Аня тоже ощутимо устала. Мы выбежали на улицу вызвать такси, за нами из клуба вышел Стас. В ушах звенело от громкой музыки, ночной воздух кусал ноги сквозь тонкие колготки.

Стас встал рядом, зябко засунув руки в карманы:

– Ходишь одна по вечеринкам?

– Я с подругой.

– А я один, как видишь.

Аня переступала с ноги на ногу, обняв себя за плечи, и делала вид, что ей неинтересен наш разговор. По дороге стремительно проносились машины, но ни одного такси на горизонте.

– Может, мы не случайно встретились, – сказал Стас. – Подумай об этом, Маша. Мы расстались пять месяцев назад и до сих пор не нашли никого другого. Я тебе завтра позвоню, хорошо?

Вернуться к Стасу казалось легче легкого. Я строила из себя героя, но на самом деле мне надоело одиночество, ранило недавнее пренебрежение, и в сердце потихоньку росло новое чувство, имя которому – неверие в любовь. Может, у других карты сходятся, они счастливо женятся и рожают детей, но, видимо, это не про меня.

Быть со Стасом не худший вариант. Он немножко чокнутый, но его недостатки мне знакомы и не пугают. К тому же приятно в отношениях быть тем, кто любит чуть меньше и обладает большей властью. Внешне Стас меня притягивает, он очень хочет вернуть меня обратно. Отчего бы не попробовать?

– Не надо, Стас. Не звони, пожалуйста. Мы не пара друг другу.

Я хотела большего. Даже после разочарования я все еще не согласна довольствоваться малым. Мне двадцать, я молода, еще не потеряла надежду. Даже в тридцать я бы не стала встречаться со Стасом. Меня так воспитывал отец – он добивался невозможного, через терпеливость, труд и веру в себя. Пусть любви нельзя добиться тяжелой работой, но и тут я не хотела идти на компромисс.

Стас остался подле клуба, мы уехали в ночь в пропахшем сигаретами такси.


Учебный год подходил к концу, приближалась сессия, и я вовсю ушла головой в учебу. Игорь, как и раньше, хотел заниматься в компании с Максимом и мной. Никто ему не отказывал, но динамика неощутимо изменилась. Ушло из воздуха предвкушение иных отношений, а с ним и особое очарование тех вечеров. Я стала холодней: на шутки не отвечала с тем же энтузиазмом, не старалась быть пригожей и милой. Игорь страдал от перепадов моего настроения наравне с Максимом. Кажется, его это ужасно заинтриговало, на меня посыпался шквал сообщений и намеков, но я все игнорировала.

Постепенно Игорь предпочел вернуться к занятиям в паре с Кириллом. Не могу сказать, что меня не задело, но и судить его строго я не могла. Все-таки отношения между нами перегорели, по крайней мере с моей стороны. Он все еще добивался сближения, но на сей раз я решила делать вид, что не понимаю намеков, хотела увидеть, способен ли он прямым текстом попросить сближения. Предложения пойти с Игорем на свидание не последовало. Что ж, этого можно было ожидать.

С другой стороны, в динамике между мной и Максимом тоже произошли бесповоротные изменения. Наблюдатель со стороны не заметил бы ничего особенного, мы так же сидели над тетрадками, склонив головы, Максим по прежнему подгонял меня в учебе, а я с готовностью объясняла трудные моменты. Мы до сих пор болтали на отвлеченные темы, а Максим все еще не говорил о сокровенном.

Только под внешним спокойствием произошли необратимые изменения. Молчание стало особым, скрывающим в себе тайну, которую теперь уже я не была готова разгадать. Уверена – осмелься я спросить прямо, мои вопросы были бы отвечены, а прикосновения не встретились со стеной отказа. Вот так.

Не могу сказать, что я проверяла специально, нет. Наоборот, я боялась нарушить хрупкое равновесие между нами. Я не была готова ничего обещать Максиму, и поэтому не хотела приближаться на опасное расстояние. Я не желала знать его тайны. Пока.

Мы учились вместе, сидели вместе, более того, я чувствовала между нами нечто новое, не существовавшее в начале года. Но, вернувшись домой, я не получала от Максима сообщений, он не звонил мне, иначе как сообщить голые факты или решить сложную задачку.

И мне было хорошо на этом расстоянии. Я чувствовала себя защищенной, но одновременно никому не обязанной.


