Тревожное волнение, охватившее Дейзи, постепенно улеглось. Саймон всегда действовал на нее успокаивающе. За это она его и любила. С ним было легко и надежно. Ну и что, если у него обе ноги левые? Он симпатичнее девяноста процентов мужчин в этом зале, а в смокинге ему впору выступать на подиуме.

Дейзи взяла его за руку и слегка пожала ее.

— Не переживай, я вовсе не горю желанием танцевать. К тому же здесь слишком жарко.

Джейн закатила глаза и нарочито шумно вздохнула.

— Врушка, — сказала она. — Ну, я пошла. Пока.

Дейзи села — спиной к залу — рядом с Саймоном за круглый, покрытый белоснежной скатертью стол. Цветы в вазочке уже начали вянуть, и Дейзи побрызгала на них из бутылки с минеральной водой. Затем налила себе в бокал шардонне и сделала большой глоток, надеясь, что это поможет ей развеяться.

Нет, не может быть, чтобы это был он.

А даже если и он, что с того? Ты давным-давно выбросила его из памяти. И нечего смотреть в ту сторону.

Пальцы ее машинально барабанили по столу. Элтон Джон пел «Crocodile Rock», ее любимую пещь. Неужели Саймону так трудно оторвать задницу от стула! Конечно, он не Джон Траволта, но уж не хуже тех, кто героически отплясывает в центре зала.

— Японский рынок, похоже, на подъеме, — вещал несносный Хью, — но если иметь в виду краткосрочные и среднесрочные вложения…

Тут Дейзи наконец прорвало:

— Я вам скажу, во что лучше всего вкладывать. Удивительно, как до сих пор никто не догадался. В производство женских трусов, которые не врезались бы в жопу после двух танцев. С руками бы отрывали.

Оба вперились в нее изумленными взглядами. Однако уже в следующее мгновение лицо Хью просветлело и тучные его телеса задрожали, сотрясаемые приступом смеха.

— Отличная мысль, чтоб мне провалиться. Вопрос только в том, как провести испытания продукта. Это же придется…

— Scusi[5], — услышала Дейзи вкрадчивый, бархатный голос. — Мне весь вечер до смерти хочется потанцевать с вами.

Она подняла голову. На нее смотрели те самые серо-зеленые глаза…

Он даже не потрудился спросить, согласна ли она. Просто взял ее за руку и увлек за собой.

Дейзи была настолько огорошена, что и не подумала о сопротивлении. Не прошло и минуты, как она, повинуясь его сильным рукам, уже кружилась в танце.

У него есть двойник-итальянец. Нахальный, развязный итальяно. Напрасно я так переполошилась.

Давно она так не танцевала. Этот мужик знает, что делает. В нем нет и тени смущения, как у тех, кто полагает танцы занятием сугубо дамским. Ни разу не сбился с ритма, ни разу не наступил ей на ногу.

Пока они танцевали, она не сумела как следует разглядеть его. Но когда танец кончился…

Боже мой, не иначе у него и впрямь есть родственники в Италии. Волосы значительно короче, загар исчез, но вместе с тем кожа того необыкновенного оливкового оттенка, который мгновенно превращается в махогон. И глаза… те же самые глаза, которые кого угодно сведут с ума.

— Привет, Тэра, — сказал он ей.

Впервые в жизни Дейзи поняла, что такое проглотить язык. И все же она довольно быстро нашлась. Изобразив искреннее недоумение, она промолвила:

— Прошу прощения?

Самодовольная улыбка на его лице уступила место выражению растерянности и даже некоторого испуга. Потом он виновато улыбнулся и изрек:

— Простите, но вы мне напомнили одну мою старую знакомую.

Звук его голоса подействовал на нее подобно пущенной из прошлого стреле, которая попала точно в цель. Корнуоллский выговор теперь уже не так резал слух, но все же был различим. Он не сводил с нее глаз, но Дейзи было уже двадцать семь и у нее уже давно выработался иммунитет к подобным взглядам. Скрестив на груди руки, она снисходительно посмотрела на него.

— Интересно, зачем вам понадобилось изображать из себя итальянца?

— Потому что… — он вдруг перешел на шепот, — я подумал, что этот малый, который держит вас на поводке, стерпит подобную выходку только от какого-нибудь иностранца.

— Никто и не думает держать меня на поводке. А если вы полагаете, что он устроит сцену лишь потому, что я осмелилась танцевать с другим…

— Да, да. Теперь я вижу.

Он кивнул в сторону Саймона, всецело поглощенного беседой.

Дейзи почувствовала себя уязвленной. Она всегда считала отсутствие у Саймона пещерной ревности признаком высокой культуры. Теперь она вдруг не без горечи подумала, что он принимает ее верность как нечто само собой разумеющееся.

