Лора Бальс - Недотрога для одиночки

- Ну что ты… - отбросив прочь мешающие тряпки, нетерпеливо огладил бёдра, сжал ягодицу. – Тут ведь тоже приятно, правда? Не бойся…

Соня сама нашла его губы. Впилась так отчаянно, словно он был последней реальностью в крушащемся мире; прильнула всем телом. Прикосновение кожи к коже заставило почти болезненно встрепенуться и без того готовую к бою плоть.

- Сладкая моя… - он с трудом оторвался от девочки на один только миг. – Пойдём…

Поднялся сам, заставив встать и её, осторожно подтолкнул к кровати. Ни с кем больше не стал бы и заморачиваться, опрокинул на месте – и хорошо, но свою куколку хотелось вкусить полностью, с расстановкой, с комфортом.

При виде разобранной постели Соня вдруг замерла. Отпрянула. Если бы он не держал в объятиях, вырвалась бы и сбежала прочь.

Перемена была настолько резкой, что он не сразу понял – это всерьёз, не кокетство. Податливое до этого тело вдруг закаменело, напряглось, будто девушку тащили на пытку.

- Я не хочу! – отчаянно выкрикнула Соня.

Глеб встретился с ней глазами и вместо недавней томной поволоки увидел лишь ужас. Застарелый, глубокий – такой, словно настоящее вовсе не имело значения. И благодаря этому пониманию его вдруг осенило. Девочка боится не того, что будет. Она боится снова стать жертвой. Беспомощной. Лежать распростёртой под тяжёлым мужским телом и не иметь возможности пошевелиться, отказаться, сбежать…

- Не хочешь в кроватку? – игриво промурлыкал он, старательно делая вид, что всё идёт, как ожидалось. – Ну и не надо!

Не давая опомниться, подхватил девчонку на руки и, в два шага преодолев пространство, усадил её на комод. Сам стал перед ней, между разомкнутыми бёдрами. Соня попыталась рефлекторно свести ноги, но лишь невольно сжала коленями его бёдра.

Глеб нетерпеливо, одной рукой содрал с себя остатки одежды, ни на миг не отрывая от своей девочки ненасытных губ. Она зажмурилась, не решаясь взглянуть на него. Почувствовав у входа прикосновение жаждущей плоти, сжалась ещё сильнее.

Глеб снова целовал, гладил, как одержимый, шептал что-то ласковое и успокаивающее – пока не почувствовал, что она расслабилась. Поймав момент, резко, нетерпеливо толкнулся в неё, рывком подтянув к краю столешницы, крепко придерживая за плечи, поясницу, не давая ни малейшего шанса ускользнуть. Замер, пережидая первую волну наслаждения, чтобы не сорваться сразу. Такого острого, пронзительного, почти болезненного кайфа он ещё не помнил.

Соня коротко вскрикнула, дёрнулась, почувствовав вторжение.

- Хорошо… - глухо прошептал он в ответ, начиная осторожно двигаться. – Как же с тобой хорошо, моя девочка… Тебе хорошо?

Она невнятно всхлипнула, слабо сжала его плечи, и вдруг откинулась, изогнулась в его руках. Робко, почти неощутимо вцепилась в его волосы и потянула вниз.

- Ещё… - выдохнула, зажмурившись и заливаясь краской. – Поцелуй…

Глеб не заставил себя просить. Склонился к приглашающе выпяченной груди, заскользил губами, по очереди то нежно целуя, то жадно втягивая ртом, посасывая, почти кусая нежные полушария.

- Вот это тебе нравится, да? – выдохнул, на мгновение отрываясь. – Маленькая лакомка… Хорошо, правда? Скажи, что тебе со мной хорошо!

- Да… Да-а, да! Глеб…

Она дрожала, металась в его руках, то отвечая на ласки и объятия, с силой стискивая его бёдра ногами, то бессильно откидываясь, подставляя его губам шею и грудь, и безвольно роняя руки, почти падая. Глеб ловил каждый её вздох, каждый стон и вскрик с дикой, первобытной жадностью, будто это была первая и последняя женщина в его жизни, первая и последняя ночь…

В какой-то миг почувствовал судорожное сокращение её мышц внутри и больше не стал сдерживаться. Толкнулся ещё несколько раз – хаотично, сильно и резко, выбивая из девочки отрывистые гортанные вскрики – и блаженно замер, выплёскивая в неё своё наслаждение.

Тело затекло от долгого лежания в одной позе, и почему-то было жарко. Ещё не проснувшись окончательно, Соня попыталась потянуться, сбросить одеяло. И только когда ничего не вышло, осознала, что она крепко прижата к мужскому торсу.

