фыркая, падает на сиденье.

– Сочту это за комплимент, конфетка, – смеясь, захлопываю дверцу. Оббегаю машину и складываю зонт.

Бросаю его в руки Джесс, и она передаёт мне ключи. Давно не ездил на механике, отчего нас дёргает в первый раз, сопровождаясь довольным хихиканьем справа. Следующая попытка более удачна, поэтому следуя подсказкам девушки, мы въезжаем в город, и я оставляю её у дома. Вижу по её лицу, что хочет что-то сказать, но, не позволяя себе этого, кивает мне и выходит из машины. Наблюдаю, как добегает до крыльца и скрывается за дверью.

Осматривая неприметный дом, представляю, что и у меня мог бы быть такой же. Я бы не знал всех пороков, которые таятся в мегаполисе. Джесс бы росла на моих глазах, и я бы всегда был рядом с сестрой. Возможно, всё сложилось бы иначе, чем сейчас. Но это только мечты, а я устал ими жить. Пришло время принять настоящее, где я разведён в пятый раз, побывал на кладбище, переспал с Джесс и направляюсь в мастерскую, чтобы втайне заменить краску.

Что-то изменилось во мне, когда я вхожу в тёмное и пыльное помещение. Я больше не вижу ужаса в нём, и оно не вызывает отвращения. Наоборот, ощущаю такой прилив сил, чтобы работать, восстановить всё, до чего доберусь, и это меня радует. Мне нравится потеть сейчас и протирать тело полотенцем, которое нашёл на одном из стульев. Скорее всего, оно принадлежит Джесс. Нравится видеть то, что получается, быть нужным, причастным к стремлениям одной-единственной девушки, которая подарила мне так много. И это лишь малость, что я могу сделать для моей семьи.

Разливаю новую краску и с удовольствием использую её для комода, оставляю всё и собираю пустые банки, чтобы выбросить их в контейнеры за мастерской. Я не знаю, который сейчас час, небо ещё суровее потемнело, и голод даёт о себе знать. Забегаю в закусочную Кики и выбираю на ужин салат, который ела в последний раз Джесс, для себя жаркое и выпечку. Укладываю всё в машину Джесс. Ужасный автомобиль, и я желаю подарить ей лучший, вряд ли она примет.

Я никогда не был скуп к своим жёнам и пассиям, покупал всё, чтобы порадовать их, а это обычно украшения, просто деньги или же машины, но лишь одной всего этого от меня не нужно. Странно так. Дарить эмоции намного сложнее, чем вещи. О последних не задумываешься, не тратишь силы, а вот с первым всё куда опаснее. Чем больше чувств и фантазий вкладываешь в женщину, тем она глубже застревает в тебе. И я хочу это делать. Обменяться с ней тем, что скопилось у меня в сердце, ответить ей благодарностью за то, что видит меня другим. Не просто успешным архитектором, выгодной партией, а просто мужчиной, которым быть нелегко без материальных благ. Я привык так жить, но меняю всё ради одной.

Подхватываю свои покупки и, добегая до дома, вхожу в него и громко хлопаю дверью.

– Привет, – раздаётся голос Джесс их кухни, и я направляюсь туда.

– Привет, – улыбаюсь, мой взгляд находит девушку в коротких трикотажных шортах, склонившуюся перед холодильником и копающуюся в нём.

– Я тут подумала, может быть, смогу приготовить тебе что-то мясное. Я этого давно… – осекается, когда выпрямляясь, поворачивается ко мне.

– Купил. Тебе салат и пасту со шпинатом, себе мясного. И ещё кое-что, – кладу всё на стол и достаю из пакета бутылку шампанского.

– Мы что-то празднуем? – Удивляется она, захлопывая дверцу холодильника ногой.

– А разве нужен повод, чтобы выпить шампанского?

– Тебе, да, – кивая, она подходит ко мне.

– Почему мне? – Смеясь, ставлю бутылку на стол и, обхватывая её талию одной рукой, притягиваю к себе.

– Не знаю, мне так кажется. Ты пьёшь, когда тебе очень хорошо или же, когда очень плохо. Какой сейчас случай?

– Первый. Мне очень и очень хорошо, хочу, чтобы было значительно лучше.

– Какой ты мечтатель, – она кладёт руки на мою шею.

