Сюзанна Энок - Нечто греховное

– Непременно! Ступайте! – сказал Шарлемань, улыбнувшись.

Перешептываясь, его брат и невестка выскользнули из зала. Шарлемань проводил их умиленным взглядом, испытывая к ним легкую зависть, приосанился и решительно направился в самую гущу политических и общественных интриг. Уже двое отпрысков их семьи связали себя супружескими узами, и дай-то Бог им благополучия и радости в их семейной жизни. Но он лично не испытывал желания ограничить свою холостяцкую свободу обязанностями любящего мужа. Мельбурну нужен сильный и умелый помощник в их разветвленном клановом предпринимательстве, и эту роль с успехом исполнял Шарлемань, начавший вникать в хитрости ведения дел еще в пору учебы в Оксфорде.

Постепенно он все больше входил во вкус борьбы с конкурентами, получал удовольствие от обдумывания предстоящих тактических шагов и выстраивания психологических портретов противников.

Теперь ему требовалось сорвать маску с обманщицы Саралы Карлайл, прикинувшейся невинной овечкой, но уже выказавшей лисьи повадки и крепкую деловую хватку, пока еще ни одна из его многочисленных уловок не возымела успеха, даже поцелуй не заставил ее сбавить непомерную цену за шелк.

И, судя по ее первой реакции, его подарок тоже вряд ли смягчит ее сердце. Но торопиться с выводами было преждевременно, а тем более терять надежду.

Даже в случае отказа плутовки пойти ему на уступки он извлечет для себя пользу из уже сделанных пробных шагов в этом направлении – получит новую информацию и сможет составить о Сарале более полное представление.

К тому времени, когда музыканты заиграли вальс, Шарлемань обрел, наконец, душевное равновесие. Ведь прошло всего-то два дня, с тех пор как он испытал шок от постигшего его поражения там, где он совершенно этого не ожидал. Что ж, и в этом ему следовало усмотреть своеобразное развлечение и полезный урок, равно как и подтверждение старой, как мир, истины, что первое впечатление, особенно о даме, обычно бывает обманчивым. Ему ли, с его богатым опытом обхаживания прелестниц, сокрушаться из-за пустяков!

Леди Саралу он обнаружил в обществе увядающей прелестной дамы, одетой в модное платье и чрезвычайно похожей на нее чертами лица. Ему не составило особого труда догадаться, что это ее мать леди Ганновер. В отличие от дочери она выглядела как типичная англичанка и даже не имела предательского восточного загара, выдававшего Сару.

Шарлемань знал, что теперь к юной леди нужно обращаться по ее новому имени, однако умышленно приветствовал ее как леди Саралу.

Девушка сделала ему реверанс, хотя и прикусила нижнюю губку, как бы умоляя его не повторять эту оплошность, чтобы не огорчать ее мать.

– Вы знакомы с леди Ганновер, милорд? – спросила она, распрямившись. – Мама, позволь тебе представить лорда Гриффина.

Маркиза тоже изобразила реверанс и произнесла:

– Примите мою благодарность, милорд, зато, что вы пригласили на танец мою дочь Сару.

С трудом поборов желание сказать ей, что лишать собственную дочь имени, которым она была названа при рождении, не просто скверно, но едва ли не преступно. Шарлемань состроил почтительную минуй, поклонившись, промолвил:

– Не надо благодарить меня, миледи! Вальс с Саралой доставил мне тогда неописуемое удовольствие, и теперь я надеюсь испытать его вновь, с вашего позволения.

Леди Ганновер коснулась кончиками пальцев пышного рукава персикового платья дочери и сказала:

– Сегодня Сара немного устала, так как не пропустила ни одного танца за вечер. Ее приглашали такие интересные джентльмены… И всех она пленила своими достоинствами.

– Мама! – предостерегла ее Сарала. – Прекрати!

– Разве можно не быть очарованным таким неземным созданием? – произнес Шарлемань медовым голосом. – Ведь леди Сарала – настоящий ангел во плоти, о котором вскоре заговорит весь лондонский высший свет. Так вы доверите мне ее на вальс?

– Да, конечно, милорд. Ступай, Сара!

Шарлемань взял ее за руку и повел сквозь толпу на площадку для танцев, ощущая учащенное сердцебиение. Он уже не считал свою партнершу наивной провинциалкой и не собирался вскружить ей голову похвальбой и дешевыми комплиментами. Она же не могла ему отказать, а уж тем более зло над ним посмеяться, не рискуя выставить себя в невыгодном свете.

