Лина Мур - Небеса всё знают

Цокаю, но всё же, поднимаюсь и предлагаю руку Эйми. Пока веду её, замечаю, как Джесс садится и отпивает шампанского. Одинокая. Красивая. Моя.

Пока мы танцуем, я не отвожу взгляда от девушки, наблюдающей за родителями, смахивающей слёзы и это, действительно, прекрасно. Я не могу выразить всего, что сейчас творится у меня внутри, но она словно излучает особый вид счастья.

– Да, Флинт, ты попал, – тихо смеётся Эйми, и я перевожу на неё взгляд.

– О чём ты?

– Джесс, та самая, да? В неё ты влюблён?

– Глупость, Эйми, она моя племянница и не более, – отрезаю я. Пытаюсь не смотреть, но всё же, делаю это.

– Флинт, я же не дура. Совсем не дура. Я бы тоже в неё влюбилась, она такая… ох, наконец-то, ты сделал верный выбор.

– Прекрати, между мной и ней ничего нет.

– Скажи, чем я напоминаю тебе её? – Эйми склоняет голову набок, а я отворачиваюсь.

– Гейл. А я думаю, где уже видела похожий оттенок глаз, как у Джесс. На вашем свадебном фото с этой женщиной, второй твоей женой. А чем я на неё похожа? – Гнёт своё, и я моментально представлю белокурую девушку перед собой. Да, её глаза были голубыми, но не того насыщенного оттенка, а скорее более мягкого, пресного. Джесс же вся наполнена яркостью.

– Аромат, – признаюсь я. – Джесс всегда пахла конфетами с ягодным ароматом. От твоих волос всегда исходил похожий аромат.

– Клубничный спрей для волос. А первая? Коллин вроде бы?

– Она была весёлой, немного безумной, и я себя ощущал с ней главным пиратом, готовым на подвиги. Её живость была такой же необузданной, как у Джесс.

– Значит, ты искал во всех нас её? Ты собирал коллекцию?

– Нет, если честно, то даже никогда не обдумывал такой вариант. Но сейчас, как только ты это начала говорить, я понял. Она была ещё такой маленькой и юной, а мои чувства меня пугали. Только зарождающиеся, запутанные, но я иногда хотел проводить время с Джесс, а не с девушками. Я обменивал свидания на тайные встречи в домике на дереве, чтобы просто поболтать или послушать то, чем Джесс занималась. Я бежал от них, чтобы забыть. И вот к чему это привело, – грусть появляется внутри, когда всё встаёт на свои места.

– Тогда останься здесь, Флинт. Хватит мучить её.

– Мучить? Ты прилетела и сообщила о ребёнке. Не я это сделал, а ты, – зло напоминаю ей.

– Я не заставляю тебя быть с нами всё время, Флинт. Я же сказала, хочу быть другом. Не получится у нас быть любовниками, это я уже осознала. Наш ребёнок будет особенным для тебя и меня, но любовью нельзя жертвовать, – от её слов моё лицо вытягивается, а Эйми мягко улыбается мне.

– Ты так долго любишь её, что пора бы уже остановиться. И ты такой с ней нежный, я видела вас на заднем дворе сегодня со второго этажа, пока купалась в ванной Зои. Ты другой с ней.

– Но она и слышать об этом не хочет из-за ребёнка. Она приносит в жертву всё это время, которое было для меня необходимым. Она вылечила меня, понимаешь? Она… я так люблю её, – шепчу последние слова, с болью смотря в карие глаза.

– Знаю, я вижу. Тогда мы завтра никуда не летим, точнее, я лечу, а ты остаёшься. И я поговорю с ней, объясню ей, что ты будешь отцом, но не моим избранником. Думаю, смогу помочь тебе и загладить свою вину. Ведь я тоже хотела бы, чтобы ты был счастлив, Флинт.

– Боже, Эйми, правда? Ты сделаешь это? – Недоверчиво переспрашиваю её.

– Да. Она именно то, что ты искал в других. Ты цеплялся за копии, но только оригинал сможет подарить тебе будущее. Иди к ней, пригласи её на танец и скажи, что никуда не уедешь. Хотя не представляю, как её родители к этому отнесутся, – тихо смеётся девушка, и только сейчас понимаю, что она поступает, как настоящий друг. Не бьёт в спину, не высмеивает, а помогает тому, кто практически уничтожил два года её жизни.

– Спасибо тебе, Эйми, и прости меня. Ребёнка я приму, – ищу взглядом Джесс и выхватываю белое платье, скрывающееся по направлению к уборным.

– Я знаю. Беги, Флинт, к ней, – Эйми отпускает меня, и я срываюсь с места. Нечаянно толкаю гостей и несусь, как безумный за Джесс. Внутри меня появляется возможность. Господи, спасибо! Небеса, спасибо! Это именно то, что мне нужно.