– Ты даже не представляешь, как я мечтаю о том самом массаже, который ты мне обещала, – склоняюсь к её лицу ближе.

– Даже так? – Она дёргает носиком, касаясь моего.

– Может быть, ну его ужин и шампанского, да и массаж, – целую её губы, и она медленно отвечает мне.

– Меня очень возбуждает твой запах, но всё же, прими душ, – Джесс отклоняется от меня и отталкивает от себя.

– Мне удастся хоть когда-нибудь тебя запачкать?

– Ты можешь меня запачкать, – её взгляд красноречиво останавливается на моём паху, отчего его покалывает.

– Я в душ. Пять минут, – отходя спиной, указываю на неё пальцем.

– Разогрею ужин и буду ждать тебя в гостиной, – смеясь, она облокачивается о стул.

– Только не засни.

– Сегодня у меня есть пара фантазий на твой счёт. Пока я их не воплощу, не успокоюсь, – подмигивает мне, и старт дан. Бегу на второй этаж, на ходу снимая футболку, затем ботинки и джинсы. Всё остаётся лежать на полу, как и трусы, благополучно присоединившиеся к остальной одежде.

Наверное, я никогда в жизни не принимал так быстро душ, менее двух минут, чтобы увидеть девушку снова, убедиться – не сплю. Всё, что со мной происходит – реальность, от которой я когда-то прятался.

Стараюсь спускаться не спеша, словно не моё сердце бешено стучит в груди, и не мои ладони потеют при виде Джесс, сидящей на полу и раскладывающей приборы на журнальном столике перед телевизором.

– Спасибо, что избавил меня от приготовления пищи. Терпеть этого не могу, хотя мама твердит, что должна учиться. Зачем? Скажи, ты требовал эту функцию от своих жён? – Не глядя на меня, спрашивает Джесс.

– Нет, ни разу. В первом браке я готовил сам, во втором у нас уже была домработница, как и в последующих, – с улыбкой отвечая, подхожу к столику, и девушка поднимает голову.

– Наверное, прекрасно иметь домработницу, которая думает об этих мелочах, позволяя тебе жить так, как ты хочешь.

– Хм, да, неплохо. Но я бы справился и без неё. Возможно, справился бы, если бы жил здесь, – опускаюсь на пол, и Джесс передаёт мне тарелку с тёплым салатом.

– Когда ты планируешь улететь? – Спокойно интересуется она.

– Не планировал ещё. Даже не думал об этом. К чему такой вопрос? Ты уже от меня устала? – Хмуро спрашиваю её.

– Нет, Флинт, – качает головой и накалывает на вилку салат.

– Чем ты занималась? – Перевожу тему.

– Побыла снова твоей домработницей, сделала несколько фоторамок для мастерской и открытия. Теперь их необходимо украсить, пока не придумала чем. А ты?

– Я покрасил и отполировал сегодня несколько предметов мебели.

– Спасибо, что делаешь это, хотя не обязан. Как ты чувствуешь себя после… ну после кладбища? – Она откладывает вилку и придвигается ко мне.

– Странно. Я даже не думал об этом, как будто забыл. И в то же время помнил. Всё, что происходит со мной здесь, очень необычно. Не такой я в Нью-Йорке. Не знаю, – прожёвываю курицу с листьями салата, и аппетит пропадает.

– Там ты играешь роль? – Спрашивает Джесс и забирает у меня тарелку, понимая, что еда уже не лезет в горло.

– Возможно. Как и ты.

– С чего ты взял, что я не такая? – Удивляясь, девушка отодвигается от меня.

– Курить, пить и иметь беспорядочные половые связи – не твоё. Ты думаешь, что это докажет твою самостоятельность, но это не так. Я до сих пор не принял тот факт, что ты продала себя. Нет, не осуждаю, не надо злиться, но представить тебя в тот момент не могу. Чёрт, это не то, о чём я хотел с тобой говорить, Джесс, – выпрямляясь, сажусь ровнее и тянусь рукой к её лицу.

– Ты хотел трахнуть меня, – сухо отвечает она, не двигаясь, пока я пальцем очерчиваю её скулу.

– Я… – не успеваю договорить, как свет мигает над нами, а затем наступает темнота.

– Пробки выбило. Надо сходить в пристройку, там щиток, – моя ладонь уже ласкает воздух, пока я моргаю, стараясь привыкнуть к свету.