Человек вновь покачал головой. Лезвие взметнулось и прошло по щеке, рассекая кожу. Странно, но боли Вероника не почувствовала, только горячая струйка крови потекла за шиворот, обжигая лицо и шею. Девушка дернулась и застонала.

Человек сморщился от отвращения, на его лице возникло выражение крайней брезгливости.

— Уверен, если бы она все-таки выросла, то стала бы такой же лживой и продажной тварью, как ты! Вы готовы на все, ради собственного благополучия. Готовы отнимать то, что не принадлежит вам, готовы рушить судьбы других людей, если ВАМ это нужно. Та отняла у меня семью, а ты хочешь отнять свободу. Но я вам не дамся, нет! Я убил ее. И тебя тоже убью. Я сильнее вас!

Запекшимися губами Вероника пыталась хватать воздух.

— Я прошу, не надо! За что? — прохрипела она.

Вместо ответа снова последовал сильный удар в незащищенный живот, который заставил Веронику скрючиться на сыром полу. Как издалека она услышала собственный безумный вопль боли и ужаса и наконец вспомнила все, что случилось с ней накануне.

* * *

…В ресторан она приехала заранее и выбрала самый отдаленный от барной стойки столик. Заказав бокал красного вина, она в который раз за день постаралась собраться с мыслями. Главное, — уверенность и напор. Риск и блеф! Все фишки — на зеро и можно сорвать банк. И все же где-то, в самой глубине сознания, металась подлая мыслишка: «А может бросить все к черту? Ситуация слишком опасна! Этот человек не из тех, что останавливается на полпути. Для него твоя жизнь ничего не значит и ему плевать на то, что ты строишь какие-то планы и до безумия хочешь жить в маленьком уютном домике в швейцарских Альпах. Остановись, нажми на тормоз, уходи, пока не стало слишком горячо!» Но Вероника старательно гнала от себя эту трусость, запивая ее вином. Он появился в дверях как всегда подтянутый, в сером элегантном плаще и поискав ее глазами, проследовал к ней.

— Итак, Вероника, я надеюсь, что повод, по которому вы меня выдернули из дома на ночь глядя, был действительно весомый, — сказал мужчина из ее недавних грез, присаживаясь напротив.

— Не сомневайтесь, Виктор Михайлович. Уверяю, вам будет интересно. Будете что-нибудь заказывать? Вино не советую, оно здесь какое-то кислое, — Вероника слегка сморщила свой хорошенький носик и ослепительно улыбнулась подошедшему официанту.

— Минеральной воды без газа и «американо» без сахара, — негромко сделал заказ Филиппов и выжидающе посмотрел на собеседницу.

Несмотря на видимую невозмутимость, девушка нервничала. Пальцы быстро крутили зажигалку, а кончик красиво очерченных губ слегка подергивался.

— Виктор Михайлович, не буду вас бомбардировать ненужной информацией и обойду все детали. Важно то, что я теперь знаю некоторые моменты из вашей биографии, которые вы старательно пытаетесь скрыть от окружающих. Вы понимаете меня?

— Боюсь, что не совсем. О каких именно моментах моей жизни вы говорите? — он взглянул на нее и она мысленно передернулась: столько холода было в этом взгляде!

Она медлила с ответом.

— Вероника, вы выглядите не совсем здоровой, мне кажется, что вам не повредил бы отпуск. Хотите я переговорю с шефом? Вам необходима перемена обстановки, свежий воздух. Что вы думаете о поездке к морю? Рекомендую вам Гоа или Шри Ланку. Изумительный отдых на берегу Индийского океана. Подумайте, Вероника!

— Виктор Михайлович, я все-таки думаю, что вам полезно будет выслушать меня, — наконец решилась она. — Итак, по порядку и без лишних подробностей. С некоторых пор вы снимаете квартиру в этом районе. Я знаю, что с весны здесь пропали без вести три девочки, а недавно было совершено еще одно нападение. Последней жертве удалось сбежать. Вы на данном этапе вне подозрений, так как она не помнит вашей внешности, да и действовали вы весьма аккуратно. Но вы не учли одно обстоятельство. Я знаю, что это были именно вы. И у меня есть неоспоримые доказательства вашей вины. Как и почему они ко мне попали, я сейчас рассказывать не буду, это не интересно. Важно другое, — Вероника бесшумно выпустила воздух через сложенные в трубочку губы и покачала головой. Руки начали предательски дрожать и она старательно пыталась скрыть эту дрожь плотно обнимая ладонями полупустой бокал. — Если вы не хотите сложностей, вам придется выслушать мои условия и согласиться на них.