— Потанцуем еще? — предложил ее неожиданный кавалер. — Или, может, скроемся в баре?

— А теперь, чтобы вы, мои милые, могли отдышаться, — тараторил в микрофон ди-джей, — немного нежной, медленной музычки, настраивающей на любовный лад…

— Спасибо, ни то ни другое, — сказала Дейзи. Зал снова наполнялся танцующими парами. Он стоял так близко к ней, насколько это позволяли приличия, и она поневоле ощутила исходивший от него специфический запах — запах мужского тела, чистой рубашки и лосьона после бритья…

— Нет, так легко вы от меня не отделаетесь. — С этими словами он непринужденно взял ее за талию и, еще раз покосившись на Саймона, заметил: — Похоже, ему все равно не до вас.

При других обстоятельствах подобная бесцеремонность вывела бы Дейзи из себя. Слишком уж он уверен в собственной неотразимости. Однако от ощущения его близости, от прикосновения его ладони ее буквально бросало в жар, а в душе пробуждались давно, как ей казалось забытые, чувства и желания.

Отстранив его руку, она с вызовом улыбнулась ему и сказала:

— Спасибо за танец, но теперь вы можете испробовать свои итальянские чары на ком-нибудь другом.

Однако Дейзи не спешила снова присоединиться к Саймону. Она направила стопы в единственное место, где женщина в растрепанных чувствах может привести себя в порядок, — в дамскую комнату.

Хорошо, что я назвалась Тэрой. По крайней мере, теперь можно было изобразить искреннее удивление.

С другой стороны, могла бы и не врать. Какая разница? Улыбнулась бы ему — чуть-чуть застенчивой улыбкой — и сказала бы: «Я вас не сразу узнала». А он бы сказал: «И я тоже. Только когда подошел поближе». Ну потрепались бы пару минут, как два взрослых идиота, у которых сто лет назад что-то было. А потом я бы сказала: «Ну что ж, пока. Приятно было снова встретиться». И разбежались бы в разные стороны. Ты же давно переросла всю эту блажь.

Но что-то подсказывало Дейзи, что она не до конца переросла эту блажь. Будь это так, она бы улыбнулась — может, чуть-чуть застенчиво — и сказала бы: «На самом деле, мое имя Дейзи. Я назвалась Тэрой, потому что так зовут мою лучшую подругу, которая с мужчинами ведет себя куда более раскованно, нежели я». А потом они поболтали бы о том о сем и разбежались в разные стороны.

Ну да что теперь об этом? Дейзи машинально поправила прическу, затолкав локоны в украшенную бисером сетку.

Волосы у нее теперь уже не такие длинные, как раньше, но все-таки — если их распустить — доходят ей до груди. Дейзи никогда не приходило в голову постричься покороче. С длинными можно делать все что угодно. Можно распустить, чтобы выглядеть роковой обольстительницей, или заплести в неброскую косу, или эффектно зачесать наверх, как она сделала в нынешний вечер.

Дейзи подкрасила губы темно-розовой помадой, которая, вопреки рекламе, весь вечер держаться никак не желала, и критически посмотрела на себя в зеркало.

Неужели я похожа на то чучело, которое когда-то сидело в раздолбанном Драндулете?

Платье на ней, хоть и такое же короткое, разительно отличалось от того простенького, на узеньких бретельках. Начать с того, что оно стоит бешеных денег. Верхняя часть лифа и рукава из черного, прозрачного материала, почти такого же тонкого, как и чулки. И юбка из черного бархата, ниспадавшая мягкими складками, слегка колышущимися при ходьбе. Дейзи нисколько не удивил тот факт, что он помнил, как ее зовут. Красавчики вроде него таких вещей не забывают. Это составляет неотъемлемую часть игры — заставить тебя почувствовать, что ты не как все и отношение к тебе особенное.

Дейзи подушилась духами от Готье и поспешила в бар. Ей хотелось отделаться от навязчивых мыслей о зеленоглазом Адонисе, а Джейн и Иан годились для этого как нельзя лучше.

У стойки толпился народ, но Джейн там не оказалось. Наконец Дейзи увидела ее — она сидела за столиком с двумя приятелями Иана по сквош-клубу — и присоединилась к ним. Они делились ужасными впечатлениями от Рождества, проведенного в семейном кругу; промывали косточки чьей-то тетушке, которая решительно отказывалась говорить с другой тетушкой, и недобрым словом поминали несносных детишек чьей-то сестры.

— Прошлое Рождество нас с Ди доконало, — басил загорелый бородач по имени Роджер. — На этот раз мы взбунтовались и свалили на Гренадины кататься на яхте.

