В растрепанных чувствах Василиса вышла на балкон, облокотилась на поручень. А может быть, они с Варей все не так поняли? И дело вовсе не в ней и не в Ваньке, а в Колобке и Тине? Вдруг ее папаша получил резкий отказ и, не в силах справиться с обидой и расстройством, решил слинять отсюда? Тогда надо идти к Тине и просить ее убедить Колобка не уезжать. А если никакой ссоры не было и он уезжает отсюда вместе с Тиной? Тогда тем более надо идти к ней.

Только не будет ли это беспардонным вмешательством в чужую личную жизнь? То, что они с Варей случайно раскрыли роман Тины и Колобка, не дает ровным счетом никакого права влезать в их отношения. Вот попрется она сейчас к ней, раскроет все карты. И навсегда испортит хорошие отношения со своей тренершей. Может такое быть? Да запросто! А Варя в итоге так и уедет. Черт, надо же что-то сделать, пока не поздно. Но что? Кому еще позвонить? Ивану? Аленушке?…

Из раздумий ее вырвал голос Марьи, вышедшей на соседний балкон:

— Васеныш, ты занята?

— Да что ты! Нет, конечно. Так, думки думаю.

— Все равно извини, что отрываю, но мне очень надо узнать у тебя одну вещь.

— Да, Маш, — вздохнула Васька и отлепилась от поручня. — Спрашивай.

— Твоя подруга, Варвара, ей сколько лет?

— Как и мне: скоро восемнадцать будет.

— А ее семья…

— Она с отцом живет. Ну, плюс еще отцовская секретарша, но это не в счет.

— А мама?

— В родах умерла, — ответила Васька, недоумевая, с чего у Марьи вдруг возник такой живой интерес к ее подруге.

— В родах, значит, — повторила сама себе Марья и нехорошо ухмыльнулась. — Слушай, а когда Варя у тебя в следующий раз появится?

— Не знаю, — вздохнула Васька. — Может быть, и никогда. Она только что мне звонила. Говорит, отец внезапно с ума сошел, приказал паковать чемоданы…

— Что?! — взревела Марья. — Да я ему, мерзавцу, покажу чемоданы! Где они живут?

— Вон в том доме, — показала пальцем совершенно ошарашенная Василиса.

— Точный адрес есть?

— Да, он у меня где-то записан. Найти?

— Немедленно!

Василиса сбегала в свою комнату, нашла нужную бумажку и, вернувшись на балкон, передала ее Марье. Та схватила адрес, словно чайка зазевавшуюся рыбку, и опрометью бросилась в глубь комнаты, и ее последние слова Василиса слышала уже оттуда:

— Мерзавец! Подлец! Ты у меня за все ответишь!

Василиса не знала, что и думать. Такого горячего участия в судьбе подруги от своей соседки она явно не ожидала. Впрочем, расспросить ее она всегда успеет. Главное, чтобы удалось отстоять Варвару. А Марья, кажется, всерьез озаботилась этим вопросом…


До нужной квартиры Марья, побив все рекорды скорости, добралась минуты за три. Когда Алиса открыла ей, запыхавшейся и растрепанной, дверь, то поначалу решила, что тетка ошиблась адресом.

— Владимир Матюшин здесь проживает? — осведомилась тетка, и Алиса поняла, что сюрпризы еще не закончились.

— Да, здесь. Простите, вам назначено? — проворковала она, вспомнив свои секретарские обязанности. Со стороны выглядело это предельно комично, поскольку на «секретарше» развевался шелковый пеньюар, но Марье было не до шуток.

— Нет, — рявкнула она, — но мне срочно необходимо его видеть!

— Хорошо, — кивнула Алиса, — а как вас представить?

Марья смерила ее с ног до головы таким взглядом, что Алисе показалось, что на нее вылили ушат холодной воды.

— Как тебе заблагорассудится, голубушка. Хоть в бикини.

После этой тирады Марья просто отодвинула Алису в сторону и прошла в квартиру.

Из большой комнаты послышался недовольный бас:

— Алиса, кто там еще?

Марья кивнула сама себе и уверенно отправилась на голос.

— Ну, здравствуй, Вова!

Колобок с ненавистью поглядел на гостью.

— Гляжу, признал, — удовлетворенно сказала Марья. — Уже неплохо. А вот ты здорово изменился. Встретила б тебя на улице и мимо прошла. Специально замаскировался или от хорошей жизни разнесло?

— Что тебе надо?

— Догадайся с трех раз.

— Даже и не думай!

— Да что ты говоришь! — всплеснула руками Марья. — А кто мне может помешать?

— Я! — взревел Колобок.

— А ты не ори! Мерзавец, вор! За то, что ты сделал, убивать надо!

— Я поступил так, как считал нужным! И нисколечко не раскаиваюсь! А теперь убирайся отсюда! Вон!

