«Боже Всемогущий! — думал Гилберт. — Хьюз вынюхивает и ходит вокруг меня, как лиса, учуявшая петуха. Черт возьми, как он обо всем узнал?»

— Нам не нужны неприятности в городе.

— Я не собираюсь совершать что-нибудь неприятное, — когда он говорил с всезнайкой Хьюзом, его по какой-то причине начала подводить грамматика.

— Какие у вас намерения относительно миссис Меткалф?

Гилберт положил вилку. Как он сразу не догадался? Этот мешок с отрубями имеет виды на Джулию… От такой мысли Гилберту стало не по себе.

— Это вас не касается!

Хьюз, не мигая, пристально смотрел в глаза Гилберту. И походил на свинью, собирающуюся сожрать новорожденного поросенка.

— А мне кажется, что касается.

— Разве? — молодой человек откинулся на спинку стула и сунул в рот зубочистку. — Ну, если так. Я убираю ее дом. Мне еще необходимо починить ставни. Потом я собираюсь сорвать поцелуй и убежать с ее деньгами!

Хьюз злобно прищурился.

— Слушай, подонок. Миссис Меткалф — порядочная женщина. А если тебе нужно переспать с кем-нибудь, отправляйся на Ту Майл-Роуд в публичный дом миссис Лавинии. Это будет тебе стоить два доллара. Или три, если захочешь чего-нибудь необычного!

У Гилберта зачесались руки. Он почувствовал, как в воздухе запахло жареным, вернее, порохом…

— Мистер, позвольте вам кое-что сказать, — медленно начал он. — Если речь идет о том, с кем бы мне переспать, то миссис Меткалф меня вполне удовлетворяет. И это не будет стоить мне ни цента. Еще и обед впридачу!

Он был сам поражен тем, что у него вырвались такие слова. Лицо Хьюза потемнело, мышцы на шее напряглись. Прежде, чем молодой человек успел отшатнуться, Хьюз перегнулся через стол и, схватив его за рубашку, Дернул вверх. Удержавшись на месте, Гилберт попытался просунуть руки под цепкие пальцы Гарлана, разжать железную хватку. Он с силой оттолкнул от себя Хьюза. Тот попятился и упал, увлекая за собой стул.

В переполненном кафе стало тихо. Посетители стоически выслушали ругательства управляющего. Ни один эпитет не пропал втуне, каждое бранное слово в адрес Гилберта было услышано. Поднявшись на ноги, Хьюз, казалось, вот-вот лопнет от ярости. На рассвирепевшее лицо сосульками свисали напомаженные волосы.

— Ты, сукин сын! Тебя повесят!

Гилберт достал из кармана несколько монет и бросил на стол.

— Полегче, дружок. А то я могу подумать, что ты мне угрожаешь…

Взяв пальто, шляпу и, не глядя по сторонам, он вышел из кафе.

Однако, не пройдя по улице и десяти футов, он почувствовал себя неважно. Он помнил гадкие слова, сказанные о Джулии. В душе таилась надежда, что она ничего не узнает. Хьюз не расскажет. Во всяком случае, не станет повторять его слова. Хотя, наверняка, сообщит что Гилберт описал их взаимоотношения в достаточно скабрезных выражениях…

Чем больше он думал об этом, тем на душе становилось хуже. Потом он пришел к решению, что единственный способ забыть о происшествии в кафе — успокоить себя и свою совесть стаканчиком виски и парой сигарет. Игра в карты тоже благотворно влияет на настроение! Он был уже у дверей «Бон Тона», когда кто-то окликнул его.

Оглянувшись, увидел, что по тротуару спешит Барнет Кейди, размахивая руками и придерживая котелок, чтобы он не слетел случайно с лысой головы. От быстрой ходьбы развевались полы черного длинного пиджака. По выражению лица адвоката было понятно, что ему уже известно о сцене в кафе. Барнет схватил Гилберта за руку.

— Необходимо поговорить с тобой!

Оттого, что перед ним стоял рассерженный Барнет Кейди, которого считали самым добрым, безобидным и честным человеком в городе, Гилберту стало еще хуже. Барнет Кейди был самым уважаемым жителем Стайлза после доктора Меткалфа. И так же, как доктор, видел Гиба насквозь. Мог предсказать все его неубедительные оправдания и объяснения!

— Поговорим в конторе, — твердо сказал Барнет. Гилберт покорно поплелся за адвокатом мимо тюрьму, мимо бакалеи Блюма. Они не произнесли ни слова. И наконец, остановились перед стеклянной дверью с табличкой. На табличке было написано золотыми буквами: «Барнет Кейди, эксвайр[10], адвокат».

Барнет распахнул дверь. Мужчины вошли в контору. Бросив шляпу на вешалку, адвокат пригласил молодою человека, и тот неохотно прошел через скудно обставленную, небольшую комнату в кабинет.

