Элизабет Деланси - Нечаянная любовь

— Почему ты вернулся?

— Я хотел убедиться, что ты не выходишь замуж за Гарлана.

— Я за него не выйду.

— Очень рад слышать, — он нежно улыбнулся и тут же поморщился от боли. Потом спросил: — Как ты оказалась на тех фотографиях?

Она не возмутилась, не возразила, не отказалась отвечать на вопрос. Она согласна рассказать Гилберту все. Наверное, станет легче, если она откроется кому-то, кто поймет правильно.

— Это случилось сразу после смерти матери. Великий пожар разрушил наш дом и нашу жизнь. У отца случился удар. Мне тогда было шестнадцать лет. Я переехала жить к Рэндалу и Элен. Они никогда не любили маму. К тому же, почему-то с подозрением относились ко мне.

У них не было детей. Они не знали, что им делать с печальной молоденькой девушкой, почти подростком. Забота о ее воспитании легла на плечи людей, слишком занятых собственной жизнью. Они предпочитали просто не обращать на нее внимания. У каждого была своя жизнь, свои интересы. У Рэндала — медицина. У Элен — общественная работа… Джулия была предоставлена самой себе. Замкнулась в себе, в воспоминаниях о матери. Вспоминала о том, как они весело жили, когда были вместе, о грандиозных планах, которые когда-то строили…

— Мама очень любила фотографироваться. Гарри Маркус сделал в студии сотни фотографий, снимая меня и маму. Он говорил комплименты, смешил… Мама никогда не воспринимала его всерьез, подшучивала над ним. А я его просто обожала. Он все время твердил, что я — маленькая красавица и что когда-нибудь на мне женится… — Джулия поморщилась. — После смерти мамы мне было одиноко, и я пошла в его студию одна…

Наверное, та девушка искала любви, успокоения, воспоминаний о чудесном, счастливом прошлом. Гарри Маркус понял, разглядел неискушенность и беззащитность. Он подарил ей фотографию матери. Тот снимок и сейчас стоит на туалетном столике Джулии. Фотографий было в доме множество, но они все сгорели во время пожара. Каждый раз, встречая ее в студии, Маркус говорил, как она прелестна, убеждал, что такую красоту нельзя скрывать.

— Он называл их — «художественные фотографии», — продолжала Джулия. — Как потом выяснилось, продавал их. Один из снимков кто-то прислал Рэндалу анонимно. Рэндал отправился к Гарри, требуя фотографии и негативы. Он выкупил у него их. Казалось бы, неприглядная история закончилась.

— Ну еще бы! — присвистнул Гилберт.

— Помню, как разъярились Рэндал и Элен. Твердили, что я им мешаю, позорю. Что я погубила свою жизнь! Их упреки унижали и подавляли меня. Я почти перестала выходить из дома. Целыми днями читала медицинские книги Рэндала, ничем другим не занималась…

Джулия рассказала, как однажды к ним приехал Эдвард Меткалф. В Чикаго проходила встреча врачей. Эдвард остановился на время у Рэндала. Медицинские познания Джулии произвели на него неизгладимое впечатление. Он слушал с большим интересом, что девушка говорила. Внимание умного человека льстило. Когда он предложил ей уехать с ним в Стайлз, Джулия с готовностью согласилась.

— Вот так я и попала сюда. Эдвард был счастлив, что приобрел помощницу. Рэндал и Элен радовались, что избавились от забот. А у меня появилась возможность начать жизнь заново…

Кресла поскрипывали, покачиваясь. Джулия откинулась на спинку, закрыла глаза. Она была бледна. Гилберт взял ее руку, погладил запястье.

— Этот фотограф тобой воспользовался?

— Нет! Но все были уверены, что он соблазнил меня! — Джулия вздохнула. — Боже, как мне стыдно!

Гилберт снова погладил ее руку.

— Принцесса, это еще не самое плохое, что может произойти в жизни.

Какое-то время они сидели молча, держась за руки. Впервые за несколько недель в душе у Джулии воцарились мир и спокойствие…

— Я разговаривал с Ренатой Блюм, — сказал Гилберт. — Дотти знает о фотографиях. Миссис Уиливер — тоже.

— Гарлан рассказал? — задохнулась Джулия.

— Нет, Джулия. Им рассказал доктор. Он поведал об этом Дотти, Луизе и Ренате, когда привез тебя в качестве невесты. Рассказал тем женщинам, с которыми ты должна была подружиться. Ему не хотелось, чтобы случился какой-нибудь скандал.

Джулия недоверчиво посмотрела на него.

— Неужели, зная об этом все время, они ни разу не проговорились? Невероятно!

— Знала даже Хэриет Тейбор, но держала рот на замке.

— Хэриет? — известие прямо-таки, ошеломило Джулию.

— Вот почему все так взволновались, когда здесь появился я. Они боялись, что ты будешь втянута еще в один скандал. Рената считает, что именно мое появление послужило причиной для беспокойства. А Хэриет за тебя очень волнуется!

Откинувшись в кресле, закрыв глаза, Джулия вспомнила, с каким радушием встретили ее женщины Стайлза, когда она приехала. И помогали ей на протяжении первого года замужества. Помогали и поддерживали всегда. Помогли пережить смерть Эдварда. Поддержали, когда Гиб сбежал с деньгами… И ни разу не упомянули о скандале с фотографиями. Даже Хэриет!

Гилберт крепко сжал ее руку.

— Барнет однажды предупредил меня: «Никто в городе не допустит, чтобы миссис Меткалф оказалась обманута!» Я думаю, что никто не позволит Гарлану шантажировать тебя, используя снимки. Никто не допустит, чтобы их распространили в городе.

Джулия облегченно вздохнула. Неожиданно к ней вернулось другое чувство — глубокое, сильное, очень опасное… Она высвободила руку, положила себе на колени.

— Гиб, ты очень добр…

Он поерзал в кресле, словно раны причиняли ему сильную боль.

— Есть кое-что, о чем я хотел бы посоветоваться, — он был смущен, отводил глаза. — Не знаю, как проще объяснить. Но ты врач. Возможно, тебе приходилось такое слушать не раз… Я мочусь с кровью, и очень обеспокоен.

Джулия привела Гилберта в операционную. Измерила температуру, прощупала пульс. Пропальпировала поясницу сзади и спереди, определяя болезненные места. Прикосновения ладоней Джулии настолько возбудили Гилберта, что он засмущался. Но она делала вид, что ничего не замечает, прощупывала его быстрыми, умелыми движениями. Гилберт вспомнил, что впервые увидел ее такой отрешенной и сосредоточенной, когда привезли подстреленного Скоби.

Она спросила, как Гарлан ударил его, спросила о том, как и где болит. Поинтересовалась, тошнит ли, не вырвало ли… Когда ей, плюс ко всему, понадобилось посмотреть цвет мочи, Гилберт пожалел, что не промолчал в свое время…

— Мне кажется, что это ушиб почки, — объяснила Джулия, закончив осмотр. — Совсем не видно признаков шока, какой-нибудь инфекции или обильного кровотечения. И все-таки, прописываю тебе строгий постельный режим. Ты нуждаешься в абсолютном покое!

Гилберт спустился со стола.

— Я не собираюсь ложиться. Еще даже не стемнело!

— При заболеваниях почек очень просто ошибиться. Симптомы не всегда отражают истинного положения. Во всяком случае, невозможно определить сразу, насколько серьезно заболевание, — объясняла Джулия. — То, что поначалу кажется легким случаем, иногда переходит в тяжелейшее воспаление! — она сняла фартук, озабоченно посмотрела на Гилберта. — Тебе не следует делать ничего, что могло бы ухудшить состояние. А сейчас — в кровать!

Гилберт подумал, что час-другой отдыха вовсе не повредит. Поэтому покорно поднялся наверх, скинул одежду и улегся на широкую кровать доктора. Пришла Джулия и обложила его ноющую поясницу пакетами со льдом. Ощущение было не из приятных. У Гилберта не было ни малейшего желания долго держать возле себя куски льда.

— Если хочешь, введу противовоспалительный антисептик, — предложила Джулия. И подняла какую-то трубку с тюбиком. Но Гилберт даже не дослушал до конца объяснение, сообразив, что она собирается делать. Ему стало не по себе.

— Нет, уж лучше полежу со льдом!

Джулия ушла. Гилберт снова подумал о фотографиях. Стоит им появиться в городе, и многие будут шокированы. А Джулию это унизит… Надо выяснить, где Гарлан прячет снимки: в номере «Ригала» или в конторе на шахте в каком-нибудь сейфе?

И решил, что лучше начать поиски с конторы «Континентальной» компании. Будет удобнее проникнуть туда сегодня вечером. Джулия пойдет показывать слайды, с наступлением темноты все отправятся смотреть на фейерверк… Значит, ночью все соберутся в городе, на шахте никого не будет!

Он разработал план. Как только Джулия уйдет, он поедет в город, встретится с Чарли Суном. Потом заберет в полицейском участке револьвер и пойдет на шахту. Если все сложится удачно, успеет вернуться и лечь в постель раньше, чем возвратится Джулия.