Он молча пил кофе не отрывая взгляда от своей собеседницы. В какой-то момент Вероника поняла, что еще чуть-чуть, и она просто вскочит с места и убежит куда глаза глядят, только бы не находиться на «мушке» этого человека. Ей вдруг стало безумно страшно и одиноко. И именно в тот самый момент она поняла, что не ошиблась. Это был он. И это его молчание было красноречивее любого чистосердечного признания. Не вынеся затянувшейся молчаливой дуэли, Вероника быстро продолжила.

— Я хочу, чтобы вы завтра же перевели на мой счет в банке сто тысяч евро. И тогда бумаги, которые я должна отослать следователю — а такие бумаги с моими показаниями, а также кое-какие очень интересные фотографии у меня, как вы догадываетесь, есть — никогда не попадут к нему на стол. Иначе, сами понимаете, что вас ожидает. И хорошо, если вашу судьбу решит суд, а то ведь есть немалая вероятность того, что до суда вы просто не доживете. Я бы на вашем месте согласилась. Думаю, что сумма, озвученная мной, не столь обременительна для вас, тем более, если учесть, что на кону стоит ваша жизнь и свобода, — она глубоко вздохнула, будто долгое время находилась под водой. Ну вот и все. Последний шаг сделан, Рубикон перейден, путь назад отрезан. Теперь только вперед!

Он вдруг улыбнулся и взял ее за руку. Ладони девушки были влажные и холодные.

— Вероника, вы всегда мне нравились, — начал он тихим глубоким голосом, поглаживая ледяные длинные пальцы с великолепным маникюром. — Вы умеете брать от этой жизни все. Меня всегда восхищали такие люди. Вам надо было родиться мужчиной. Вы решительны, умны и абсолютно беспринципны. Я не говорю, что это минус! Напротив, именно это качество, как правило, помогает людям достигнуть карьерных высот. Но неужели вы совершенно не боитесь? Ведь вы в этот поздний час пришли сюда совершенно одна. Вы утверждаете, что я причастен к смерти как минимум трех человек. И сами же ведете со мной светскую неспешную беседу за бокалом вина. Это же полное безрассудство! Вам так не кажется?

Вероника вырвала свои пальцы и они выскользнули из его жесткой руки, как выскакивает из рук незадачливого рыбака только что пойманная в реке рыба. Она брезгливо поморщилась, взяла со стола салфетку и промокнула ладони, а затем, достав из сумочки влажные платки, она приложила один из них к щекам, на которых цвели ярко-алые пятна.

— Вы мне угрожаете, Виктор Михайлович?

— Бог с вами, Вероника! Напротив, я отдаю должное вашему незаурядному уму и прозорливости, — Филиппов расслабленно откинулся на спинку стула и продолжал.

— Вы сумели взять быка за рога. Но почему только сто тысяч? Почему не миллион? Почему не два? Сумма в сто тысяч ничтожно мала и вам этого надолго не хватит. Уверяю вас, моя дорогая, денег не бывает много. Это только сейчас кажется, что этого вполне достаточно. А какие у меня гарантии, что через пару месяцев вы не начнете требовать с меня еще и еще? Я предлагаю вам обоюдовыгодный вариант. Мы сейчас вместе с вами едем в банк, где я перевожу на ваш счет требуемую вами сумму, а потом мы вместе едем к вам, где вы передаете мне все документы. Иначе никак не получится. Вы же разумная женщина и понимаете, что в данном случае это бизнес: вы мне, я вам.

Вероника нервно рассмеялась.

— Виктор Михайлович! Неужели вы думаете, что я настолько глупа, чтобы поехать с ВАМИ куда бы то ни было? Я совсем не хочу, чтобы завтра мое остывшее тело клевали вороны. Бумаги и фотографии в надежном месте, так что сначала деньги, а уже вечером стулья, это же классика, вам ли не знать! Не сомневайтесь, документы будут уничтожены сразу, как только я получу то, что хочу. Я честная девушка и слово свое держу.