— Поздно, Вова. Сколько ты от меня ни бегал, а вот, поди ж ты, пришел конец твоим художествам. И во второй раз ты ее у меня не украдешь. Слышишь?

Варвара слышала, что хлопнула входная дверь и кто-то прошел внутрь. Наверное, к отцу. Да, так и есть. Вон из-за стенки так и слышится «бу-бу-бу», да «бу-бу-бу». Странно, второй голос вроде женский. Впрочем, не все ли равно?

Но тут до нее донеслось нечто неожиданное:

— Она и моя дочь тоже!

— Ты потеряла все права на нее! Она моя и только моя!

Варвара села на кровати и потрясла головой. Бр-р, это еще что такое? Про кого это там говорят? Да и деловой ли это разговор?

Варвара подошла к стенке и приложила ухо. То, что она услышала в следующий момент, заставило ее покачнуться:

— Я пришла увидеть свою дочку Варвару, и мне наплевать, какую ложь ты придумаешь на этот раз, чтобы обмануть нас всех. Ты проиграл! Я иду к ней и все рассказываю!

— Ты не посмеешь! Стой!

— Еще как посмею! И тебе меня не запугать, подлец!

Варвара еле уняла дрожь. Получается, у нее есть мама? И отец скрывал это от нее? Но почему? Нет, она должна немедленно все узнать!

Варвара сорвалась с места и бросилась в большую комнату.

Увидев взволнованную, раскрасневшуюся Варю, Марья и Колобок разом примолкли. Варвара сделала еще один шаг, остановилась и спросила:

— Так это правда? У меня есть мама?

— Да! — кивнула Марья, не сводящая взгляда с Варвары.

— Нет! — одновременно с ней рявкнул Колобок.

— Так, приплыли, — сама себе сказала Варя и почесала переносицу.

— Дочка, не слушай эту шарлатанку, — начал Колобок, но Варвара подняла руку вверх, призывая его замолчать.

— Папа, мне уже не пять лет, чтобы ты указывал, кого мне слушать, а кого нет. И пока я не разберусь, что происходит, никто из этой комнаты не выйдет. Сдается мне, кто-то долго водил меня за нос. Я обязана знать правду, и ты не можешь отказать мне в этом праве.

— Я все могу! — заверил Колобок. — Даже вышвырнуть эту… шантажистку за порог!

— Э-ээ, нет, так не пойдет, — покачала головой Варвара. — Прогонишь Марью, уйду и я. Поверь мне, я не шучу. Так что давайте рассядемся поудобнее, и вы хоть вместе, хоть по очереди расскажите мне, что вас связывает, и кто, собственно говоря, моя мама.

— Варя, я твоя мама, — мягко сказала Марья, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

— У тебя нет доказательств! — попытался встрять Колобок.

Марья одарила его гневным взглядом.

— Вот мои доказательства! — достала она из кармана две фотографии и положила на колени Варе. Колобок было дернулся, чтобы отобрать их, да понял, что это бессмысленно, махнул рукой и сел обратно в кресло.

Первая фотография была Варваре знакома. Она сама этим утром принесла ее Василисе для стенгазеты. Молодой, вихрастый отец, узкий черно-белый снимок. Вторая же фотография оказалось почти такой же, как предыдущая, только полноразмерной. Справа все так же улыбался отец, а слева радостно смотрела куда-то вдаль молодая Марья. Ее талия явственно говорила о том, что в самое ближайшее время она должна стать матерью. Правой рукой отец обнимал ее за плечи. Вот и разгадка того, почему на втором, узком снимке не было видно отцовской руки. Он просто отрезал ее вместе с Марьей. Отрезал, чтобы никто не видел лица матери его дочери…

— Значит, ты не умерла? — спросила Варвара. — И я тебя не убила, когда рождалась?

— Что ты, сладкая моя, — сглотнула слезу Марья. — Ты родилась очень быстро. И нисколько меня не мучила. Как сейчас помню: приносят мне тебя врачи, а ты такая крошечная, голубоглазая… Я тебе пинеточки связала: розовые такие, с помпончиками…

— И на этом твое материнское участие в жизни дочери закончилось, — не без ехидства сообщил Колобок.

— Что это значит? — поинтересовалась Варя, которая до сих пор не могла прийти в себя от известия, что ее мать жива, и это не кто-нибудь, а Василисина соседка и подруга Марья.

— Машка оказалась никчемной матерью. Все, что ее волновало — это пьянки и гулянки до утра, но никак не ребенок. Она тебе даже пеленки поменять забывала! С утра до ночи под любыми предлогами торчала где угодно, только не у твоей колыбели.

— Но мне же только-только восемнадцать исполнилось! — крикнула Марья. — Можно ведь было понять, что нельзя молоденькую девчонку в четырех стенах запирать с младенцем на руках, да еще и в компании сварливой старухи!

