— Где остальные? — спросил Саид, грозно сощурив глаза.

— Это все, — пролепетала Нина.

— Раздевайся!

Она безропотно подчинилась. На ней было дорогое белье из натурального шелка, на шее болтался большой крест с бриллиантами.

— Курва. Ты все равно покажешь мне это место, — процедил сквозь зубы Саид, снимая с шеи Нины крест.

— Там пасутся менты.

— Не твоя печаль. — Он повернулся к Мусе и сказал: — Поди прими душ. От тебя разит потом.

Она закрылась в ванной и пустила воду. Слышала, как тоненько вскрикнула Нина. Потом стало тихо. Минут через пятнадцать раздался слабый стук в дверь. Она щелкнула задвижкой и увидела заплаканную Нину.

— Скотина. Он заставил меня…

Ее вырвало прямо на пороге.

— Где он? — спросила Муся, усаживая сестру на табуретку.

— Там, откуда не возвращаются. Сам напросился. Думаю, ты не станешь очень долго плакать. — Она громко всхлипнула и прижалась всем телом к Мусе. — Обобрал до нитки. А у меня уже нету сил начинать с нуля.

В тот вечер Саид не появился в клубе. На следующий тоже. Топорков, управляющий заведением, зазвал после представления Мусю к себе в кабинет, запер дверь на ключ и спросил, глядя на нее подозрительно:

— Где он?

— Понятия не имею.

— То есть как это?

— Ушел, когда я принимала душ. И с концами.

— Это на него совсем не похоже.

Муся вздохнула почти с облегчением и пожала плечами.

— К нему кто-то перед этим заходил?

— Последнее время у нас всегда людно.

— Понятно. Если узнаешь что-то, иди прямо ко мне.

Она кивнула и отправилась разгримировываться и переодеваться.

В ту же ночь Муся сказала Нине:

— Тебе нужно уехать в N.

— Они найдут меня там. И вырежут весь дом.

— Тогда поезжай к отцу, — внезапно пришло в голову Мусе. — Я дам тебе денег на дорогу.

Нина улетела на следующее утро. Вечером Топорков снова пригласил Мусю в свой кабинет, развернул на столе газету и спросил, тыча пальцем в фотографию:

— Узнаешь?

Муся наклонилась над столом и пригляделась внимательней. У убитого было пол-лица в крови, но она почти сразу узнала в нем Саида.

— Нет, — неизвестно почему сказала она и подняла на Топоркова глаза.

— Можешь уехать на две недели к сыну. А где эта ведьма с бородавками?

— Наверное, он забрал Зульфию с собой. По крайней мере, я ее больше не видела.

— Оба слиняли в свой аул. Барахла много осталось?

— Чемодана два и кое-какие мелочи.

— С тобой поедет Грач. Соберешь все до булавки и отдашь ему.

Муся молча кивнула и вышла.

Сразу после возвращения из N Мусей заинтересовался влиятельный в телемире человек, про которого говорили, что он гомосексуалист. В один из ее выходных он пригласил Мусю в ресторан, где у него был отдельный кабинет.

— Я могу гарантировать вам надежную защиту.

Она удивленно подняла брови и залпом выпила свой бокал с «Шабли».

— Вы будете жить как у… — он улыбнулся ей отлично сделанными керамическими зубами, — у президента за пазухой.

— Что-то вроде этого уже было, — сказала Муся и закурила. — Придумайте, пожалуйста, что-нибудь новенькое.

— Вы переедете в мой загородный коттедж. Там есть бассейн, сауна, зимний сад, а в двух шагах великолепный сосновый бор. Все это хозяйство надежно охраняется.

— Но я привыкла к Москве. Да и по лесу я гулять не люблю.

— Я буду платить вам полторы тысячи баксов в месяц, покупать белье, одежду и драгоценности.

— А что должна делать я? — не выдержала Муся.

— Изображать мою любовницу.

— Что случится, если я откажусь?

— Вы не откажетесь. Уверен, вам сейчас больше всего хочется покоя.

— Но у меня контракт со Старопанцевым. Я не имею права его нарушить.

— Не делайте этого ни в коем случае. Меня вполне устраивает то, чем вы занимаетесь. Более того, я восхищен вашим даром перевоплощения. Если вы не против, можем посмотреть ваш новый дом.

Левон относился к ней с уважением, и Муся это ценила. Через два месяца их вполне мирной и даже в чем-то приятной совместной жизни, заполненной фуршетами, премьерами, презентациями и так далее, появился Аркаша.