Наступила довольно продолжительная пауза. Вероника чувствовала, как человек, сидящий напротив нее пристально смотрит на нее, словно оценивая. Она именно чувствовала этот взгляд, поскольку боялась взглянуть ему в глаза. Вино показалось пресным, как теплая вода. За соседним столиком развеселая компания молодежи праздновала какой-то свой праздник — звучали радостные голоса, сыпались «соленые» анекдоты и «крутые приколы». То и дело до ее слуха долетал громкий смех и звон пивных кружек, сдвигаемых в очередной раз под тост. И Вероника вдруг почувствовала жгучую зависть к ним. Как было бы хорошо сидеть с ними за одним столом, пить плебейское пиво, заедать его креветками и солеными фисташками. А потом завалиться к кому-нибудь на квартиру и до самого утра на кухне петь песни под гитару, хлебать жидкий чай из щербатых чашек и закусывать старым ванильным сухарем, обсыпанным крупным сахаром. Она так живо представила себе эту картину, что удивилась сама себе. Разве то, что сейчас нарисовало ее воображение, похоже на ту жизнь, которую она планировала для себя? В этом нет абсолютно ничего общего с горными пейзажами далекой Швейцарии. Почему же тогда она вдруг так остро захотела этой беззаботной студенческой жизни? Не дав себе додумать эту мысль до конца, Вероника вновь закурила и решительно прервала молчание:

— Ну так что же, Виктор Михайлович? Я жду вашего решения.

— Хорошо, Вероника. Договорились, вы победили, — Филиппов шутливо поднял руки, — Завтра же необходимая сумма будет у вас. Я верю в вашу порядочность и ценю вашу смелость. Ну а теперь вынужден откланяться.

Он небрежно бросил на стол тысячную купюру и, поцеловав Веронику на прощание в запястье, ушел.

Некоторое время она сидела не двигаясь с места и едва переводя дыхание. Затем подозвав официанта и наступив на глотку всем своим принципам, заказала двойную водку с соком и залпом выпила содержимое стакана. Страшные мысли вдруг отступили, отчаяние и беспомощность улетучились с последним глотком «Абсолюта» и уступили место какой-то безудержной эйфории. Нетвердо стоя на ногах, Вероника вышла из душного помещения на улицу и со вкусом глотнула морозный ноябрьский воздух. Все получилось! Получилось даже проще, чем она думала. Наконец-то жизнь заиграет красками. Какая там студенческая жизнь с пивом и поездками в душном метро?! Какой чай из спитого пакетика? Какие сухари? Это было минутное помрачение. Она обязательно уедет в Швейцарию. Она снимет там домик — она уже узнавала, на ту сумму, что она потребовала с Филиппова это вполне реально, хватит на несколько лет безбедной жизни. А потом со временем, она выучит язык, найдет работу и каждый выходной будет пить кофе с воздушными круассанами! А по выходным она будет подниматься в горы и гулять по альпийским лугам, где пасутся совершенно замечательные коричневые коровы с бубенчиками на толстых шеях. И ресницы у этих коров длинные-длинные, из-под которых смотрят на мир грустные и добрые глаза. Вероника сорвет большой пучок сочной травы и покормит корову с печальными глазами, а старый пастух в кожаных штанах улыбнется и заговорит с ней на своем переливчатом тирольском наречии. Она обязательно найдет и засушит на память эдельвейс. Она будет смотреть на снежные вершины Альп и как дурной сон вспоминать этот холодный, грязный и ужасный город. Она не совсем дура, зачем требовать невозможного?! Ей вполне хватит той суммы, которую она озвучила. Это вполне адекватная плата за молчание. И она ее получит! Вероника взялась за ручку двери своей верной «Тойоты» и в этот момент мир перестал существовать…

* * *

— Алло, Макс, ну что у тебя там с выездом? Прошу тебя, поторопись.

— Да как всегда, формальность на формальности. Начальство срочно требует сдать отчеты по некоторым нашим делам — у нас какая-то проверка намечается, поэтому задерживаюсь. Но я уже почти все закончил. Надеюсь, что скоро сможем выехать. Ну а что у тебя?

— Все хреново, даже очень хреново. Мальцева на работе так и не появилась. Филиппов же позвонил вчера вечером своему шефу и взял на сегодня отгул. У него вроде как ребенок заболел. Я ему позвонил на мобильный. Он сказал, что сейчас едет с женой и сыном в больницу, часам к двенадцати будет. Но все равно я хочу съездить к нему, чтобы удостовериться, что дома никого нет. Макс, вот что пришло мне в голову. Надо бы те даты, в которые пропадали девчонки сверить с расписанием командировок и отпусков Филиппова. Попробуй пробить это дело. Можешь позвонить Ступину.

— А это еще что за зверь?

— Да ладно тебе, я же вчера тебе рассказывал, что в офисе разговорил одного молодого, да шустрого. Старший менеджер, Ступин Антон Сергеевич. Это он мне вчера все про Мальцеву выложил.

— А, помню! Это тот, что тебя сватал принтер чинить?

— Во-во! Он точно в курсе. Скажи, что ты от меня. Этот козел так ко мне проникся, что точно не откажется помочь. Мне почему-то кажется, что он этого Филиппова недолюбливает и не упустит возможности притопить шефа. Уж скрывать-то точно ничего не станет.