— Ты сама это выбрала! Я предлагал тебе сделать аборт, пока еще было не поздно, но ты отказалась. А раз так, то изволь отвечать за свой выбор. И между прочим, пока ты со своими дружками отрывалась, я не в потолок плевал, а деньги зарабатывал, чтобы нам всем было на что жить и чем питаться.

— Если бы твоя мать не пилила меня с утра до ночи, ничего бы не случилось! Я просто не могла находиться рядом с ней! Она высасывала из меня все соки, как вампир! А ты даже попытки не делал меня защитить! Еще и поддакивал ей!

— Маму оставь в покое! Она, конечно, не подарок, но по крайней мере не выгнала тебя на улицу. Хотя и могла. Ты же была мне никто. Вспомни: кто отказался идти в ЗАГС? Мол, рано еще об этом думать, давай на нормальную свадьбу денег накопим… А, было?!

— И какая же девчонка не мечтает о красивой свадьбе? Это криминал?

— Криминал то, как ты относилась к своим материнским обязанностям. Я просто не смог больше этого вынести!

— И поэтому выкрал у меня дочь и исчез в неизвестном направлении! Ты ведь даже матери своей побоялся хоть что-нибудь сказать. А мы с ней с ног сбились, тебя с Варей разыскивая. Всю милицию на уши поставили. Думали, бандиты на вас напали, ограбили и убили. Да чего только не думали! Я в ту ночь, когда ты сбежал, твоей матери дважды «скорую» вызывала. Она, по-моему, так и не оправилась после такого удара.

— Я должен был выбирать, чем пожертвовать, — не то оправдываясь, не то объясняя, сказал Колобок.

— И пожертвовал родной матерью и мной! — крикнула Марья. — Чудовище!

— Я просто защищал самое дорогое, что у меня было.

— А я по твоей милости едва в психушку не угодила! Два года — слышишь? Два года я ходила по городу и искала вас. Во все коляски заглядывала, от меня уже люди шарахаться начали. Потом, когда поняла, что еще немного, и точно свихнусь, стану обыкновенной городской сумасшедшей, бросила все и переехала в другой город, чтоб все сначала начать. Ни родных, ни друзей — никого рядом. А ты в это время…

— А я в это время пахал, как папа Карло! Я хотел, чтобы у Вари было все! Буквально все! И я этого добился! Мы с ней не знаем недостатка ни в чем. И это всецело моя заслуга!

— Ну, так медаль себе на пузо повесь и радуйся! Только ты у дочери спросить забыл: может, ей не деньги, а мама была нужна? Ты же ее без женской опеки оставил!

— А вот этого не надо! У Вари были самые лучшие няньки и учителя!

— Я даже примерно представляю, на кого они были похожи! На то рыжее чучело, что мне дверь открыло! Доверил воспитание своей дочери шлюхам и считаешь, что все правильно сделал?

— Интересно, а чему бы этакому ты могла Варю научить? Сама только-только с куклами играть перестала, а теперь заносишься, будто второй Макаренко!

— Да ты…

— Все, предки, цыц! — вмешалась в дискуссию Варвара. — Общий смысл произошедшего я поняла. А теперь давайте так: вы пока помолчите. Еще успеете друг с другом в рукопашную сойтись. Сейчас я буду задавать вам вопросы. Но повторюсь еще раз: никакой ругани между собой! Уже уши от ваших воплей болят. Начнем с тебя, … мама. Сколько мне было, когда отец увез меня от тебя?

— Восемь месяцев. Ты только-только ходить училась.

— А ты и вправду плохо ухаживала за мной?

— Образцовой мамой меня действительно было трудно назвать, — призналась Марья. — Но сказать, что я совершенно не занималась своей дочерью, — гневный взгляд в сторону Колобка, — это полный поклеп. Первые полгода я от тебя сутками не отходила. Помню, спать хотелось страшно. Ты же меня ночью раз по пять будила. А ведь еще никаких памперсов и в природе не было, представляешь? Все по старинке: пеленки, подгузники, тальк, детское мыло. Приходилось брать тебя, плачущую, мыть, пеленать заново, убаюкивать. Потом зубки резаться начали. Опять все по-новой завертелось: температура, сопельки, крик…

— А потом? Ну, когда мне уже полгода исполнилось? Что тогда было?

— Ну, я поняла, что в принципе могу на какое-то время оставлять тебя с бабушкой. Она хоть и вредная была ужасно, но к тебе хорошо относилась. Где-то как-то даже любила. Единственная внучка да от любимого сына. Вот я тебя покормлю, отдам ей, а сама ухожу по городу гулять. Приходила в парк и уток кормила. Или просто где-нибудь на скамеечке сидела. Отдыхала ото всех.