Шла сессия. Во время бурной и кропотливой подготовки к экзамену по физиологии профессора Раппопорта я, лениво откинувшись на спинку стула в библиотеке, разглядывала потолок, стараясь запомнить имена и назначения воротец в мембране клетки. Максим зачитывал вслух параграф, затем проверял усвоенный материал контрольными вопросами. Я пыталась связно выдать информацию, но безбожно путалась.

– Кофе, – умоляюще протянула я, моля о пощаде. Раньше одной чашечки по утрам было достаточно, чтобы чувствовать себя бодрой целый день, но теперь, во время сессии, я прочно подсела на бодрящий напиток. Максим только морщился, глядя на меня, и пил кристально чистую воду из нержавеющей бутылки, с которой не расставался.

– Давай лучше сделаем перерыв и прогуляемся. Все равно библиотеку скоро закрывают, – он потер переносицу под дужками очков и добавил несколько хриплым голосом. – Меня приехали навестить мама с сестрами. Если хочешь, я тебя познакомлю с ними.

– Что? Макс, я не поняла. К тебе приехала семья, а ты сидишь занимаешься и в ус не дуешь?

– Маш, они прекрасно знают, что у нас сессия, и не хотят мешать. К тому же они хотели посмотреть город, и им совсем не скучно впятером. Я бы только мешал наслаждаться жизнью девочкам и маме.

– Макс, – ответила я жалобным голосом. – Я ведь о них совсем ничего не знаю… Неудобно…

– А что о них знать? Девчонки они девчонки и есть – непоседливые и любопытные, всю голову мне заморочили, пытаясь выяснить о тебе детали.

– Ты рассказывал обо мне?

– Естественно. На свою голову.

– Я буду рада с ними познакомиться. Только подожди немного!

Я оглянулась вокруг в поиске блестящей поверхности, чтобы проверить, прилично ли я выгляжу. Во время сессии я совсем перестала уделять внимание внешности. Брала из шкафа первое попавшееся, наскоро причесывала волосы и затягивала в неряшливый хвост.

– Маш, все замечательно, не заморачивайся. Ничего особенного не планируется, просто проведем тебя до общежития шумной компанией и все.

Мы собрали учебники, тетрадки, обертки от крекеров, которыми я перекусывала втихаря от библиотекаря. Максим в попирании правил не участвовал, но и меня не ограничивал.

На улице солнце клонилось к горизонту, дневная жара уступила место вечерней прохладе. В зеленых раскидистых кронах прохладный ветерок играл листьями. На тротуарах зеброй лежали тени от стройных стволов.

Напротив библиотеки на скамейке сидела высокая женщина с русыми волосами до плеч, в свободном летнем платье с рисунком из мелких цветочков, вокруг нее расположились четыре девочки разных возрастов, в расклешенных платьях, с лентами в длинных волосах и в разноцветных сандаликах.

Они выглядели странно, и если поначалу я не могла сформировать смутное ощущение неправильности, то через мгновение что-то щелкнуло в голове и я поняла, кого они мне напоминают – девушек из советских фильмов шестидесятых годов. Ненакрашенные, естественные, с одухотворенным выражением лица, они неприкрыто радовались брату, их глаза сияли. Хотелось дотронуться и удостовериться, настоящие ли, до того они были похожи на принцесс из диснеевских мультиков. Старшая, лет шестнадцати, невероятно хорошенькая, с длинными волосами, заплетенными в косу, без грамма косметики на лице, сияющая, стройная, она сразу широко улыбнулась мне, так что солнце в небе засияло ярче.

– Привет, я Надежда!

Остальные тоже наперебой начали выкрикивать имена: «Светлана! Ира! Юлия!» – мама Максима остановила их, положив руку Наде на плечо.

– Подождите, девочки, дайте Максиму представить свою соученицу.

– Познакомьтесь, это Маша, то есть Мария. Она изучает со мной биоинформатику.

– Ой, а это разве не сложно? – спросила одна из младшеньких, кажется, Юлия. Она задрала свое розовощекое хорошенькое личико и с любопытством ждала ответа.

– Я с детства любила программировать. Это ужасно интересно, как решать головоломку, только в конце получается не придуманная кем то другим картинка, а что-то совершенно новое, созданное тобой.

Я решила не отделываться общими фразами, а сказать как есть. Я вела себя по-миссионерски, агитируя бедную девочку пойти в «мужскую» профессию, но честно считала, что у нее вся жизнь впереди. И чем мы, девушки, хуже?

– Маша одна из лучших на нашем потоке, – ровным голосом сказал Максим. – Даже лучше меня.

– Вот как? Похвально, – улыбнулась его мама. – Я тоже неплохо училась, пока не вышла замуж. Потом все закрутилось – дети, дом, заботы. Руки не доходили закончить образование. Но я не жалею, – она погладила Надежду по спине. – Вышло так, что я занимаюсь любимым делом.

– Мама открыла свой садик с тетей Светой, – сообщила Юлия, улыбаясь от уха до уха.

– Мы занимаемся по методике Монтессори. Слышала о такой?

– Нет, понятия не имею. У меня сестра давно выросла, а с другими детьми я близко не знакома.

– Понятно, ты девушка молодая, образование малышей для тебя в далеком будущем. Если когда-нибудь заинтересуешься, не стесняйся, звони.

– А мне и сейчас интересно, расскажите, пожалуйста.

Мы расположились в скверике подле общежития прямо на траве. Мама Максима очень интересно рассказывала о методике, об играх, которые следовало держать в раздельных корзинах и доставать по интересу ребенка. Я внимательно поддакивала, когда человек серьезно увлечен любимым делом, то слушать одно удовольствие.

Я не чувствовала, что на мне сосредоточено особое внимание. Алиса, мама Игоря, та смотрела на меня при встрече, оценивая, подхожу ли я для ее сына как пара. Помнится, что экзамен я провалила. Мама Стаса тоже пристально оглядела в первый раз, расспросила и признала пригодной.

Мама Максима просто разговаривала со мной, дружелюбно и осторожно, как с незнакомой молодой девушкой. Его сестры не хихикали и не переглядывались. Сидели полукругом вокруг нас, теребя травинки и озираясь вокруг.

Я не чувствовала вопросов с подвохом, намеков на наши отношения с Максимом или осторожных взглядов исподтишка. И почему-то от этого стало немного обидно. Меня что, совсем серьезно не воспринимают?

Наконец мама Максима потерла ладони, отряхивая прилипшие травинки, и сказала:

– Который час? Нам уже пора. До-свидания, Мария, была рада познакомиться. Максим, ты проводишь нас? Кстати, совсем забыла, – она взяла в руки матерчатую сумку и достала из нее белый конверт запечатанный наклейкой – красной розой. – Тебе Настасья письмо передала. Говорит, заждалась тебя. Когда ваша сессия заканчивается?

Я непроизвольно поджала губы, но постаралась придать лицу безразличное выражение, чтобы не выдать своих чувств. И все равно последняя фраза неприятно царапнула. Что еще за Настасья? Почему Максим о ней словом не обмолвился целый год. Он с ней встречается?

Мог просто сказать, разве это должно держаться в секрете?

Я попрощалась с семьей Максима, и они ушли по улице шумной и красочной группкой. Мужчины заглядывались на девочек, и я тоже не смогла оторвать взгляда от длинной косы Нади, спускающейся между лопаток до самого крестца и перевязанной белой ленточкой.

Ощущение от этого визита осталась неприятное. Будто у меня отняли нечто дорогое и нужное для приличного существования. Только выходит, оно никогда моим не было.

На помощь Нике

Поднимаясь по стертым ступенькам в общежитие, я задавалась вопросом, ясно обозначившимся после сегодняшней встречи – кто для меня Максим?

Отставим в сторону тайны, в отношении которых у меня появились первые догадки. Что для меня значит этот человек? Только ли он партнер для учебы или давно стал надежным тылом, устойчивым островком, к которому я стремилась после бури?

Да, Максим до сих пор был на вторых ролях. Следует признать, что, увлеченная Игорем, я не замечала ничего вокруг. Но помню, точно помню, что ближе к началу учебы я пробовала несмело флиртовать и наткнулась на стену отказа. Может, Настасья была тому причиной?

А вдруг Максим прекрасно видел, что я влюблена в другого, и мой поезд давно ушел? И сейчас я напрасно пытаюсь выяснить, насколько важен для меня этот тихий парень в очках, который всегда вел себя как мужчина.

Я открыла ключами заедающий замок. В кухоньке витал неприятный запах протухшей пищи, а в раковине высилась целая горка посуды.

– Аня?

Она появилась с компьютером в одной руке и бутербродом в другой. Я с облечением выдохнула и рассказала ей о встрече с семьей Максима. Мы устроились в комнате на кроватях друг напротив друга.

– Знаешь, – задумчиво сказала она, отставив бутерброд в сторону. – Я пришла к выводу, что этой Настасье не больше шестнадцати.

– Почему?

– Потому что я последний раз писала письмо и, – Аня скривилась, – заклеивала его розочкой, когда вместо мозгов в голове плавала розовая вата. То есть еще в школе.