В кабинете стоял длинный стол и шесть стульев.

— Садись!

Это был, скорее, приказ, чем приглашение. Гилберт покорно сел.

— Как Дотти? — спросил он, пытаясь оттянуть неизбежный разговор.

Барнет откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу. Изможденное лицо с заостренными чертами, казалось, окаменело от злости.

— Дотти чувствует себя хорошо. Но теперь ты у нее в немилости.

Такими словами Барнет задел Гилберта за живое. Потому что Дотти Кейди ему всегда нравилась — она была не такая чопорная, как другие городские дамы.

— Я узнал, что ты говорил оскорбительные слова в адрес миссис Меткалф?..

— Тебе об этом сказал Хьюз? — поежился Гилберт.

— Сейчас мы говорим не о Гарлане. Речь идет о тебе.

— Черт возьми, Барнет, пойми, у меня случайно вырвалось. Я очень уважаю миссис Меткалф. И никогда бы не произнес таких слов, если бы Хьюз меня не спровоцировал!

— Что ты сказал? Конкретно.

Гилберту хотелось провалиться сквозь землю. Он был бы рад, на худой конец, провалиться хотя бы в кресло. Но кресло оказалось недостаточно глубоким…

— Я не говорил ничего такого. Все только подразумевалось…

Барнет отбивал пальцами по столу дробь. Ритмичный стук звучал, словно траурная музыка. Траурный марш на похоронах Гилберта Бута.

— Что конкретно ты подразумевал, если не секрет?

Взгляд Гилберта блуждал по комнате. Молодой человек раздумывал, как лучше ответить адвокату, и принялся пристально разглядывать потолок.

— Вероятно, я подразумевал наши интимные отношения…

Барнет не сказал ничего. Гилберт попытался поглубже утонуть в кресле, чувствуя себя ребенком, пытающимся оправдаться и избежать взбучки. Однако с большой разницей: он прекрасно понимал, что поступил дурно. И жалел о случившемся. Когда в детстве он получал нагоняй, ему ни до кого не было дела.

— Барнет, мне очень жаль.

— Если тебе не нравится Гарлан, это — твое личное дело. Можешь идти с ним драться. Но когда ты пытаешься лить грязь на такую женщину, как Джулия, намекаешь, что она… — он сильно сжал губы. Казалось, рот адвоката превратился в ниточку. — Ты же не оговорился, мистер!..

Гилберт изумленно раскрыл рот. Пусть бы Барнет высек его или хорошенько побил, вместо того, чтобы устраивать допрос с пристрастием.

— Она вдова человека, который не однажды спас твою шкуру! Она считает тебя хорошим человеком. Один Бог знает, почему, — Барнет покачал блестящей куполообразной головой. — Джулия умная, проницательная женщина. Она могла бы сразу же распознать в себе проходимца! Но…

— Ты сообщишь ей о том, что я наговорил?

— Конечно, нет. Не ради тебя, ради нее! И Гарлан приказал не говорить ей ни о чем.

Гилберт почувствовал себя так, будто получил отсрочку смертного приговора. Но старался скрывать радость.

Однако Барнет еще не закончил беседу.

— Не знаю, что тебе нужно, Гиб. У меня возникли свои соображения на этот счет… Если я прав, то тебе придется держать ответ перед многими людьми. Джулию мы в обиду не дадим!

Гилберт снова принялся разглядывать потолок. Кажется, в городе все заподозрили, что он охотится за деньгами Джулии. Все, кроме самой Джулии!

— Я просмотрел бумаги на рудник, — после минутной паузы деловито сообщил адвокат. — Они в порядке. Гилберт выпрямился — опасность миновала.

— Ты можешь не делать Сарабет совладелицей, — сказал Барнет. Он подошел к деревянному секретеру, открыл его ключом, висящим на цепочке от часов. — Участок не запатентован. Ролли годами там ничего не делает… По закону ты можешь владеть им самостоятельно.

— Сарабет должна получить долю, — ответил Гилберт. — Ведь ее отцу принадлежала половина. А Ролли — мой партнер.

Барнет вытащил из шкафа тонкую папку.

— В таком случае, Сарабет должна подписать некоторые документы. И Ролли — тоже.

— Я отвезу ему документы.

Барнет сел и принялся рассматривать бумаги.

— Откуда у тебя необходимые деньги?

— У меня есть немного наличных, — ответил Гилберт. — И у Ролли — тоже. Неужели Барнет поверит, что старый скряга выкопает хоть один цент из спрятанного богатства?

— Надо иметь куда больше, чем «немного наличных», чтобы открыть рудник!

— Дело стоит хороших вложений, Барнет. Мы очистили шахту от змей… Может быть, ты поставишь на рудник и ссудишь меня деньгами?