Однажды поздно вечером Левон привез его домой и попросил Мусю посидеть с гостем, а сам удалился в свой кабинет позвонить. Через несколько минут выяснилось, что у них с Аркашей много общего — оба выросли в провинции, чтоб заработать деньги, шли, что называется, на все. Аркаша тоже был обманут в своей первой любви.

— Твой муж нормальный мужик? — поинтересовался он, когда они распили бутылку «Чинзано».

— В смысле?

— Мне показалось, в нем есть голубоватость. Если он надеется, что я ради сытого местечка в его епархии подставлю свою задницу, то он фатально заблуждается.

— Он мне не муж, — сказала Муся и испуганно огляделась по сторонам. — То есть я хочу сказать…

— Понял. Так я и думал. Ты самая обыкновенная кукла. Благопристойный фасад борделя. Знаешь, а ты мне очень нравишься. Может, у нас с тобой получится любовь?

— У меня нет связей на телевидении.

— Очень жаль. Слушай, я сейчас сделаю по-тихому ноги. В вашем медвежьем углу можно словить машину?

— Направо и еще раз направо. Там шоссе.

— Спасибо. Ты была великолепна, но я решил не приближать свой звездный час.

Через пять минут появился Левон — в шелковом пиджаке и бархатных штанах в обтяжку.

— Где он? — с порога спросил он.

— Куда-то заспешил.

— Вы успели выпить целую бутылку? — Твоего приятеля мучила жажда.

— Что ты ему обо мне сказала?

Муся пожала плечами.

— Ничего особенного. Он все знал без меня.

— Зачем ты это сделала? Я целую неделю обхаживаю этого парня.

— Я ничего такого не сделала. Он сам понял, что ты гомик. Аркаша принадлежит к числу чистых натуралов.

— В таком случае изволь сама его ублажать. Я хочу, чтобы этот человек стал частым гостем в нашем доме.

— Я не хочу быть его любовницей. Это не оговорено нашим контрактом.

— Я прибавлю тебе еще тысячу долларов в месяц.

— А ты не боишься, что начнутся сплетни?

— Я хочу, чтобы они начались. Мы производим впечатление подозрительно идеальной пары.

— Нет, я не смогу. — Она закрыла глаза и затрясла головой. — Я дала себе слово встать на праведный путь.

Левон вышел и вернулся через пять минут с пачкой долларов, которую положил Мусе на колени. — Здесь ровно десять тысяч. Потом получишь премиальные. Я, как ты знаешь, умею быть благодарным.

— Я должна делать это у тебя на глазах? — спросила Муся.

— Все должно выглядеть красиво и очень пристойно. Мне кажется, я буду великолепен в роли рогоносца при такой красивой и одаренной женщине. Я буду гордо нести свой терновый венец и стану героем в глазах сослуживцев. Последнее время в моей жизни не хватает героического.

Она позвонила Аркаше и сказала, что будет ждать его возле «Пекина». Он с радостью согласился.

— Пообедаем где-нибудь на природе? — предложила Муся, уверенно крутя руль новенькой «девятки».

— У меня нет денег. — Он порылся в кармане джинсов и извлек три мятых бумажки по десять тысяч. — Хватит на пару бутербродов и по бутылке пива.

— Я хочу дайкири и сухого мартини. Едем в Коломенское — я знаю уютненький гриль-бар…

— Но ты же за рулем.

— Это не моя машина.

— В том доме есть что-нибудь твое?

Она улыбнулась ему одними глазами.

— У меня есть свой дом. Но там опасно жить одной.

Они бросили машину возле входа в парк и вышли на крутой берег реки. Оба были достаточно пьяны, чтобы позабыть обо всем и жить лишь настоящим. Муся сказала, прижавшись к плечу Аркадия:

— Делай вид, что мы с тобой любовники. У Левона повсюду соглядатаи. Если спектакль пройдет гладко, получишь три тысячи баксов. Усек?

— Что он от меня хочет?

— Похоже, Левон от тебя тащится. Если ты не дурак, есть возможность сделать крутую карьеру.

— С детства презираю гомиков.

— Такие же люди, как и мы с тобой.

— Их развелось как крыс. Скоро наступит конец света.

Муся снисходительно похлопала его по плечу.

— Это не наше дело. На то есть Господь Бог.

— Ты это серьезно? — Он окинул ее недоверчивым взглядом. — Или это дань нынешней моде?

— Сама не знаю. — Она вздохнула. — Я окончательно запуталась. И некому мне помочь.