Не успеваю я подойти к дверям в женский туалет, как оттуда слышится визг, и одна из женщин, чуть не сбивает меня с ног, когда выбегает оттуда.

Толкаю дверь и то, что мне открывается, в одну секунду разрывает моё сердце. Кровь. Много крови на полу и белом атласе.

Грудь начинает гореть.

– Джесс! – Мой крик, полный ужаса, в секунду бьёт по маленькому пространству уборной и рикошетом возвращается ко мне. Ударяет по груди с нечеловеческой силой, от которой падаю на колени и подхватываю дрожащее тело.

– Джесс… – её тошнит, изо рта нескончаемым потоком течёт кровь. Бурая. Тёмная. Нереальная. Её глаза, изуродованные мукой и болью.

Мозг атрофируется в этот момент, когда держу на руках девушку, пытаюсь как-то помочь ей, но кровь продолжает бурлить, вытекая из неё. Подхватываю на руки и несусь в зал.

– Скорую! Вызовите скорую! – Разрезаю своим криком музыку, разговоры. В ресторане начинается хаос. Женщины визжат, кто-то убегает, пока я несусь к нашему столику и смахиваю с него тарелки, чтобы уложить её.

– Джесс!

– Доченька!

– Что происходит?

– Скорую! Кто-нибудь вызовите скорую! – Убираю с лица в кровавых мазках грязные пряди волос. Её тело содрогается от новых и новых порций рвоты. Это страшно. До безумия страшно, что у меня отказывают руки и ноги. Они становятся деревянными. Всё вокруг кажется незначительным, лишним и происходит за пределами моего сознания.

Где-то очень далеко я слышу плач сестры, крики Эйми и Скота, но моё внимание приковано к глазам, где медленно, очень медленно гаснет свет. Да, я знаю… знаю, что с ней творится что-то кошмарное, означающее конец. Крови слишком много, она даже имеет запах гнилья. У меня пытаются её забрать, но я крепко держу Джесс в своих руках и пытаюсь хоть как-то ослабить позывы её тела. Холодная такая, мокрая, и не может ничего сказать. Только булькает. Этот звук становится единственным, что слышу. Моё сердце разлетается на миллион ошмётков, таких же кровавых, как мои пальцы, гладящие её лицо. Я не знаю, что делать. Паникую. Так глубоко и мощно я не паниковал никогда в жизни. Говорят, что в такие моменты, ты берёшь себя в руки и находишь вариант. Всё ложь. Отчаянное враньё, потому что никто не понимает, что происходит с ней.

Кто-то с силой отталкивает меня, и я падаю назад. Сижу на полу, сквозь пелену страха наблюдая, как какие-то люди в медицинской форме перекладывают её на каталку.

– Флинт! Пошли! – Эйми появляется рядом, плачет и пытается меня поднять.

Я потерял из виду сестру и Скота, когда мы выбегаем из ресторана, и Эйми тащит меня к машине.

– Они поехали в больницу, мы за ними, – стирая слёзы, размазывает тушь по лицу.

Кровь. Джесс рвало кровью. Тысячи вариантов в голове и все смертельные, но в такое сложно поверить, ведь буквально полчаса назад она смеялась и танцевала. Она была здорова и жива. А сейчас мои руки в крови, пальцы не гнутся, пока внутри разверзается сумасшествие из чувств. Мною ведёт только страх потерять. Страх, сводящий с ума и не дающий разумно мыслить. Ещё паника, бесчувственность к другим. Только она. Её лицо. Бледное. Серое. В крови.

Я слышу своё сухое дыхание, обжигающее лёгкие. Эйми останавливается у какой-то больницы, и я, как в тумане, следую за ней. Так светло, ослепляет меня. Замечаю Зои и Скота, стоящих у стойки. Сестра кричит, Скот швыряет смятые купюры в лицо девушки, пытающейся им что-то объяснить. А я иду, не знаю, как у меня это выходит. Одна секунда, чтобы шум ворвался в мою голову и забил её собой, чтобы очнуться и ощутить жуткую боль.

– Сейчас… прошу вас, успокойтесь, не кричите… не нужны мне деньги. Подождите немного, и к вам выйдут, – заикаясь, девушка пытается успокоить моих родственников, а я словно сзади. Крови было слишком много.

Громкоговоритель работает на полную мощность, вызывая то одного, то другого работника. Апокалипсис для одной семьи, кажется, важнее других людей. Стою. Даже не двигаюсь. Просто стою весь в крови, пропитавшей мою кожу и одежду. Её крови. Жутко. Адски устрашающе.

– Вот, этот человек проведёт вас к хирургу, – наконец-то, к нам выходит молодой парень и ведёт нас за собой. Зои истерит, пытается добиться от него хотя бы чего-то, но медбрат только качает головой. Всё слишком быстро. А внутри странная тишина. Пугающая, грозящая разорвать моё сердце, не перестающее колотиться на высоких скоростях в груди.

