Николь Фосселер - Небо над Дарджилингом

На некоторое время Ричард замолчал, уставившись куда-то в полумрак комнаты, а потом ослабил узел на галстуке и расстегнул верхнюю пуговицу.

– Мы приговорили его к повешению, по законам военного времени, и зарыли тело там же, в песках. – Ричард скривился. – За успешное выполнение приказа я получил медаль. Я выбросил ее, когда распрощался с армией. Я хотел раз и навсегда закрыть эту страницу моей жизни и уехал в Америку, чтобы там начать все заново. Но, по иронии судьбы, и та страна, где я так надеялся обрести мир, оказалась на грани кровавой войны. Я вовремя бежал на восточное побережье, где осел в Калифорнии под именем умершего товарища. По иронии судьбы, его тоже звали Ричард. Со временем поддельный паспорт я заменил настоящим. Угрызений совести я не испытавал: Ричард Дикон действительно умер в Индии. А я стал Ричардом Картером и начал новую жизнь. Удачно, как тебе известно. – Он вымученно улыбнулся. – Но ту, прежнюю, – он опустил глаза и рассеянно поправил воротник, – забыть так и не смог.

Ричард Картер снял через голову цепочку и сунул в ладонь Хелене какой-то металлический предмет.

– Надеюсь, после всего этого ты не будешь думать обо мне плохо. – Он сжал ладонь Хелены. – Я сожалею о том, что случилось, но исправить что-либо не в моих силах.

С этими словами он отпустил ее ладонь, но Хелена вцепилась пальцами в застежку медальона, словно боялась, что он выскользнет у нее из рук.

– Несколько месяцев назад я встретил одного из своих сослуживцев в отеле Калькутты. Он рассказал мне леденящую душу историю о проклятии, которое наложил на нас тот предатель. Он и вправду кричал что-то такое перед смертью, но я не верю в колдовство. Я все выяснил. Каждого из нашей группы и в самом деле постигла печальная участь. Наказаны все, кроме меня. Такое впечатление, что кто-то последовательно мстит за смерть Кала-Нанди. И я думаю, ты имеешь право знать об этом. – Ричард кивнул на медальон, который Хелена все еще сжимала в руке. – Эту штуку Кала-Нанди сунул мне перед смертью. Кто знает, может, именно она и спасала меня до сих пор. – Он вздохнул и коснулся плеча Хелены. – Если что, я внизу, в баре.

С этими словами Ричард Картер вышел, оставив Хелену одну. Она слышала, как хлопнула дверь.

Некоторое время Хелена молча смотрела на сжатую в кулак ладонь. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы расправить пальцы. Крышка медальона открылась, и из глаз Хелены хлынули слезы.

С левой стороны снимка она увидела лицо прекрасной индианки с почти белой кожей и огромными темными глазами. Хелена сразу узнала женщину, которую видела в Башне Слез в Сурья-Махале. Она первая бросалась в глаза зрителю, в то время как с правой стороны фотографии были девочка – копия матери, только с еще более светлой кожей, карими глазами и каштановыми волосами, и мальчик, чуть постарше сестры. Это был Ян, Хелена узнала его глаза, такие же, как у его матери и у Мохана Тайида. Ян-Раджив, до того как он стал Хамелеоном и презренным бастардом.

Хелена повернула медальон и погладила пальцами выгравированные на крышке, переплетенные между собой латинские буквы. RAS – Раджив, Амира, Ситара. Хиндустанское слово рас, или раса, могло, в зависимости от контекста и диалекта, означать «прекрасное», «любовь» и в то же время «яд». Отсюда название расендра – легендарный камень мудрецов, при помощи которого алхимики надеялись превращать неблагородные металлы в золото.

«Он сжал медальон в кулаке, с силой и в то же время бережно, как будто трепещущее сердце» – так говорил Мохан Тайид, вспоминая тот день двенадцатого мая. И Хелена вдруг ясно представила себе момент превращения Уинстона Невилла в Кала-Нанди. Нет и не может быть оправдания злодеяниям, за которые он в конечном итоге поплатился жизнью. Но Хелена поняла, что этот медальон действительно хранил в себе лучшее, что было в сердце Уинстона Невилла до самого того момента, когда прогремел взрыв.

Знал ли он, что Ян выжил? Надеялся ли найти его в Сурья-Махале или, отчаяшись, искал там спасения от озверевших солдат? Мохан утверждал первое, но стоило ли доверять его мнению? Хелена понимала, что ответ на этот вопрос Уинстон Невилл унес с собой в могилу.

Раньше Хелена пыталась представить себе, каким Ян был в детстве. Теперь она знала и видела это. Теперь ей стало известно его прошлое и то, что двигало им в его поступках и стремлениях. Это нисколько не извиняло его, однако по крайней мере все объясняло.

«Хризо – золотой ребенок», – всплыло вдруг в памяти Хелены. А она уже думала, что забыла эти слова. Она слышала их в солнечной Греции совсем маленькой девочкой. Их говорила пожилая женщина на пыльной улочке, пропахшей виноградом и пряностями. «Судьба приведет тебя на чужбину, – бормотала она. – Двое мужчин – враги – станут соперниками в любви, и ты раскроешь их общую тайну». Хелена едва не расхохоталась, но к горлу подступил комок, и она сглотнула, ощутив во рту неприятный привкус.

Маленький серебряный медальон вдруг показался ей тяжелым, будто она держала в руке все связанное с ним горе – судьбу Яна и Ричарда. Знал бы Ян, что Ричард и есть тот самый человек, что преследовал его отца и последним допрашивал его накануне смерти, он не медлил бы ни секунды. А когда Хелена вспомнила, что эти двое видели друг друга на балу в Лондоне, что Ричард даже протягивал Яну руку, ей стало по-настоящему не по себе. А что, если бы Ричарду было известно, что Ян – сын человека по имени Кала-Нанди и на его совести жизни его товарищей? А если бы всплыло на свет, что мать Яна – индианка, он наверняка потерял бы свою Шикхару. Хелена вспомнила слова Шушилы: бывают тайны слишком опасные, чтобы кому-нибудь их доверить. Но как Ян ни оберегал Хелену, правда открылась ей, причем с разных сторон.

Что же ей теперь делать с этим знанием? Этот медальон связывал две судьбы, и Хелена боялась представить себе, что будет, если она покажет его Яну. Эта тайна оказалась слишком тяжела для нее и в то же время была оружием, способным одновременно уничтожить и Ричарда, и Яна, и добычу, и охотника. «Не обманись! – вещала старая гречанка. – Вещи не всегда таковы, какими кажутся нам с первого взгляда и какими мы хотели бы их видеть…» Это так, но верно и то, что у вещей может быть своя правда и с ней приходится считаться, как бы горька она ни была.

Тело будто налилось свинцом, Хелена чувствовала себя смертельно уставшей. От чужого прошлого, от историй, как будто не имевших к ней никакого отношения, но затянувших ее в круговорот кровавых событий. От этой жестокой, дикой страны. Как она здесь оказалась? Хелена подошла к окну, за которым хлестал бесконечный дождь.

Она чувствовала себя обманутой. Собственно, с чего она взяла, что на руках Ричарда нет чужой крови и что его одного не преследуют демоны прошлого? А она-то надеялась забыть рядом с ним Яна. Никогда больше она не сможет видеть Ричарда без того, чтобы не вспомнить о Яне, об истории, связавшей их обоих, и о том, что именно ей, Хелене, было суждено открыть их общую тайну. Отныне, куда бы она ни последовала за Ричардом, Ян будет рядом.

Стекло приятно охлаждало лоб и щеки. Вершины гор скрывались в низко нависших тучах. Хелена вспомнила устремленную в чистое небо вершину Канченджанги, в лучах солнца переливающуюся всеми цветами радуги, и сердце сжалось от тоски. «Я никогда не увижу, как она выглядит осенью и зимой», – подумалось Хелене. Она вспомнила свой дом и изумрудные чайные поля незадолго до уборки урожая, летнее разноцветье после сезона дождей и трудолюбивых обитателей Шикхары.

«Я не хочу уезжать, я пробыла там так мало», – пронеслось у нее в голове. Хелену вдруг охватила страшная тоска по Шикхаре, где за столь короткий срок успела ожить ее душа, умершая в тот день, когда Хелена с родителями покинула Грецию. Она вспомнила чарующую красоту Сурья-Махала и величественные пейзажи Раджпутаны. «Вы уже носите Индию в своем сердце», – говорила ей Джанахара. Только сейчас Хелена поняла, насколько была права пожилая индианка. «Люби меня, как любишь эту страну», – думала Хелена в объятиях Яна. «А вы его любите?» – «Любите его, это единственное, что может его спасти и чего он поэтому боится…»

На мгновение Хелене почудился голос Мохана Тайида, шепчущий из-за плеча:

«Карма – это твоя судьба. От нее не уйдешь». – «Хотела бы я знать, в чем моя карма», – мысленно возразила ему Хелена и услышала в ответ: – «Этому бесполезно сопротивляться. Не противьтесь тому, чего не избежать. Борьба не принесет ничего, кроме страданий».

– Я устала, – прошептала Хелена и закрыла глаза. – Я хочу покоя. – Она еще раз коснулась лбом стекла. – Что же мне делать? – Она в отчаянии сжала кулак и снова ощутила холод металла.

«Двое мужчин – враги – станут соперниками в любви, и ты откроешь их общую тайну… Один из них составит твое счастье», – снова раздался в ушах голос старой гречанки. Ян-Раджив, бастард, Хамелеон, сын англичанина и раджпутской принцессы, индианки и европейца… «Люби меня, как любишь эту страну…» «Люби его, бетии…» «Вы его любите?» «У вас сердце воина…» «Вещи не всегда таковы, какими мы хотели бы их видеть…» Я хочу покоя… Я хочу домой… Домой…

Хелена открыла глаза и вдруг почувствовала странное облегчение.

Отыскав в ящике секретера чернила, перо и бумагу, она написала Ричарду записку:

«Я не могу. Прости. Хелена».

Потом еще раз взглянула на медальон, вымученно улыбнулась и, захлопнув крышку, положила его на лист.

Она сунула ноги в сапоги, которые коридорный к тому времени успел начистить до блеска, спрятала револьвер за поясом и оглядела пустую комнату.

– Спасибо, Ричард, – прошептала она, направляясь к двери, и, не оглядываясь, вышла в коридор.

Она ждала под аркой у входа, пока конюх приведет Шакти. И портье, который сегодня утром – целую вечность назад – был с нею так груб, вышел ее проводить в застегнутом на все пуговицы мундире.

– Вы уверены? – Он показал подбородком в сторону улицы.

Струи дождя хлестали в лицо, отклоняясь под порывами ветра. По мостовой бежали потоки пузырящейся воды.

Хелена молчала. Ее пугала не скачка под дождем, а то, что ждало ее в Шикхаре. Застанет ли она там Яна или он, по своему обыкновению, куда-нибудь отлучился? Что, если он не сможет простить ее и прогонит прочь? Но у Хелены не было выбора, ей оставалось рискнуть и поставить на карту все.

Она набрала в грудь воздуха и кивнула.

– Да, я уверена.

Хелена уже поставила ногу в стремя, когда ее снова окликнул портье:

– Что мне передать мистеру Картеру?

Она коротко взглянула на него и покачала головой.

– Ничего.

За несколько секунд Хелена вымокла до нитки. Шакти тоже поминутно встряхивалась, но продолжала бодро идти вперед. Холодные капли тысячами мелких иголок кололи лицо. Прохладные потоки, стекая по спине вместе со струями горячего пота, проникали даже в узкие сапоги. Блистали молнии, гремел гром, но на душе у Хелены было радостно, словно ливень наполнял ее новой жизненной силой. Она сосредоточилась на дороге, которая стала опасно скользкой из-за ила и грязного гравия. С поросших деревьями холмов, пузырясь, бежали ручьи. Несколько раз Шакти ступала в кустарник, соскальзывая с превратившейся в мутную речку дороги, или по щиколотку погружалась в грязь. Тогда Хелена успокаивала ее, похлопывая по загривку. Эту дорогу лошадь могла бы найти и с закрытыми глазами. Она шла домой.

И все-таки Хелена просила Вишну и Кришну помочь им добраться до Шикхары до наступления темноты. Потому что уже сейчас дорогу едва было видно из-за низко нависающих туч и тенистых зарослей на обочине. По обе стороны глянцево блестели чайные поля. Хелене казалось, что она слышит дыхание их листьев, жадно впитывающих дождевую влагу, которая даст тяжелый аромат осеннего урожая. На холмы опустились мутно-серые сумерки, когда Хелена подъехала к воротам Шикхары. Они стояли нараспашку, и сторожей нигде не было видно.

Хелена остановила кобылу и растерянно оглянулась. Впереди чернела громада дома, темного, слепого, покинутого. Хелена упала духом и сразу почувствовала, что мерзнет. Что случилось? Почему в окнах не горит свет? На мгновение ее охватил ужас, а потом она решительно направила кобылу в ворота и вскоре услышала, как под копытами захрустел гравий.

Хелена быстро спешилась и побежала по лестнице. Входная дверь оказалась незапертой. В прихожей тускло мерцало несколько ламп. Темнота поминутно озарялась вспышками молний. Хелена словно оказалась в кошмарном сне посреди заброшенного дома с привидениями.

Ей стало по-настоящему страшно. Она сглотнула. Не о такой обстановке мечтала она во время скачки под проливным дождем. Ей захотелось позвать Яна, Мохана или Ясмину, но она молчала, словно боялась разбудить спящих в углах демонов.

Хелена медленно поднялась на второй этаж. Сапоги оставляли грязные следы на ковровой дорожке, но ее это не заботило. Спальню она нашла в том же состоянии, в каком оставила ее вчера, с ворохом одежды на кровати. Неужели все кончено? Хелена в бессилии опустила руки.