— Ладно, собери в кулак нюни и давай прикинем, как нам ловчее облапошить этого старого гомика. Меня достала беспросветная нищета. Кстати, а почему ты не хочешь, чтобы мы на самом деле стали любовниками?

— Надоела продажная любовь.

— Смотри какая праведная. Ну ладно, дело твое. Что, едем к твоему хану?

Они поужинали втроем на большом балконе с видом на покрытый предвечерней дымкой сосновый бор. В половине десятого Муся пошла к себе переодеться — она была занята в ту ночь в клубе. Когда она вышла на балкон, чтобы попрощаться, мужчины о чем-то мирно и, как ей показалось, слишком интимно беседовали. Но она тут же об этом забыла — в каждое выступление Муся привыкла вкладывать душу, а потому погружалась в свой мир задолго до появления на сцене.

— У тебя все в порядке? — спросил Топорков, зайдя после спектакля в гримуборную.

— А в чем дело? — спросила она, не отрываясь от зеркала.

— Да так. Уж больно ты невезучая. Про таких говорят: проклята еще в материнской утробе. Звонил Старопанцев. Скоро приедет. Спрашивал, как у тебя дела. Я сказал, что ты нашла богатого спонсора. Похоже, его это раззадорило.

— Левон меня не обижает.

— Он опасный человек. Точнее будет сказать, он живет среди хищников, которые рвут на части большие куски живого мяса. Ты меня поняла?

— И как мне быть дальше?

— Смотри, чтоб тебя не подставили.

— Я не умею быть осторожной.

— Почаще советуйся со мной.

Муся устало кивнула и с облегчением сняла белокурый парик Мэрилин.

Теперь Аркаша ужинал у них почти каждый вечер. Обычно они встречались где-нибудь в центре, ехали в бар, пили довольно много спиртного, гуляли в обнимку в Коломенском парке — Муся обожала эти места, — изображая из себя влюбленных. Потом был ужин дома, в конце которого Муся обычно покидала стол и уезжала в свой клуб.

— Левон замечательно образованный и тонкий человек, — сказал ей как-то Аркаша. — Мне доставляет удовольствие с ним общаться. Я был такой кретин, когда считал всех гомиков чокнутыми. Ты сегодня выходная?

— Да. А что? — без особого энтузиазма спросила Муся.

— Мне будет очень приятно провести вечер втроем. Я серьезно.

— У меня есть мечта выспаться. Ужасно устала за неделю.

— Очень жаль. Вы с Левоном спите в одной кровати?

— С чего ты взял? Я сплю одна.

— Чудесно. Тогда жди меня сегодня ночью. Твоя комната на третьем этаже направо от лифта?

— Надо же, какая осведомленность.

Аркаша смутился.

— Просто ты мне небезразлична. Это произошло помимо моей воли.

— Глупости. Я больше не играю в эти игры.

— Это не игра. Я бываю у Левона только из-за тебя.

— Я тебе заплатила.

Он достал из кармана пиджака пачку долларов и попытался засунуть их в Мусину сумку.

— Возьми назад свои деньги.

— И не подумаю.

— Я положу их на твое имя в банк.

— Послушай, мне это надоело. Пока я твой работодатель, а не наоборот. Ясно?

Он посмотрел на нее как-то странно.

— Я уже не хочу работать на телевидении. Я вернусь к себе в Ростов и буду ждать, когда ты мне позвонишь или напишешь. У нас с мамой свой дом и сад на самом берегу Дона.

— И когда ты собираешься? — поинтересовалась Муся.

— Завтра. Передай Левону от меня привет и тысячу извинений.

— Ты нарушаешь условия нашего контракта.

— Я же хотел заплатить тебе неустойку.

Аркаша снова протянул Мусе пачку долларов.

— Не надо. — Она инстинктивно отстранилась от него. — Валяй на все четыре стороны. Мне осточертела эта мерзость.

Она легла спать в девять, но никак не могла заснуть от какого-то внутреннего беспокойства, хоть у нее и слипались глаза. Наконец выпила три таблетки фенобарбитала, запив их бокалом «Чинзано», и провалилась в глухой, глубокий сон.


— Вы были любовницей убитого. В ночь, когда это случилось, вы, по вашему утверждению, спали в своей комнате и ничего не слышали. Почему в ту ночь вы спали одна, а не с гражданином Левоном? Вы что, с ним поссорились?

Следователь относился к Мусе с явным недоброжелательством, и она чувствовала это.