Глеб по-собственнически обнимал её со спины, даже во сне не давая отстраниться. Широкая, чуть шершавая ладонь расслабленно лежала на её груди.

Соня смятённо затихла, не зная, как себя повести. Она смутно помнила, каким образом умудрилась заснуть здесь, а не в своей постели, но сам факт вызывал неоднозначные эмоции.

Нет, она нисколько не жалела о произошедшем. Наоборот, вчерашний вечер напоминал сказку. Соня никогда не думала, что может быть так хорошо. И не думала, что Глеб Молотов – не всегда понятный, опасный человек, которого она до последнего времени продолжала побаиваться – способен на безграничную нежность.

После того как всё закончилось, он ещё долго обнимал её, гладил спину и плечи, целовал лицо. Потом достал из ящика комода полотенце и сам заботливо промокнул влагу с её бёдер. Отчего-то это показалось даже более интимным, чем всё, что происходило до сих пор. Соня сгорала от смущения, однако не нашла в себе сил противиться. Не возразила и тогда, когда Глеб подхватил её на руки и перенёс в кровать.

Кажется, он ещё что-то говорил; спросил, не хочется ли ей перекусить, и ушёл на кухню за сыром и нарезками. На этом воспоминания обрывались – наверное, тогда она и задремала, а Глеб, вернувшись, не стал будить.

Соня осторожно сняла с себя его руку, стараясь не потревожить сон, и бесшумно отодвинулась к краю кровати. Но едва успела сесть и оглядеться в поисках одежды, как сильные руки сгребли её в охапку и вернули на место. Она вздрогнула, на миг ощутив себя пленницей в этой стальной хватке, но Глеб сразу перекатился на спину, уложив её на себя сверху.

- Кто разрешил уходить? – пробормотал ещё сонно.

Взлохматил её и без того растрёпанные волосы, лениво пропустил пряди между пальцами.

- Доброе утро, - негромко проговорила Соня, устраиваясь поудобнее.

Проснуться и лежать вот так – рядом с мужчиной, прижимаясь к нему обнажённым телом – было странно. Немного неловко, волнующе и удивительно приятно.

- Очень доброе, - продолжая ненавязчиво массировать ей затылок, согласился Глеб. – Отличное утро. Только слишком раннее. Ты чего проснулась?

Соня, приподняв голову, посмотрела на светящиеся на прикроватной тумбочке электронные часы. Те показывали восемь ноль-ноль.

- Я всегда встаю примерно в это время, - заметила она. – Мне пора.

- Куда? – Глеб усмехнулся, даже не подумав отпустить её, и продолжил, беззаботно, по-доброму посмеиваясь: - Тебя ждут строгие родители? Ревнивый муж? Опаздываешь на работу?

- Вообще-то, да, - она улыбнулась в ответ, вопреки собственным словам не делая больше попыток подняться. – Опаздываю. Ты же не хочешь остаться без завтрака?

Было безумно непривычно обращаться к нему на «ты». Соня вообще ощущала себе полностью дезориентированной, будто вдруг оказалась в иной реальности, о которой ничего не знает.

- М-м, я согласен на тебя вместо завтрака. Что скажешь?

Соня чуть отодвинулась, чтобы посмотреть мужчине в лицо, а потом, поддавшись неожиданному даже для самой себя порыву, скользнула по его губам лёгким поцелуем.

- Мне, правда, пора. И так Валентина Григорьевна точно заметила, что я не ночевала у себя… Так неудобно! А что она подумает, если я ещё и перестану выполнять свои обязанности?!

- Ты это серьёзно? – Глеб уже неприкрыто расхохотался, будто она сказала что-то нелепое. – Соня, ты чудо.

Она пожала плечами, совершенно не видя причин для веселья, но возразить не успела.

- Моя примерная девочка, - с непонятной, почти мечтательной интонацией протянул Глеб. – Прелесть… Тебе придётся привыкать не беспокоиться из-за всякой ерунды.

- Привыкать? – растерянно повторила Соня.

Она ещё совсем не думала о вариантах их дальнейших отношений. До вчерашнего вечера просто-напросто не верила, что у них что-то получится. Потом не было времени всё осмыслить, взвесить… Зато Молотов, похоже, по своему обыкновению уже решил всё за двоих.

- Ты теперь будешь ночевать здесь, - утвердительно произнёс он.

Соня помолчала, напряжённо подбирая ответ. Не то чтобы неожиданное предложение, больше похожее на приказ, её категорически отталкивало… Скорее, наоборот. Ей хотелось снова испытать то же, что вчера. Хотелось его ласк. Но память, словно издеваясь, одну за другой подкидывала не самые приятные картинки. Его поздние возвращения, запах чужих духов, следы помады на рубашке… Это она принять не могла. И не хотела.