Нас вводят в небольшой кабинет, где при нашем появлении мужчина в белом халате поднимается и сухо кивает медбрату.

– Что происходит? Где моя дочь? – Кричит Зои.

– Здравствуйте, моё имя Амин Баттал, и я заведующий онкологического отделения. Джасмин в реанимации. Мне жаль встретиться с вами при таких обстоятельствах, но мы знали, что это должно произойти, – его голос поставлен так, чтобы успокаивать людей, но всё происходит совершенно наоборот.

– Мы? Что должно было произойти? – Сдавленно спрашивает Скот, обнимая Зои, плачущую на его груди.

– Вы сами подписали отказ от госпитализации, точнее, её дядя Флинт Миллард. У вашей дочери рак толстой кишки. Четвёртая стадия. Он поразил лёгкие, костный мозг, почки…

– Что? Рак? Какой рак? Она молодая! Моя дочь молодая! Нет! Не может быть! – Криком Зои перебивает его, пытаясь наброситься на мужчину.

– Скот уведи её. Уведи сестру отсюда, – мой сдавленный голос проносится эхом в помещении. Рак? Он сказал рак? Ей восемнадцать… крови так много… слишком много… рак? У моей любимой рак?

Пока в голове прокручивается одно и то же слово, истеричный крик Зои стихает, оставляя меня и Эйми, шокировано севшую в кресло, наедине с этим человеком, который так жутко нас обманывает.

– Вы в своём уме, мистер Баттал? У Джесс не может быть рака, потому что она буквально час назад была жива. Она не больна, – рычу и подхожу к столу, разделяющему меня и этого человека, годящегося мне в отцы.

– Простите, но это так. Её дядя…

– Я её дядя! Моё имя Флинт Хеил Миллард! Я её дядя! – Повышая голос, ударяю кулаками по дереву, причиняя себе боль, которая медленно мешается с другой, ещё не понятой и не узнанной.

– Не может быть… нет, я видел мистера Милларда, он приходит сюда с Джасмин, – хирург качает головой, копаясь в бумагах.

– Видели? Что за бред? Я и есть мистер Миллард! Вот, – достаю из кармана портмоне и карточки. – Везде моё имя. Права. Кредитки. Документы. Я Флинт Миллард.

– Но… как же так? – Мужчина обескуражено падает в кресло, доставая бумаги и поворачивая ко мне. – Вот, этот человек представился вами. У него были документы с вашим именем, доверенность от лица четы Олбейн, на право решать вопросы о несовершеннолетнем ребёнке. Смотрите.

Оставляя кровавые отпечатки, поднимаю бумаги, где содержатся ксерокопии документов мужчины с моим именем, с моими данными, но лицо его… лицо кажется очень знакомым. Мит. Да-да, это он. Его фотография на поддельных правах.

– Господи, у нас такого ещё не было. Мы… это халатность со стороны нашей больницы, и мы найдём этого человека, засудим его. Конечно…

В руке сжимаю лист и поднимаю голову.

– Мне плевать на это всё. Где Джесс? Что с ней на самом деле? Её тошнило кровью. Она рвала кровью и лежала на полу в ней. Она… где моя Джесс? – Голос ломается, пока грудь сильнее сдавливает.

– У Джасмин рак толстой кишки, как я и сказал. Мне очень жаль, но она в коме. Она пришла к нам полтора года назад со своим дядей. Рассказала о болях и рвоте, мы провели обследование за наличные, потому что страховка не включает в себя онкологию. Мы обнаружили конец третей и начало четвёртой стадии. Метастазы поразили кишечник, перешли на желудок и лёгкие. Мы предлагали сделать операцию, но от неё этот человек отказался, как и сама Джасмин. От химиотерапии тоже. При официальном отказе опекуна, мы не имеем права настаивать на лечении, хотя оно бы уже не помогло. Это смертельный случай. Но при этом меня уверили, что мужчина заберёт её в Нью-Йорк, где она сможет получить необходимое лечение. А сегодня она оказалась здесь. У неё отказали почки, лёгкие, все внутренние органы, в том числе и мозговая активность близится к нулю. Она сама не может дышать, сердце постоянно заряжают и сейчас она подключена к аппарату жизнеобеспеченья, – он замолкает.

Наступает гробовая тишина, в которой мой мир окончательно трещит по швам. Издаю смешок от этого рассказа. Отшатываюсь, словно меня в грудь постоянно толкают раскалёнными щипцами, чтобы пробраться к сердцу. Мотаю головой, хрипло смеясь, и не верю.

– Это шутка, да? Не смешно. Скажите, что она сейчас войдёт и скажет, что это розыгрыш? – Бросаю взгляд на Эйми, закрывающую рот, дабы не дать громким рыданьям вырваться наружу.

– Я сожалею, мистер Миллард, но Джасмин умирает. Точнее, она уже умерла, и только аппарат держит её здесь.