Гилберт обхватил руками подушку и решил немного поспать.

Джулия разбудила его, когда солнце садилось. Она пришла взглянуть, как он чувствует себя, покормить и сменить лед.

Гилберт очень обрадовался, что она разбудила его. Он чуть не проспал. Джулия склонилась над ним, и он почувствовал нежный лимонный запах, напоминавший ему то, как он целовал ее. Лишь только мягкие, ласковые руки коснулись живота, его приятель немедленно возбудился. Джулия, заметив, покраснела.

— О чем бы ты сейчас ни думал, советую остыть на время. Для мужчины в таком положении, как ты, очень опасна близость с женщиной, — она помогла Гилберту сесть, поставила на колени поднос с ужином.

— Ты собираешься в город?

— Я не поеду.

— Что? — молодой человек чуть не опрокинул поднос на пол. — Почему ты не едешь, черт возьми?

— Потому что серьезно подозреваю больного в намерениях сбежать куда-нибудь! — она строго глянула на него. — Пока ты спал, я съездила в город и попросила Хэриет Тейбор показать слайды. А теперь ты должен съесть все, что я принесла. И выпить всю жидкость. При таких ушибах необходимо обильное питье!

Джулия вышла. Гилберт принялся за ужин, недовольно ворча что-то себе под нос. Он пытался придумать, как сбежать. Посмотрел в окно и решил, что оно расположено несколько высоковато. Потом вспомнил про балкон в спальне Джулии. Однажды он уже выходил через него. Можно попытаться сделать это во второй раз.

Но не успел доесть все, что принесла Джулия, как она вошла в спальню с крайне встревоженным выражением лица.

— Приехал мистер Блюм. У Рут начались роды. С ней доктор Бичем, но возникли какие-то осложнения, и он послал за мной… Вероятно, придется пробыть там всю ночь.

Тщательно обследовав Рут, Джулия поняла, что роды будут очень трудными. Она определила, что доктор Бичем допустил в измерениях и подсчетах ошибку. Таз у роженицы оказался опасно сужен, проход был шириной всего шесть сантиметров. Ребенок не сможет пройти.

Она корила себя за то, что не занялась заранее этим случаем. Хотя все равно изменить ничего не могла. Ребенок оказался в опасности, как только Рут забеременела.

— Рут, — мягко сказала Джулия, поглаживая молодую женщину по вспотевшему лбу, — твой ребенок вполне здоров. Но не сможет родиться так, как обычно рождаются дети.

Рут откинулась на подушку, губы женщины дрожали, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Он умрет? И я умру?

Джулия считала, что пациентам надо говорить правду.

— Может случиться так, что придется пожертвовать ребенком, чтобы спасти тебя. Или же мы сделаем кесарево сечение. Разрежем тебе живот и достанем ребенка. Но операция довольно опасна. У женщины не может быть твердой уверенности, что она выживет…

Рут судорожно схватила Джулию за руку.

— Пожалуйста, сделай операцию. Я не могу допустить, чтобы мой ребенок умер!

Джулия легонько пожала руку женщине. Ей стало немного легче, когда Рут объявила свое решение. Необходимость умерщвления живого ребенка вызывала в ее душе протест. Хотя она знала, что многие врачи предпочитают такую операцию, не желая делать кесарево сечение.

— Постараюсь сделать все возможное, чтобы спасти и тебя, и ребенка, — сказала Джулия. — Но сперва поговорю с доктором Бичемом и твоими родителями. А пока отдыхай и набирайся сил!

Выйдя из спальни, она решительно направилась в переднюю, где Рената и Ай Зи сидели на диване, взявшись за руки. Они разговаривали с доктором Бичемом. Все выжидающе уставились на Джулию.

— Боюсь, для того, чтобы родился живой ребенок, слишком узок проход, — сообщила Джулия.

— Я тоже боюсь, — подтвердил Бичем. — И объясняю мистеру и миссис Блюм, что придется пожертвовать ребенком ради спасения жизни их дочери…

Рената горестно всхлипнула и заплакала, вытирая слезы платком. Ай Зи обнял жену. Он очень постарел в последнее время, плечи сгорбились под тяжестью свалившегося горя и волнений. Волосы и борода совершенно поседели.

— Рут должна жить, — заявил он, сурово глядя на Джулию. — Рут наша единственная дочь, наша радость!

Джулия любила Блюмов всем сердцем. Знала, что, когда Рут была маленькой, они очень страдали из-за ее болезни. А как они были рады и счастливы, когда Рут вышла замуж! Если они потеряют ее, то, возможно, не оправятся от горя…

Джулия старалась говорить спокойно и уверенно.