Как бы там ни было, забрать свои слова обратно Ник уже не мог. В душе ее нарастало смутное, тревожное чувство, готовое вырваться из горла то ли криком, то ли протяжным воем.

— Где он был до сих пор? — задыхаясь от гнева, выкрикнула она. — Где он пропадал все эти годы? Как он посмел заявиться теперь?

Дейзи повернула ключ зажигания.

— Поезжай домой. Я возвращаюсь. Я должна все знать.

— Ты не можешь сейчас вести машину!

Не успела она и глазом моргнуть, как Ник выдернул ключ из замка зажигания.

— Если тебе непременно хочется вернуться, то поведу я. В таком состоянии ты только угодишь в аварию.

— Нет! — Она попыталась выхватить у него ключи, но он вовремя отвел руку.

— Дейзи, я не шучу. Я не позволю тебе вести машину.

— Что ты хочешь сказать? Что значит «я не позволю»? Ты не смеешь командовать!

— Как знать.

Она уже давно поняла, что его мягкость и покладистость обманчивы. Ник не любил демонстрировать характер, и все же время от времени под внешним пофигизмом угадывалось гранитное основание.

— Но на это уйдет вся ночь! А тебе утром вставать на работу!

— Так же, как и тебе.

Они пересели в его машину. Ник почти всю дорогу молчал, зато Дейзи словно прорвало. Она рассказывала ему то, чего никогда никому не рассказывала.

— Когда мне было лет семь, я часто фантазировала, что вот однажды я прихожу из школы домой, а на пороге меня встречает мой папа, самый настоящий, как у всех. У него будут такие веселые голубые глаза, как у отца Тэры. Мне нравился Тэрин папа. Он всегда приходил в школу — на спортивные праздники, на родительские собрания, на рождественские утренники, на балетные концерты. В школе обычно делали подарки ко Дню отца[21], и учительница подходила ко мне и говорила: «А ты можешь сделать подарок своему дедушке».

Ник ничего не говорил, но даже своим молчанием он, казалось, сочувствует ей.

— По телевизору в рекламных роликах вечно показывали чьих-нибудь отцов; все они были такие веселые и все время шутили, и я мечтала, что и у меня будет такой же. Что у него будет шикарная машина и портфель и куча белых рубашек для того, чтобы ходить в них на работу, и одна клетчатая — чтобы подстригать в ней газон. Вот он возвращается с работы в шесть часов, мама встречает его в коридоре, они целуются, и она спрашивает: «Милый, ну как прошел день?» — «Неплохо, дорогая. Ужин готов?» А потом проверит мои прописи — Тэрин папа всегда проверял — и, если не будет ошибок, даст мне пятьдесят пенсов…

Голос ее дрогнул.

— Ведь я всегда страшно комплексовала. Отчасти поэтому меня и привлекал Саймон; он казался мне таким надежным, основательным, и у него на все вопросы всегда имелись ответы. Тогда я этого не понимала, но, может быть, подсознательно чувствовала… — Она вдруг осеклась и посмотрела на Ника.

— Ты можешь смеяться, если хочешь.

— Дейзи, я и не думал смеяться. — Он протянул к ней руку и нежно пожал ладонь.

В его жесте было столько тепла, что хотелось заплакать.

— Видя, что мама расстраивается, я скоро прекратила приставать к ней с вопросами. У нее не было даже его фотографии. Она только сказала, что очень любила его, но потом он пропал и она так и не смогла разыскать его.

Дейзи перевела дыхание и продолжала:

— Только когда я выросла, она рассказала мне о нем. Они познакомились во Флоренции. Она влюбилась по уши. Они провели вместе три дня в каком-то маленьком пансионе. Потом он уехал в Бриндизи, откуда отправлялся паром в Грецию. Расставаясь, они обменялись адресами и обещали написать друг другу. Мать писала; третье письмо вернулось со штампом: «По указанному адресу не проживает». Она проехала триста миль в надежде найти его. Пришла по тому адресу, где ее встретила очень милая женщина и сказала, что, должно быть, произошла ошибка: здесь никогда не проживал такой человек.

Дейзи все рассказывала, а Ник держал ее за руку. Даже когда ему надо было переключить скорость, Дейзи делала это за него, потому что он не выпускал ее ладони. Когда они подъезжали, уже совсем стемнело, но Дейзи увидела, что автомобиль Чарлза по-прежнему стоит возле дома. Она уже хотела выйти из машины, но Ник остановил ее.

— Подожди меня, — сказал он. — И прошу тебя, будь с ними помягче.

Но этого Дейзи обещать не могла. Трижды — под заливистый лай Барни — она жала на кнопку звонка. Наконец дверь отворилась, и перед ней возникло испуганное лицо матери. Она была в одной ночной рубашке, волосы растрепались, щеки пылали.

Дейзи стало дурно.

— Он мой отец? — выпалила она.

Глаза Изабел с застывшей в них мукой свидетельствовали красноречивее любых слов.

Дейзи кинулась в дом.

— Где он? Пусть выйдет ко мне!

Барни продолжал оглушительно лаять. По лестнице, на ходу натягивая брюки, уже спускался Чарлз.

— Изабел! Что здесь?..

Дейзи словно обезумела.

— Подонок! — завопила она и набросилась на него с кулаками. — Грязный ублюдок! Где ты был? Я ненавижу тебя! Ненавижу!

Подоспел Ник и схватил ее за руки. Дейзи принялась отчаянно отбиваться от него, по щекам ее градом катились слезы. Наконец Ник обхватил ее двумя руками и потащил к выходу. Как сквозь сон слышала она приглушенные рыдания матери и тихий голос Чарлза, пытавшегося успокоить ее. Возле дома Дейзи вдруг обмякла и голова ее безвольно поникла на плечо Ника. Они стояли в кромешной темноте, а она все плакала и плакала и никак не могла выплакать все слезы.

Он усадил ее в машину и завел мотор. Она думала, что они поедут обратно, но через пятнадцать минут Ник остановил машину возле какого-то отеля. Он вынул ключи и повернулся к ней.

— Дейзи, послушай меня. Если у них есть свободные комнаты, мы остановимся здесь. Мне понятна твоя реакция, но утром тебе придется взять себя в руки и спокойно поговорить с матерью.

Дейзи только по-детски кивала.

Через несколько минут Ник вернулся, и их проводили в ничем не примечательный двухместный номер — бежевые покрывала на кроватях, такое же бежевое ковровое покрытие на полу, пресс для брюк, чай-кофе в ассортименте.

Дейзи как подкошенная рухнула на кровать.

Ник заказал в номер два бренди и заставил ее выпить. Сев рядом с ней на кровать, он одной рукой обнял ее за плечи.

— Я не хочу его видеть, — снова и снова твердила она. — Я не хочу его видеть.

Он убрал волосы с ее заплаканного лица.

— Дейзи, что бы ни случилось, но это не твоя жизнь. Ты должна предоставить все решать матери.

Пока он находился в ванной, Дейзи разделась и легла в постель. Ежась от холода между жесткими накрахмаленными простынями, она видела, как Ник разделся и погасил свет. Вместо того чтобы занять свободную кровать, он забрался к ней.

Дейзи растерялась. Не могла же она сказать ему: «Извини, Ник, сегодня ничего не получится, у меня был выкидыш».

Она облизала сухие губы.

— Ник, сегодня ничего не выйдет, у меня…

— Мы будем просто спать, — успокоил он ее. — Необязательно заниматься любовью.

Убаюканная его теплым дыханием, Дейзи мгновенно уснула.

Проснувшись, она увидела, что Ник в одних брюках, без рубашки, стоит у столика и наливает в чашки кипяток.

— Кофе отвратный, но лучше, чем ничего, — сказал он, присаживаясь на краешек кровати и целуя ее в губы. — Как ты себя чувствуешь?

В памяти ее как кадры кошмарной кинохроники начали прокручиваться события прошедшего вечера. Дейзи зябко поежилась.

— Не представляю, как мне теперь смотреть маме в глаза. Его-то уж я точно не могу видеть. Если он еще у нее, я не поеду.

— Я позвоню ей. Скажу, что ты хочешь встретиться с ней наедине.

Она попробовала кофе, он оказался не так уж и плох.

Ник надел рубашку.

— Пойду поищу зубные щетки и бритву. Не ехать же в таком виде. — Он повернулся к ней. — Тебе что-нибудь нужно?

— Нет-нет, все в порядке.

Под словом «что-нибудь» Ник наверняка подразумевал нечто сугубо женское, вроде прокладок, тем самым он давал понять, что его ничуть не смущает перспектива подобной покупки.

— Я скоро. — Он поцеловал ее и направился к выходу.

Когда он уже открывал дверь, Дейзи окликнула его:

— Ник!

Он оглянулся.

— Да?

— Если тебе попадется где-нибудь дезодорант «Нивея»…

— Будет сделано. — Он улыбнулся и исчез за дверью.

Дейзи лежала под бежевым покрывалом в бежевой комнате и думала, как бы она пережила вчерашний день, не окажись рядом Ника. И как пережить сегодняшний день, который представлялся ей кошмаром даже при том условии, что Ник будет с ней?


У Тэры глаза на лоб полезли. — Твой отец? — пронзительно воскликнула она. — Ты шутишь!

Дейзи приготовилась к долгому разговору.

— В общем, это как бы не только его вина, — объясняла она чуть позже. — Словом, в тот момент он был обручен, а маме, естественно, ничего не сказал. На пароме у него украли пиджак, в котором был ее адрес, поэтому он не мог ей написать. А когда от нее пришли первые письма, он был в колледже и их вскрыла его мать, якобы по ошибке. Она пришла в ужас оттого, что он хочет порвать с невестой, которая устраивала его мать по всем параметрам — такая милая и вся из себя правильная, — и следующее письмо отправила назад. А когда мама приехала, она просто заявила, что таких здесь нет. Тогда мама решила, что он специально дал ей неверный адрес. Она во всем винила себя, считая, что его испугала ее настойчивость.

Джейн тихонько присвистнула.

— Вот ведь старая перечница…

— Так как же он все-таки узнал? — спросила Тэра, разливая по бокалам белое бургундское.

— Ему рассказала его мать. Она заболела, не то чтобы смертельно, короче, запаниковала, решила, что умирает. Надо полагать, совесть замучила. Она показала ему письма. Это было месяцев пять назад. Но обо мне он по-прежнему ничего не знал — мама ему об этом не сообщала. Ну, он решил написать, но адрес был не тот, какое-то время он разыскивал ее, и в конце концов они встретились…

— Боже мой. — Тэра вздохнула. — Должно быть, чудно найти родного отца после стольких лет. Какой он?

Дейзи пожала плечами.

— Довольно симпатичный. Но он для меня чужой. Не могу же я сразу воспылать к нему любовью. Потом мы встретились с ним. Он специально приехал в местный паб. Я вам передать не могу, как здорово, что со мной оказался Ник. Я чувствовала себя ужасно неловко.

Но я рада за маму. Теперь она по-настоящему счастлива. По крайней мере, он вполне обеспечен. Даже процветает, так что не будет сидеть у нее на шее, как Майлз.

— А как же та девушка? Он женился на ней? — спросила Джейн.

— Да, но они развелись несколько лет назад. Видимо, по обоюдному согласию. Она снова вышла замуж. — Дейзи помолчала, затем добавила: — У него два сына, Джеймс и Оливер.

— Черт побери! — У Тэры округлились глаза. — Так, значит, у тебя есть два брата! Надеюсь, они не такие прохвосты, как Том.

— Хуже Тома не бывает, — пошутила Дейзи.

— Ах ты мерзавка! — Тэра запустила в нее подушкой.

Под общий смех Дейзи окончательно успокоилась.

— Ник из-за меня пропустил почти целый день. Разумеется, он ничего мне не сказал, но все-таки неловко…

— Э-э, брось, — проронила Тэра. — Надо же иметь кого-то под рукой в таких случаях.

Когда Тэра отправилась спать, Джейн разлила остатки бургундского.

— Выходит, ты до сих пор ничего не сказала Нику? — спросила она.

— А какой теперь смысл? — Дейзи тяжело вздохнула. — По правде говоря, я хотела. И уже почти совсем решилась, но как-то не вышло. Да и время было не самое подходящее для таких откровений. Мы ехали по шоссе М-4, сама знаешь, какое там движение. К тому же Нику надо было хоть на пару часов появиться на работе, и я подумала, что у него и без меня забот хватает. Такого со мной еще не случалось, и я так благодарна ему за то, что он поддержал меня в трудную минуту… — У нее комок подступил к горлу. — Еще я все время хотела сказать, что люблю его, но все как-то язык не поворачивался.

— Потому что он не сказал это первым.

Дейзи кивнула и обхватила голову ладонями.

— Дейзи, это может сказать любой. Иан почти никогда не говорит мне, но ведь я знаю, что он любит меня.

— Я знаю, но…

Джейн посмотрела на нее как-то виновато.

— Послушай, я обещала держать это в тайне, но Иан… в общем, он рассказал Нику про ту историю с магазинной кражей. Уже давно. Я дала слово молчать, ну да ладно. Короче, это Ник сделал так, чтобы с тебя сняли обвинение.

Дейзи оторопела.

— Ник? Каким образом?

— Он кого-то там знал. Кажется, у него работает внук того мужика, которому принадлежит эта торговая сеть. Тому шепнули пару слов, и все шито-крыто.