– Я благодарна вам за поддержку, но не следовало злить маму, – прошептала она, кладя руку ему на плечо. – И напрасно вы сказали, что мной невозможно не восхищаться, – теперь она решит, что вы намерены ухаживать за мной.

– А почему вы думаете, что это не так? – спросил он, сверля ее взглядом.

– Не надо, милорд! Мы же оба знаем, что речь идет о партии шелка ценой в пять тысяч фунтов, – с улыбкой ответила Сарала.

Она была права, но таких деловых переговоров ему еще никогда вести не доводилось. А он еще совсем недавно поучал Закери, что нельзя совмещать развлечение с делом. Очевидно, ему самому еще нужно многому научиться, подумал Шарлемань и спросил:

– Так отчего бы нам и не проверить чистоту моих помыслов элементарным образом? Верните мне мой шелк, и тогда увидите, насколько бескорыстно я приглашу вас на танец. Гарантирую, что мы с вами еще не раз повальсируем.

– Вам не наскучила эта тема? Вы же знаете цену партии, заплатите – и не станет никакой проблемы, – сказала Сарала.

– Это несусветная цена! – воскликнул он.

– Но вас никто не принуждает ее платить! Либо принимайте мои условия, либо предложите свои, либо оставьте меня в покое, милорд, – ответила Сарала. Выждав паузу, она добавила, взглянув на него из-под густых длинных ресниц: – И тем самым признайте свое полное поражение!

– Я не привык так легко сдаваться, – промурлыкал он, кружа ее в танце все быстрее и быстрее. – Время покажет, кто из нас победит, а кто проиграет.

– Как вам будет угодно, – смиренно ответила она. – Но только учтите, что я не собираюсь долго хранить шелк, я продам его, как только найду покупателя, который согласится с моей ценой.

– Вы продадите всю партию мне, – не сдавался Шарлемань, в душе которого шевельнулось сомнение в разумности своего упрямства. А вдруг она уже нашла покупателя? А что, если и он ухлестывает за ней? – А почему бы нам не продолжить наш торг завтра утром в одиннадцать часов в Гайд-парке, точнее, в восточной части Роттенроу? Я буду, как обычно, совершать верховую прогулку по этой аллее. Вы знаете, где она находится?

– Да. Но, по-моему, это место не подходит для деловых переговоров, милорд. – Сарала взглянула на него с плохо скрытым подозрением.

– Вы бы немало удивились, в каких странных местечках Лондона порой совершаются сделки! И какие малоподходящие для прогулок закоулки иногда выбирают люди, – возразил Шарлемань, любуясь ее лучистыми изумрудными глазами и точеным носиком.

Какое-то время они просто молча танцевали, наконец, она спросила:

– Но отчего же именно завтра? Можно завершить этот разговор и сегодня!

Откуда же ей было знать, что на этот вечер у него другие планы!

– Потому, моя драгоценная индийская принцесса, – с чарующей улыбкой промолвил Шарлемань, – что если нас увидят вместе после вальса, то поползут слухи, будто бы я преследую вас. И вовсе не из-за партии шелка. – Внезапно он ощутил прилив бурлящей энергии и добавил: – До завтра вы успеете рассмотреть содержимое кошелька и сможете высказать о нем свое суждение.

– Вряд ли наутро что-либо изменится, если только ваш сюрприз не стоит пять тысяч фунтов, – невозмутимо заметила она.

Отчасти Сарала была права, но ему было важно узнать ее мнение о том, что он положил в бархатный мешочек. И не столько с точки зрения цены этой безделицы, сколько с чисто женской позиции в отношении его подарка. Деньги не имели для него большого значения, ему важно было одержать победу над индийской принцессой и получить приз, – разумеется, партию китайского шелка.

Возможно, юная прелестница возомнила себя знатоком шахмат, с ухмылкой подумал он. Однако ей предстоит понять, что одно дело – знать, как расставить на доске фигуры, а совсем другое – делать умные ходы. Лишний урок мудрой игры пойдет ей впрок.

Закончив писать письма, Сарала откинулась на спинку стула и сладко потянулась. В магазине дамского платья мадам Констанцы непременно должны были заинтересоваться дорогой китайской материей. Да и вести переговоры с опыт ной деловой дамой куда приятнее, чем с несговорчивым упрямцем Шарлеманем, даже если он и примет ее условия, все равно ей не помешает подстраховаться, класть все яйца в одну корзину было не в ее правилах.