С подносом, заставленным выпивкой, подошел Иан и с виноватой улыбкой пустился в объяснения:

— Бармен совсем сбился с ног, а я не запомнил точно, кто что заказывал, поэтому взял пива и «бакс-физз»[6]. Не обессудьте.

Чтобы не ходить лишний раз, он принес с запасом, и Дейзи взяла себе коктейль. Чувствовалось, что сок только-только выжали, шампанское было самое что ни на есть настоящее, и Дейзи сразу ощутила легкий физз, как и положено в новогоднюю ночь.

— Мир все-таки чертовски тесен, — между тем продолжал Иан. — У стойки нос к носу столкнулся со старинным приятелем. Сто лет его не видел. Ну, будем. — Он подмигнул Дейзи. — Саймон все про деньги толкует?

— Боюсь, что да. — Дейзи вздохнула. — Он не большой любитель балов. Согласился пойти исключительно потому, что это благотворительное мероприятие.

— Саймон абсолютно правильно определил приоритеты, — заметил Иан. — К тому времени, как ты окончательно созреешь для замужества, он сколотит приличное состояние и сможет удалиться на покой.

Он снова подмигнул ей, и Дейзи в ответ улыбнулась. Иан — высокий немного полноватый весельчак — всегда ей нравился.

Джейн взяла его под руку. При росте сто семьдесят пять сантиметров Джейн ни в чем себе не отказывала и имела роскошные формы.

— Дорогой, — сказала она, поднимая бокал, — выпьем за наше маленькое карибское счастье. Я жду не дождусь, когда мы наконец сбежим от этого дьявольского климата.

— Присоединяюсь, — подхватила Дейзи. — Я считаю дни.

Зима действительно выдалась премерзкая; было так холодно, что они вчетвером решили: ждать лета нет никаких сил, надо оторваться. Накануне Рождества они, наплевав на непомерную дороговизну, купили шикарный двухнедельный тур на Барбадос.

— Солнце, — вздохнула Дейзи. — Жаркое солнце.

— И крикет. — Иан мечтательно улыбнулся.

— Вы с Саймоном можете сколько угодно торчать на своем крикете, а мы с Дейзи будем упиваться солнцем на пляже, размышляя над дилеммой: то ли пойти искупаться, то ли просто уснуть.

— Предварительно нагрузившись ромом, — подсказала Дейзи. Она уже представляла, что лежит под жарким, жарким солнцем и между пальцами ног у нее струится золотой песок, в ушах же звучали тамтамы фольклорных бандов…

— Присоединяйся к нам, старина! — Иан устремил взгляд куда-то поверх толпы, лицо его озарила широкая улыбка.

Дейзи машинально обернулась.

Черт, только этого не хватало, подумала она и, словно спохватившись, вымученно улыбнулась.

Церемонию представления Иан сопровождал неформальными ремарками:

— Знакомьтесь, это Ник Тревельян, мой однокашник, вместе учились в колледже. Это Джейн, она моя, так что руками не трогать. Борода принадлежит Роджеру, а это его лучшая половина Ди. А это Дейзи.

Если он и был удивлен, то весьма искусно скрыл это. Однако по его виду было ясно, что он не привык, чтобы его водили за нос. Скорее всего, он и представиться-то решил для того, чтобы убедиться в своей правоте.

Дейзи вдруг разозлилась на себя за то, что сама не раскрыла карты. Теперь, на глазах у всех, это невозможно. Ей ничего не оставалось, как продолжать и дальше цепляться за свою нелепую легенду. Черт с ним, все равно он скоро исчезнет.

— Мы уже знакомы, — сказала она, снисходительно улыбнувшись. — По крайней мере вместе танцевали.

Джейн заговорщически подмигнула ей.

— Так я и знала. — Она обратилась к Нику. — Я заметила, что вы положили на нее глаз. Однако должна предупредить, что она без пяти минут замужняя женщина. Впрочем, ей так хотелось танцевать, что Саймон, возможно, не будет делать из вас отбивную. Кстати, ее настоящее имя Лавдей, но оно ей не нравится.

Наконец Дейзи смогла как следует разглядеть Ника. Он по-прежнему был без пиджака и галстука, с расстегнутым воротом белоснежной рубашки и взъерошенной после танцев шевелюрой. Брюки от смокинга сидели на нем безупречно. За прошедшие годы он, похоже, ни на унцию не прибавил в весе. Но в его облике произошли куда более кардинальные, хоть и не столь бросающиеся в глаза перемены. Они не касались ни его комплекции, ни длины волос. Ник, с которым она когда-то едва не совершила это, тот Ник был юношей — пусть и не совсем зеленым, но все же юношей. Теперь перед ней сидел мужчина.