Но Барнет был не расположен шутить.

— Гиб, советую тебе быть осторожным. За Джулию Меткалф вступится любой мужчина в городе, если кто-то вздумает обмануть ее.

Выйдя из конторы Барнета, Гилберт почувствовал себя немного получше. Было необходимо успокоиться и забыть о том, что он наговорил о Джулии. Пора ехать к ней и закончить уборку в доме. Сейчас полдень. Он успеет привести все в порядок до ее возвращения от Чепменов.

Он приехал в дом Джулии, развел огонь в кухонной плите, приготовил завтрак, разбудил и накормил Мосси. Мосси отправился работать в сарай. Гилберт прибирал в холле и на лестнице. До блеска натер колонны, перила и ступени. Вымыл и вычистил красивый витраж на лестничной площадке.

Пришел Мосси, и они вдвоем помыли стены в столовой, отполировали стол и горку, прибрали в кухне. Гилберт отбелил щелоком раковину и вымыл пол, покрытый линолеумом.

Мосси принес из сарая отремонтированные летние оконные рамы с проволочными сетками от насекомых. Было четыре часа пополудни, когда они закончили устанавливать в окнах рамы. Гилберт тщательно вымел крыльцо.

Ожидая Джулию, он здорово нервничал. Хотелось знать, изменится ли ее поведение после поцелуя на крыльце Чепменов? Может быть, женщина смутится при встрече? А может, поведет себя высокомерно, надменно? Или просто сделает вид, что ничего особенного не произошло?..

Гилберта беспокоило сознание собственной вины за то, что наговорил Хьюзу. Этот пустомеля, вероятно, расскажет Джулии все, что ему стало известно о прошлом Гилберте. О стачке, о мошенничестве, о картах… Конечно, после такого подробного описания его прегрешений, Джулия изменит свое отношение, станет презирать его.

Он решил, что лучшим выходом из создавшегося положения будет чистосердечное признание. Он сам расскажет обо всем. Женщинам нравится выслушивать раскаяния и приказания мужчин! Жаль, что он не сдержался в разговоре с Гарланом! Если Джулия узнает обо всем, она никогда не простит ему такого поступка!

— Мосси, может, поиграем в карты? — вся работа была сделана. Надо было как-то убить время, в ожидании пока приедет хозяйка.

— Конечно, Гиб.

Гилберт достал из кармана колоду засаленных карт. Мужчины устроились за кухонным столом. Сначала поиграли в дурака, потом — в двадцать одно.

— Я слышал, что ты настоящий шулер, — сказал Мосси.

— Где ты об этом слышал? — Гилберт лизнул палец, прежде, чем — сдавать.

— В «Бон Тоне», — на широком лице Мосси появилось тревожное выражение. — Говорят, ты в Денвере пристрелил парня, сжульничавшего с тузом бубей…

— Черт возьми, Мосси, неужели ты веришь, что я мог кого-нибудь пристрелить из-за карт?

Мосси немного подумал.

— Нет. Думаю, не мог…

Интересно, откуда пришла эта история? Разложил карты на ладони, молодой человек сосчитал очки.

— Нужна карта, Мосси?

— Нет. Ты когда-нибудь пользовался зеркалом? Или специальными костями?

Гилберт взял себе карту и положил ее лицом вверх.

— Кругом столько болванов. Они только и ждут, чтобы их обманули, Мосси.

— Шулерство… Не понимаю.

Гилберт взял еще две карты и набрал двадцать одно очко. Положив карты на стол, откинулся на спинку стула.

— Я бросил это занятие!

— Да? — с сомнением в голосе спросил старик.

— Однажды в Сан-Франциско сел играть с парнями, оказавшимися профессионалами. К тому времени я уже Два года обрабатывал мексиканцев и считал себя достаточно ловким. Тогда я проделывал трюк с жилетом — в нем можно было спрятать целую колоду карт… Вдруг три ствола уткнулись мне в брюхо… Я прочитал молитву, но, к счастью все закончилось только потасовкой.

— И ты бросил шулерство?

— В тот же вечер. Я умею выигрывать так, без шулерских проделок! Конечно, много не заработаешь, Но на жизнь хватит!

Казалось, объяснение успокоило Мосси.

— Ты бросил также пить и курить? — поинтересовался конюх.

— Отказался от пороков категорически!

Гилберт собрал карты.

— Миссис Меткалф методистка, — как бы между прочим сообщил Мосси.

— Черт побери, Мосс! Сейчас я такой безгрешный, что сам могу стать методистом!


На окрестности опускались сумерки, когда из Даблтри Галч вернулась Джулия, совершенно измученная. Когда же она увидела Гилберта, вышедшего из дома, тут же забыла, что не спала две ночи.