Мейв Бинчи - Небесный лабиринт. Прощение

— Ну, я же говорила тебе, что время от времени встречаюсь с ним в «Аннексе».

— Верно. Говорила.

Розмари была справедлива. Такой разговор действительно имел место. Если она ничего не заподозрила, то виновата сама.

— Отлично выглядишь, — недовольно проворчала она, но тут же спохватилась. — Сбросила вес? Или сменила косметику? Как тебе это удалось?

Бенни и глазом не моргнула. Она знала, что нравится Джеку такая как есть. И он не скрывает этого. Почему-то Бенни казалось, что это станет их тайной.

Эйдан попросил у Евы фунт сахару.

— Зачем он тебе понадобился?

— Я читал, что, если подсыпать его в карбюратор, машина никогда не заведется.

— Лучше бы открыл средство, чтобы она заводилась всегда. Такое изобретение было бы куда полезнее, — ответила Ева.

— Ты ошибаешься. Я хочу, чтобы машина отца Джека больше не завелась. Тогда мы могли бы остаться в этом волшебном месте навсегда.

— Я в восхищении. Тогда мне пришлось бы терпеть Кармел и Шона не только днем, но и ночью, — ответила Ева.

— Если я переночую у тебя, ты завтра познакомишь меня с монахинями? — спросил Эйдан.

Ева ответила, что о ночевке не может быть и речи в любое время, но особенно сейчас, когда мать Клер сидит внизу и следит в окно за каждым их шагом. Впрочем, с нее станется стоять в кустах фуксии с фонариком. Но она рада, что Эйдану здесь нравится. Когда погода наладится, он может приехать и провести здесь целый день. Эйдан надеялся, что они будут проводить здесь большую часть своей взрослой жизни. Коротать долгие отпуска после того, как он станет адвокатом. И сбегать сюда с детьми от его горластых родителей.

— А что будет с моей работой? — спросила Ева, против воли увлеченная его фантазией.

— Конечно, твоя работа будет заключаться в уходе за мной и нашими восемью прелестными детьми. Университетское образование позволит тебе воспитать их культурными людьми.

— Повезет тебе, Эйдан Линч! — покатилась со смеху Ева.

— Мне уже повезло. Я встретил тебя, Ева Мэлоун. — В его голосе не было и намека на обычную шутливость.

* * *

Когда Нэн вошла в дверь, первым ее увидел Билл Данн. Глаза девушки сияли. Она довольно осматривалась по сторонам.

— Тут просто чудесно! — воскликнула Нэн. — Ева никогда об этом не рассказывала.

На ней были белый джемпер с воротником-поло, красная юбка в клетку и черное пальто. В руке она держала черный чемоданчик. Нэн попросила показать ей спальню Евы.

Бенни пошла на кухню и сказала Еве, что Нэн здесь.

— Черт побери, бульон кончился! — сказала Ева Эйдану.

— Не будет она есть бульон на ночь глядя, — успокоил ее Линч.

«Да уж, в такое время приезжать в гости поздновато», — подумала Ева. Несколько секунд спустя послышался шум отъезжавшей машины, но она решила, что это ей показалось.

И все же кто-то должен был ее привезти. На улице шел дождь, однако Нэн выглядела безукоризненно. Если бы она поднималась на холм по проселку, то вымокла бы до нитки.

Ева положила на тарелку сосиски в тесте, сандвичи и понесла ее через столовую, старательно обходя Фонси и Клодах, которые отплясывали танец испанских цыган так лихо, что все остальные собрались в кружок, хлопали в ладоши и поддерживали их одобрительными криками. Она постучала в дверь собственной спальни на случай, если Нэн переодевается. Но Нэн сидела у туалетного столика в чем была. Розмари Райан сидела на кровати и рассказывала ей о главной тайне года; оказывается, Джек Фоли и Бенни Хоган неразлучны.

— Ты знала? — настойчиво спросила Розмари.

— Да, пожалуй, — рассеянно ответила Нэн. Было видно, что ее мысли находятся за миллион миль отсюда.

И тут она увидела Еву.

— Ева, это грандиозно. Просто прелесть. Ты никогда не рассказывала, то у тебя здесь так чудесно.

— Так было не всегда. — Ева слегка оттаяла. Похвала Нэн дорогого стоила. — Я принесла тебе поесть. Думала, ты захочешь переодеться.

— О нет. И так сойдет, — отмахнулась Нэн.

Конечно, она хорошо выглядела в любой одежде, даже в самой обычной. Все остальные принарядились. Джемпер и юбка для такой вечеринки не годились, но на Нэн они смотрелись отлично.

Потом они перешли в гостиную. Нэн все очень нравилось. Она ходила по комнате, гладила полированные керосиновые лампы, восхищалась деревянными полками и пианино. Только представить себе, собственное пианино. А кухню посмотреть можно?

Они спустились по каменным ступенькам. Кухня была заставлена горшками, кастрюлями, грязной посудой и пустыми бутылками. Но Нэн видела только то, что можно было похвалить. Прелестный шкафчик. Откуда он? Ева не имела понятия. И красивая старинная чашка. Настоящая антикварная вещь, не чета этим ужасным современным.

— Я уверена, что большинство этих вещей из дома твоей матери, — сказала она. — Качество видно невооруженным глазом.

— Да. Впрочем, возможно, что родители покупали их вместе. — Иногда Ева чувствовала себя обязанной защищать отца, который по определению не мог отличаться изысканным вкусом.

Нэн сказала, что есть не хочет; она слишком взволнована тем, что оказалась в таком чудесном месте. Ее глаза блестели. Она была возбуждена и не находила себе места. Все тянулись к ней, но она никого не замечала. Отклоняла приглашения потанцевать под предлогом того, что хочет немного освоиться. Всюду ходила, всем восхищалась и ахала.

Остановилась у пианино, открыла крышку и посмотрела на клавиши.

— Как жаль, что мы не научились играть, — сказала она Бенни. Та широко раскрыла глаза: Нэн Махон впервые в жизни о чем-то жалела.

— Ты собираешься танцевать или эта экскурсия затянется на всю ночь? — спросил ее Джек.

Внезапно Нэн очнулась.

— Да, конечно, я веду себя возмутительно, — сказала она, глядя Фоли в глаза.

— Ну вот, Джонни, — сказал Джек Джонни О'Брайену. — Я знал, что сначала нужно вывести ее из транса. Ты десять минут приглашал Нэн танцевать, а она тебя даже не слышала.

Если Нэн и была разочарована тем, что Джек не пригласил ее танцевать, этого никто не заметил. Она так улыбнулась Джонни, что тот чуть не превратился в лужу у ее ног.

— Спасибо, Джонни, — сказала Нэн и обняла его за шею.

Фонси включил «Мелодию без оков», плавную и красивую. Бенни была рада, что Джек не бросил ее ради Нэн. Эта песня была у нее самой любимой. Она и не мечтала, что будет танцевать под нее здесь, в Нокглене, в объятиях любимого, который тоже любит ее. На глазах у друзей.

Они подбросили в камин торф и пару поленьев, а когда керосиновые лампы замигали, никому и в голову не пришло подкрутить фитили.

Молодые люди сидели группами или по двое. Вечеринка приближалась к концу.

— Кто-нибудь смог бы сыграть на этом чудесном пианино? — спросила Нэн.

Ко всеобщему удивлению, отозвалась Клодах. Фонси смотрел на нее, не скрывая обожания. Этой женщине все по плечу, гордо сказал он остальным.

Клодах начала играть. Ее репертуар потряс всех. Она исполняла не только хорошо знакомые песни Фрэнка Синатры, которые все пели хором, но и рэгтаймы, а под конец даже заставила людей солировать.

Билл Данн заслужил настоящую овацию, спев «Она шла через огонь» и ни разу не сфальшивив.

— Что ж ты молчал раньше? — сказал ему Джек, когда эхо аплодисментов стихло.

— Чтобы набраться храбрости, мне нужно было уехать из Дублина и заручиться вашей поддержкой, — ответил Билл, покрасневший от удовольствия.

Все сказали, что Нокглен до сих пор недооценивали. Но теперь, когда они его узнали, будут приезжать сюда постоянно. Фонси посоветовал им в следующий раз прибыть пораньше и посетить кафе Марио, которое скоро станет лучшим в Ирландии. Кто-то должен показать пример остальным; почему бы такому кафе не появиться именно в Нокглене?

Ева сидела на полу рядом с одним из двух обшарпанных кресел; по совету Клодах она задрапировала их покрывалами. При мигающем свете это выглядело очень экзотично.

Нужно было встать и сварить уезжавшим гостям кофе, но она не хотела, чтобы вечеринка кончалась. А когда Эйдан обнял Еву за плечи и начал поглаживать, ей вообще расхотелось двигаться.

Нэн сидела на маленькой трехногой табуретке, обхватив колени.

— Сегодня я познакомилась с твоим дедушкой, — внезапно сказала она Еве.

У Евы похолодело в животе.

— Серьезно?

— Да. Очаровательный старик, правда?

Бенни хотелось выскользнуть из объятий Джека и поддержать Еву физически. Прикрыть ее собой.

«Пожалуйста, Господи, пусть Ева сохранит спокойствие и не скажет ничего обидного. Пусть спустит это на тормозах. Пусть не устроит сцену, которая испортит все впечатление от вечеринки».

Казалось, Ева прочла ее мысли.

— Да. Как ты с ним познакомилась? — Но она уже знала, как. Слишком хорошо знала.

— О, вчера я встретила Саймона на скачках, и мы разговорились. Он предложил подвезти меня, если я соберусь в эту часть земного шара. Мы приехали слишком рано, и он… ну, он пригласил меня в Уэстлендс.

«Черт побери, если они приехали слишком рано, то Нэн могла бы появиться здесь вовремя, а не тогда, когда закончился ужин», — подумала Бенни.

Она не доверяла собственному голосу. Но Нэн еще не закончила рассказ.

— Можно представить себе, каким твой дедушка был раньше. Очень прямым и строгим. Наверное, такому человеку тяжело быть прикованным к креслу. Он пил чай. Все было сделано прекрасно, но иногда он не справлялся с чашкой.

Значит, она была там во время чаепития. Около пяти, но не удосужилась зайти и добралась до них только после девяти. Ева ощутила горечь во рту.

Должно быть, Нэн это почувствовала.

— Я просила Саймона привезти меня сюда, но он хотел показать мне дом. Конечно, ты видела его десятки раз.

— Сама знаешь, что нет. — Голос Евы был опасно спокойным.

Но вздрогнули только Бенни и Эйдан, которые слишком хорошо ее знали.

Эйдан посмотрел на Бенни. Но он уже ничего не мог сделать.

— И напрасно. Ева, ты должна позволить ему устроить для тебя экскурсию. Он очень гордится своим домом. И прекрасно рассказывает о нем, хотя ничуть не хвастается.

— Где это? — Шейлу всегда интересовали роскошные места и важные люди.

— У родственников Евы, в Большом Доме. Примерно в миле отсюда. В какой стороне отсюда? В той? — Нэн показала рукой.

Ева промолчала. Бенни сказала, что примерно там, и спросила, хочет ли кто-нибудь кофе. Но все отказались. Им хотелось сидеть, слушать негромкую музыку, болтать и слушать Нэн. Ее лицо сияло — не то от пламени камина, не то от мыслей о доме, про который она рассказывала… Им хотелось, чтобы она продолжала.

— Он показал мне все семейные портреты. Твоя мать была очень красивой, правда, Ева? — с нескрываемым восхищением спросила Нэн. Она ничуть не кичилась тем, что была там, что ей устроили экскурсию и показали портрет, которого не показали Еве во время ее единственного посещения Большого Дома.

Нэн всегда говорила, что Еве нужно преодолеть свою вражду к этой семье. И думала, что Ева знает, как выглядела ее мать.

— Судя по всему, экскурсия была долгой, — с трудом выдавила Ева.

— О да. Уйти было трудно.

— И все же ты сумела это сделать, — сказал Эйдан Линч. — Фонси, если в монастыре нам не предоставят кельи для ночлега, на что я сильно рассчитываю, то нужно размять конечности перед возвращением. Что скажешь, старик?

Фонси давно понял, что они с Эйданом родственные души. Он вскочил и начал рыться в пластинках.

— Не могу сделать выбор между Лонни Донеганом и стариной Элвисом, — наконец сказал он.

— Старик, не будем обижать заслуженных людей. Послушаем обоих, — ответил Эйдан и начал обходить комнату, хлопая в ладоши и заставляя людей подниматься с мест.

Бенни пошла с Евой на кухню.

— Она не понимает…

Бенни обеими руками вцепилась в раковину.

— Прекрасно понимает. Сколько раз мы говорили об этом?

— Только не с ней. С ней мы серьезно не говорили. При Нэн мы делали вид, что у тебя с ними нормальные отношения. Иначе она стала бы уговаривать тебя помириться. Помнишь?

— Я никогда ее не прошу.

— Конечно, простишь. Простишь немедленно, иначе испортишь все впечатление от вечеринки. А это была самая лучшая вечеринка на свете. Честное слово.

— Ты права, — смягчилась Ева. Она заметила, что Эйдан кивком подзывает ее к себе.

Все танцевали. Бенни вернулась в комнату. Джек и Нэн лихо отплясывали, весело смеялись, и никто из них не догадывался, что все пошло вкривь и вкось.

Дорогие мистер и миссис Хоган!