Пятьсот отрезов ткани для одного магазина, конечно же, многовато, но в Лондоне магазинов и ателье бесчисленное множество, не говоря уже о Южной Англии Адреса их можно легко найти в газетных объявлениях и на страницах, посвященных моде. Ездить по ним Сарале представлялось не-целесообразным, она предпочла воспользоваться услугами королевской почты. По стилю ответных писем она рассчитывала догадаться, кто именно из потенциальных покупателей больше других заинтересован в тонком китайском шелке. В общем, времени Сарала не теряла.

Первую дюжину писем она отдала Блэнкману, с тем чтобы на другой же день он отправил их с утренней почтой. Воображение рисовало ей сказочные перспективы. Вернувшись в спальню в радужном настроении, Сарала, однако, погрустнела, вспомнив о бархатном кошелечке в своем ридикюле.

Положив его на середину изящного круглого столика из красного дерева, Сарала погрузилась в раздумья, предметом которых стал, естественно, лорд Шарлемань и его подарок.

Он все-таки предложил ей свою цену за шелк, которая сулила ей выгоду, равную двумстам пятидесяти гинеям. Это бы па кругленькая сумма, но за китайскую ткань она могла бы получить значительно больше и он, конечно, тоже это знал, что же находилось в бархатном мешочке, который он ей передал? Скорее всего, решила Сарала, какой-то подарок а вернее, взятка. Так или иначе, с помощью него он рассчитывает ее задобрить и заручиться ее расположением в ходе переговоров. Поэтому заглядывать в кошелек было не в ее интересах.

Решив вернуть ему подарок во время их завтрашней встречи, Сарала отошла от столика и легла в постель. Разделась она, как только возвратилась домой с бала, – служанка Дженни помогла ей снять роскошное шелковое платье и переодеться в ночную сорочку, а также расчесала ей волосы и разобрала постель. Едва забравшись под одеяло, Сарала почувствовала усталость и закрыла глаза. Но мысли о Шарлемане прогнать не смогла.

Они продолжали вертеться вокруг его сюрприза снова и снова пыталась она убедить себя не поддаваться соблазну заглянуть в ридикюль и открыть кошелек. Какой в этом прок говорила себе она, коль скоро не в ее интересах отступаться от своей позиции? Цена за всю партию была ему объявлена и на меньшую сумму, чем пять тысяч фунтов, она не согласится Предложенные же Шарлеманем полторы гинеи за штуку ткани вызывали у нее только улыбку.

Напрасно Шарлемань сделал ставку на женское любопытство, с усмешкой подумала Сарала, этим он только задел ее самолюбие и выказал свое высокомерное отношение к женщинам вообще. Ничего, она отомстит ему за всех униженных и оскорбленных представительниц прекрасного пола и докажет, что женщины не глупее мужчин Она преподаст ему Добрый урок, который заставит его в другой раз хорошенько подумать, прежде чем поступать как надменный и глупый мужлан.

Но мысль хранить блаженное неведение покинула Саралу уже спустя пять минут, как только она сменилась догадкой, что предстоящий им разговор ее собеседник будет вести, будучи уверен, что она знает, что было вручено ей накануне. В связи с этим ее неосведомленность уже не пойдет ей на пользу, а только поставит ее в невыгодное положение. Прикидываясь невинной овечкой, она выставит себя просто дурочкой.

– От этой идеи придется отказаться, – пробормотала Сарала и вылезла из постели. Твердя себе, что действует исключительно ради успеха дела, а не из любопытства, она подошла к столику, открыла лежавшую на нем сумочку и заглянула в нее. Бархатный мешочек покоился между зеркальцем и кошельком для монет.

Собравшись с духом, она развязала шнурок и раскрыла мешочек. Внутри находилось восхитительное ожерелье искусной работы. Сарала вытряхнула его из мешочка на ладонь и ахнула, потрясенная великолепной работой и камнем цвета густой крови – драгоценным рубином.

Камень напомнил ей о милой ее сердцу Индии, и она преисполнилась благодарности к Шарлеманю за его щедрый подарок, стоимость которого превосходила цену пятисот рулонов ткани. Но, со свойственной ей логикой, она немедленно задалась вопросом, что побудило ее соперника сделать такой широкий жест. Какой разумный предприниматель потратит на подарок владельцу желанного товара больше денег, чем это требуется для его оплаты? Следовательно, причина такого странного поступка вовсе не в его желании купить шелк. Нет, Шарлемань хочет взять ее самое! Сарала оцепенела, мгновенно охваченная внутренним жаром.