— Вот правильно, привыкай. «Моя жена». Отлично, Аллан. И «дяде» — придется приучиться к этому. А Пруденс я нарисую, как полагается. Будет как новенькая. Что ж, я хоть и не любитель писать письма, придется сообщить об этом событии миссис Херинг и сэру Алфреду. Они будут рады узнать, что все так хорошо закончилось. — Он встал и обратился к сестре: — Пойдем, Уилма. Можем оставить на минутку эту парочку. Ты знаешь Пруденс, в благоразумии ей не откажешь.

Они вышли, и Даммлер повернулся к невесте:

— Ну и оригинал наш Кларенс, да?

— Когда мы перестанем жить сообразно нашей веселой фамилии, мы пригласим его в Лонгборн-абби, чтобы он скрасил нашу жизнь. Он всегда был добр ко мне, Даммлер. Надеюсь, ты не испытываешь к нему неприязни…

— Неприязни? Да я в восторге от него! Я и женюсь на тебе наполовину из-за него. А теперь не смейся, Пру. Если ты такая естественная, спроси, в чем вторая половина.

— Надеюсь, ты все равно скажешь.

— Скажу, конечно. Я не умею держать язык за зубами. Мне понадобится секретарша, когда я начну серьезно работать. Я хочу ввести тебя в мою пьесу для «Друри-Лейн». Нет, серьезно…

— Вот что я скажу тебе, Аллан Мерриман. Изволь жить по своему имени. И не пытайся быть слишком серьезным.

— Но я хочу сказать тебе вторую половину. Я люблю тебя, Пруденс.

— И попробуй перестать. Я залью все твои рукописи чернилами. Так что знай, какая я коварная и хитрая. Я собираюсь держать тебя в ежовых рукавицах.

— Это очень благоразумно, Пруденс. Недаром тебе дали это имя.