Андреа Янг - Неджентльмен

Боже, какая же я лицемерка!

— Полагаю, урок окончен, — сказала она. — Теперь я немного потренируюсь сама.

— О'кей, только не заходи далеко от берега. В открытом море слишком сильный ветер.

— Все будет в порядке, — пообещала она.

— Не далеко, ладно? — Он все еще держался за доску. — Как говаривала моя бабушка, у моря нет заднего хода.

Дейзи не ожидала обнаружить такое благоговейное почтение к стихии в этом повесе.

— Не беспокойся, я не сумасшедшая.

Еще минут сорок Дейзи совершенствовала технику хождения под парусом, училась ловить ветер. Она сама не заметила, как чувство вины постепенно отступило. И когда вконец измученная она вышла на берег, то уже готова была поверить, что все происшедшее с ней не более чем плод ее воображения, результат слишком долгого пребывания на солнце.

Она так устала, что буквально валилась с ног. Не помог даже душ, который она приняла перед ужином; у нее слипались глаза.

— Целый день не видела Ника, — сказала ей Тэра, сидя перед зеркалом. — Интересно, что у него на уме?

— Понятия не имею, — лениво пробормотала Дейзи, лежа на кровати. Она заметила отсутствие Ника, но старалась не придавать этому значения.

Тэра переменила тему.

— Поедешь со мной в природоохранный парк? — спросила она.

— Если хочешь. Можем взять «ослика».

Тэра, естественно, забыла водительские права дома.

— Я предложила Блэру, но его это не очень-то привлекает, — продолжала Тэра. — Кстати, они послезавтра улетают.

— Понятно, — пытаясь встряхнуться, Дейзи привстала на кровати и зевнула.

— Так что у меня остается всего две ночи.

С тобой все ясно.

Тэра почти все время проводила в обществе Блэра. Они катались на яхте, занимались подводным плаванием, не говоря уж о том, что после ужина танцевали до изнеможения. С Блэром она вела себя не так, как с Ником, видимо отдавая себе отчет, что имеет дело с совершенно другим человеком.

— После ужина поедем с ним в Бриджтаун. В клуб. А потом будем гулять по пляжу. Что может быть лучше? Ночь, звезды, вокруг ни души, тра-ля-ля…

Дейзи поневоле вспомнился другой пляж, на котором тоже, казалось, не было ни души…

— Надеюсь, на вас не наступит какой-нибудь физкультурник, спасающийся от бессонницы.

— Разумеется, мне не очень-то хочется заниматься этим в песке, — жаловалась Тэра. — Знаешь, я издала бы закон, запрещающий мужчинам такого возраста жить в одном номере с собственной мамашей.

По мне, так лучше жить в одном номере с матерью, чем выслушивать, как ты собираешься трахаться на пляже, когда я изо всех сил стараюсь выбросить из головы эту дурь.

— А мне казалось, что Блэр не в твоем вкусе. Слишком уж тихий.

— Не такой уж он тихий, когда узнаешь его получше. По-моему, он милый. И у него красивые глаза.

— Ты же его больше никогда не увидишь!

— Почему же? Линкольншир это еще не край света. И потом, увижу или не увижу — какая разница?

— То есть как какая разница? — В глазах Дейзи отразилось искреннее изумление. — Неужели тебе безразлично, с кем переспать?

— А что здесь особенного? — Тэра принялась накладывать на лицо один из многочисленных слоев макияжа. — Иногда после этого не испытываешь ничего, кроме разочарования, так что потребности продолжить знакомство не возникает. И потом, часто бывает так, что, когда с кем-то переспишь, зуд проходит сам собой. Ты просто ставишь на них крест, вот и все.

Дейзи забеспокоилась; она вдруг испугалась собственных мыслей. Глядя на блестевшие тусклым светом волосы Тэры, она неуверенно произнесла:

— Мне казалось, что еще несколько дней назад ты была не прочь переспать с Ником.

— Дейзи, о чем ты говоришь? — Тэра положила на туалетный столик косметику и повернулась к ней. — Зачем мне связываться с приятелем Иана?

— Но ты ведь флиртовала с ним напропалую!

— Но это же несерьезно. Так, для смеха. — Тэра повернулась к зеркалу и снова взялась за прерванное дело.

Дейзи стало неловко; она вдруг поняла, что, снедаемая ревностью, вела себя как собака на сене.

Вернее сказать, сучка на сене.

От непривычной физической нагрузки у Дейзи ныли мышцы и ноги отказывались гнуться в коленях. Она с трудом заставила себя встать с кровати, чтобы одеться к ужину.

Ужин состоял сплошь из жаркого: от нежнейшего жареного поросенка до кур под острым соусом в соответствии с традиционной карибской рецептурой. Накрытые белыми скатертями столы украшали вазочки с дарами местной фауны: гибискус с красными и розовыми цветами, ярко-алые соцветия медвежьего уха, похожие на гигантские сережки.

Шеф-повар, весь в белом, жарил стейки на открытом мангале, у которого было жарко, как в преисподней. Дейзи встала в очередь и увидела, что следом за ней подошел Ник.

— Извини, — пробормотал он. — Я не нарочно.

Она поняла, что он не врет.

— Где ты был днем?

— На Северном мысе. Любовался волнами и старался думать о высоком.

Дейзи отметила, что более или менее спокойно ощущает себя в его обществе. Она призналась себе, что он ей небезразличен и с этим надо смириться. Но никакого продолжения не последует.

И все же от его присутствия за спиной ей делалось как-то не по себе. Ник был в легких бежевых брюках и оливкового цвета рубашке с открытым воротом, которая идеально подходила к его глазам.

От его улыбки по спине у нее пробегали мурашки.

— А ты выглядишь очень аппетитно, — сказал Ник таким тоном, словно обращался к шестилетнему ребенку. — Будь начеку, иначе повар водрузит тебя на буфетную стойку с яблоком во рту.

Дейзи была в белом платье с воротом-хомутиком и открытой спиной; волосы из-за жары она забрала в узел.

Пропустив мимо ушей комплимент, она покосилась на его полную тарелку и поморщилась.

— Бедный поросеночек. Я бы ни за что не смогла даже прикоснуться к нему.

— Боюсь, я не такой чувствительный. Не могу же я допустить, чтобы смерть его оказалась напрасной.

— Как только все это в тебя влезет? — удивилась Дейзи.

— Придется потрудиться. — Он скорчил страдальческую гримасу. — Главное набить брюхо так, чтобы ни о чем другом уже не думать.

И он еще может шутить!

А ты бы предпочла, чтобы он окатил тебя холодным презрением?

Дейзи вымученно улыбнулась.

— Надеюсь, ночью ты не будешь корчиться от несварения желудка.

— А я, напротив, только на это и рассчитываю. Мне просто необходима хорошая встряска, чтобы забыться.

Разговор приобретал все более рискованный характер, поэтому Дейзи с облегчением вздохнула, когда к ним присоединились Мэрион с Блэром. Последние несколько дней они ужинали вместе. Началось с того, что их пригласила за столик Тэра. С тех пор так и повелось.

За ужином выяснилось, что Мэрион не слишком-то приветствует ночные похождения Блэра и Тэры. Атмосфера накалялась, по лицу Тэры было видно, что она вот-вот начнет отпускать шуточки по поводу молодящихся старушек. Джейн с Ианом тактично дали понять, что им наскучило таскаться по ночным клубам, но они с удовольствием отправились бы куда-нибудь выпить. Мэрион оживилась, а Ник тут же предложил прокатиться к ущелью св. Лаврентия. Сказал, что там живописная бухта и вообще очень красиво.

Блэр с облегчением вздохнул.

У Дейзи имелся веский предлог остаться в отеле.

— Я валюсь с ног от усталости, — сообщила она, радуясь тому, что не нужно врать. — Виндсерфинг меня доконал.

Она избегала смотреть в сторону Ника, но знала, что он ее поймет правильно.

Тэра пошла с ней, чтобы забрать ключ.

— Почему ты не хочешь поехать с ними? — спросила она. — Ты же здесь умрешь со скуки. А бедному Нику придется весь вечер забавлять эту старую клячу Мэрион. Кстати, она положила на него глаз. Ты заметила, как она на него смотрела за ужином?

— Тэра, я тебя умоляю! Просто она находит его привлекательным. Что в этом особенного? Думаешь, когда тебе стукнет полтинник, тебе перестанут нравиться мужчины? Многие старушки до сих пор пускают слюни по Шону О'Коннери. А моя бабушка любила повторять, что все еще чувствует себя восемнадцатилетней.

— И все-таки ей лучше найти кого-нибудь, кто больше подходит ей по возрасту. Не удивлюсь, если она сегодня будет строить Нику глазки и потрясать перед ним своими силиконовыми сиськами.

— Тэра! — воскликнула Дейзи, мучимая смехом. — Что ты несешь?

— С нее станется. Бедняжка Блэр! Я бы не вынесла, если бы моя мать была такая же.

Дейзи усмехнулась.

— Уверена, ты сможешь его утешить.

— На этот счет можешь не волноваться. — Тэра заговорщически подмигнула ей. — У него будет что вспомнить. Блэр вовсе не такой тихоня, каким кажется. В тихом омуте… ну и все такое.

— Смотри не съешь его заживо.

Добравшись наконец до кровати, Дейзи постаралась забыть о Тэре с ее коварными планами совратить Блэра. Она представила себе Саймона, безмятежно спящего, с будильником, заведенным на четверть седьмого. Интересно, способен ли он сделать то, что сделала она? И если да, признается он ей или нет? А если признается, то признается ли в свою очередь она или просто сделает вид, что простила, и при этом подумает, что теперь ей не в чем упрекнуть себя, что они квиты?

Дейзи вспомнила о матери, представила, как она крепко спит, а в ногах у нее лежит Барни. Она невольно сравнила мать с Мэрион. Никогда она не видела в глазах матери такого хищного блеска. Мать мягкая и легко ранимая — отсюда все ее беды.

Бедная мамочка. Хорошо, хоть Барни ничего от тебя не требует…

Она не заметила, как мысли ее переключились на Ника.

«Я точно знаю, что еще не готов к тому, чтобы окончательно связать с кем-то свою жизнь…»

Я была права. Он как бабочка. Порхает с цветка на цветок.

Да, но надо отдать ему должное, он честно держался. И, возможно, ничего бы не было, если бы ты не настояла на прогулке пешком.

Зачем я это сделала?

Думала о загаре. Во время ходьбы загар получается особенно ровным.

Ой ли? Может, тебе — пусть подсознательно — хотелось остаться с ним наедине?

С этими мыслями Дейзи уснула.

Когда вернулась Тэра, часы на ночном столике показывали десять минут четвертого.

— Что ты крадешься в темноте? — спросонья проворчала Дейзи и потянулась к выключателю. — Я все равно не сплю. Тебя можно поздравить?

— Лучше не спрашивай! — рявкнула Тэра голосом бога-громовержца и исчезла в ванной.

Сон у Дейзи как рукой сняло.

— Что случилось?

— Я же сказала, не спрашивай!

Несколько минут из ванной доносился звон каких-то скляночек, шум воды, потом все стихло.

Дейзи терпеливо ждала, зная, что рано или поздно — скорее первое — Тэра не выдержит.

Наконец та вышла из ванной, швырнула на пол одежду и облачилась в коротенькую черную ночную рубашку. Затем забралась на кровать и села, удрученно обхватив руками колени.

Дейзи молчала.

— Нет, это что-то с чем-то, — выпалила Тэра.

— Только не говори, что Мэрион все испортила. Она следила за вами, чтобы в последний момент вырвать сына из твоих когтей?

— Не угадала.

Дейзи задумалась.

— Тяжелая форма импотенции?

— Хуже.

Что, по мнению Тэры, могло быть хуже?

— Не хочешь ли ты сказать, что он оказался «голубым» и спрятался от тебя в стенном шкафу?

— И снова не угадала. — Тэра всплеснула руками. — Он, видишь ли, христианин! И не признает секс вне брака! Ему двадцать девять лет, а он еще ни разу ни с кем не переспал! Ни разу! Ты можешь себе представить?

Дейзи расхохоталась — она ничего не могла с собой поделать.

— Ничего смешного! — Тэра готова была разреветься. — Если бы он сказал мне об этом раньше, я бы поняла. А так представь — я уже вроде как завелась, а он вдруг весь побледнел и заявляет мне, что, мол, извини, ему, конечно, очень неприятно, но он поклялся и не может… хотя и хочет…

Дейзи больше не смеялась, она живо вспомнила свое собственное состояние, которое на языке Тэры называлось «вроде как завелась». В груди у нее что-то шевельнулось, как будто это «что-то» решило вдруг оторваться от внутренностей и воспарить подобно истребителю вертикального взлета «Харриер».

— Но если он девственник, это все равно кончилось бы полным провалом.

С Ником все было бы иначе.

Не смей!

— Да разве в этом дело! — всхлипывая, причитала Тэра. — Ведь мне он по-настоящему нравился, а тут… я почувствовала себя грязной шлюхой с Кингз-Кросс[15].

Дейзи даже испугалась, уж не собирается ли Тэра объявить себя какой-нибудь святой Полеттой, которая по дороге в Дамаск лицезрела сияние Господне.