- Тебя что-то не устраивает? – недовольно осведомился Глеб, видимо, почувствовав её напряжение или просто решив, что молчание затянулось.

Соня попыталась изложить терзающие её сомнения, сбиваясь и стараясь подобрать слова поделикатней, чем, похоже, снова позабавила мужчину.

- Значит, зайчонок ещё и ревнивый. Мне нравится…

Соня ожидала чего угодно, от раздражения до безразличия к её терзаниям, но только не прозвучавшего в его голосе удовлетворения. Однако следующие слова поразили ещё больше.

- Пока мы вместе, не будет никаких других женщин. Устраивает?

«Пока…» Пока она ему не надоест? Пока на горизонте не появится очередная девушка, способная вызвать его интерес? Он, похоже, заранее уверен в недолговечности их связи, и даже не допускает иного варианта.

Показалось, что в комнате стало заметно прохладнее, словно сквозняком потянуло. Ей всё-таки удалось выбраться из объятий. Завернувшись в одеяло, Соня встала, подобрала разбросанную одежду.

- Вы… Ты будто сделку предлагаешь, - не выдержала она.

Глеб тоже поднялся, нисколько не смущаясь собственной наготы.

- А ты ждала обещаний вечной любви и предложения руки и сердца? – он настойчиво заставил её выпустить из рук края одеяла и снова притянул к себе. – Соня, ты же не собираешься выдумывать проблемы на пустом месте, правда? Мне было с тобой хорошо, тебе ведь тоже всё понравилось. Не говори, что не хочешь повторить.

- Я не хочу быть девкой на несколько ночей.

- Ты не девка. И я это помню, не волнуйся. А в остальном… Соня, все люди сходятся, расходятся, и чем пафоснее клятвы вначале, тем громче скандалы потом. Я предпочитаю обо всём договориться на берегу.

Холодный, рационально-бесстрастный смысл сказанного никак не вязался с трепетными поглаживаниями, которыми он опять бродил по её коже, с необъяснимым удовольствием задерживаясь там, где розовели следы самых безудержных поцелуев.

- Моя девочка… Только моя! И не думай, что теперь сможешь от меня удрать раньше, чем сам отпущу. Со-оня…

Она всё же начала одеваться, непреклонно пресекая попытки помешать. Мысли теснились в голове, обгоняя друг друга, и остановиться на какой-нибудь одной упорно не получалось. А уж тем более облечь её в слова.

- Мне нужно будет сегодня съездить в город, - решила она на время перейти к более насущным вопросам. – Можно?

- Зачем? – поинтересовался Глеб.

Он всё-таки отошёл, видимо, рассудив, что сейчас лучше оставить её в покое; тоже занялся одеждой.

- Мне… - Соня смутилась.

Обсуждать очень личные, интимные темы для неё было в новинку. Казалось чем-то неприличным, запретным. Однако она тут же мысленно обругала себя. В конце концов, это ведь важно не только для неё. И она не виновата, что Глеб, похоже, напрочь забыл о важном для них обоих моменте.

- Мне надо в аптеку. Купить какое-нибудь экстренное средство… Мы же вчера не пользовались… - она всё-таки не заставила себя назвать вещи своими именами и завершила неопределённым жестом.

Глеб снова приблизился и взял её за плечи.

- Не пользовались чем? – уточнил он, с полуулыбкой разглядывая её лицо и, похоже, искренне наслаждаясь её смятением.

- Ты ведь понял! – укорила Соня.

- Понял, - согласился Глеб. – Не волнуйся, Сонь, всё хорошо.

- Что хорошо? – она нахмурилась, переставая что-либо понимать.

Разве он всего пару минут назад не дал понять, что рассматривает их отношения не иначе как недолговечную интрижку? И тут же предлагает не думать о возможной беременности?! И вот как это следует понимать?

В голове всплыли слышанные где-то жуткие истории о богатых самодурах, которые, задавшись целью обзавестись наследником, предпочитают воспитывать того единолично, а от матерей пытаются откупиться или избавляются другими способами.

- Принимать противозачаточные могут не только женщины, - невозмутимо пояснил Молотов. – Раз в четыре месяца я заглядываю в клинику, мне вживляют рассасывающийся подкожный имплант, и вуаля – я временно бесплоден.

Она даже не сразу испытала облегчение, настолько оказалась ошеломлена. Наверное, изумление отчётливо отразилось на её лице, потому что Глеб решил объяснить: