Я кивнула Мерит. Отец положил свиток с чертежами на колени.

— Ваше величество, — начала Мерит, — у меня для вас известия, которые вас не обрадуют. — И она, стремясь побыстрее отделаться от неприятного поручения, выпалила: — Говорят, что Кийя беременна.

Нефертити застыла. Молчание затянулось, и Мерит, почувствовав себя неловко, продолжила:

— Ваше величество, это у нее всего лишь второй ребенок. А у вас есть шесть царевен, и Эхнатон пожелал, чтобы я сказала вам…

Нефертити швырнула свитки на пол и встала.

— Мой муж послал тебя сообщить мне об этом? — пронзительно взвизгнула она.

Отец поспешно встал рядом с ней.

— Нам следует поторопиться, — сказал он. — Нужно показать всему Египту, что фараон намерен впоследствии передать бразды правления не Небнеферу, а Меритатон.

Что-то невысказанное промелькнуло между ними, и я спросила:

— Но как?

На мой вопрос никто не ответил.

— Как вы можете это показать?

Глаза Нефертити как-то странно заблестели.

— Так, как это никогда еще не делалось, — ответила она.


Эхнатон объявил дурбар, торжественный прием в честь Нефертити. Это празднество было посвящено их совместному правлению, и ревнивая жена тут же превратилась в торжествующую царицу. Нефертити ничего более не говорила про Кийю, а Нахтмин поинтересовался, насколько истощится казна Амарны из-за этого величайшего в истории дурбара.

— Мутни, иди сюда! — весело позвала меня сестра. Я вошла в ее гардеробную; там стояли дюжины сундуков с нарядами. Повсюду валялись бритвы с бронзовыми ручками и опрокинутые горшочки с сурьмой. — Какой парик мне надеть?

Парики лежали вокруг нее грудами.

— Самый дешевый, — мгновенно ответила я.

Нефертити продолжала ожидать ответа, который ее бы устроил.

— Короткий, — сказала я.

Нефертити свалила остальные парики в кучу, чтобы Мерит потом их убрала.

— Отец отправил приглашения всем царям Востока, — похвасталась она. — Когда здесь соберутся правители величайших народов мира, прозвучит объявление, которое впишет имя нашей семьи в вечность!

Я искоса взглянула на нее.

— Это в каком смысле?

Нефертити перевела взгляд на свой город.

— Это сюрприз.

28


Перет. Сезон роста

Подготовка к приему князей и придворных, младших цариц с их свитой и тысяч знатных людей из Миттани и Родоса продолжалась до самого тиби. Солдаты трудились от восхода и до темноты, затягивая Арену золотой тканью и заканчивая высекать изображения Атона на каждом святилище. Было запланировано празднество на семь вечеров, приготовлены комнаты для тысячи сановников и заготовлено вино. Дворец бурлил целый месяц, и, хотя все считали, что первый за двадцать лет дурбар посвящен царствованию Нефертити и Эхнатона, наша семья знала, как оно обстоит на самом деле.

Отец остановился в дверях покоев Нефертити. Та выбирала, какие бы сандалии ей надеть.

— Это правда? — сурово спросил он.

До меня тоже доходили слухи о том, что Эхнатон самолично написал письмо хеттскому царю Суппилулиуме и пригласил нашего врага взглянуть на великолепие Амарны.

Отец вошел в комнату.

— Это правда, что твой муж пригласил сюда хеттов? Хеттов — в этот город? — прошипел он.

Нефертити выпрямилась во весь рост.

— Да! — заявила она. — Пускай посмотрят, что мы построили!

— И пускай несут сюда чуму? — выкрикнул отец. — Черную смерть! — уточнил он специально для Нефертити. — Это тоже пускай?

Он сунул Нефертити под нос принесенный с собой свиток. Та свирепо развернула его и проглядела содержимое.

— На севере чума! — сообщил ей отец.

— Эхнатон уже знает об этом.

Нефертити сунула свиток обратно.

— Значит, он еще больший дурак, чем я думал!

Они гневно уставились друг на друга.

— Ты знаешь, что я собираюсь сделать, — сказала Нефертити.

— Да. Ты собираешься привести в этот город смерть.

— Все должны увидеть то, что произойдет. Все должны понять. Все царства Востока!

Я видела, что хочет сказать отец. Что гордыня, гордыня всей царской семьи приведет нас к погибели. Но вместо этого он повторил:

— Тогда зовите царя Нубии, но не рискуйте, приглашая сюда хеттов. Не рискуйте тем, что в город войдет чума.

— Когда это в последний раз в Египте была чума?

— Когда фараоном был Старший. Когда солдаты принесли ее с севера, — зловеще произнес отец.

Сестра заколебалась.

— Эхнатона все равно не переубедишь.

Отец смерил ее пристальным взглядом.

— Ты не видела, что такое Черная смерть, — предостерегающе произнес он. — Не видела, как у человека чернеют конечности, как под кожей появляются опухоли и превращаются в огромные черные шары.

Сестра отпрянула, отец придвинулся ближе.

— Мы не знаем, что они принесут с севера. Есть болезни, которые проявляют себя лишь по прошествии какого-то времени. Их необходимо остановить!

— Уже слишком поздно.

— Никогда не поздно действовать! — заявил отец, а Нефертити крикнула в ответ:

— Он не передумает! Хетты приедут, а когда дурбар закончится, уберутся отсюда!

— И что оставят после себя?

Нефертити самодовольно улыбнулась:

— Свое золото.

Отец отправился к Эхнатону, но тот уперся, как и предсказывала Нефертити.

— С чего бы вдруг Атону дозволять, чтобы этого города коснулась чума? — возмутился фараон. — Это величайший город во всем Египте!

Отец отправился к своей сестре, и та посоветовала предпринять еще одну, последнюю попытку. Но Панахеси лишь рассмеялся.

— Чумы не видать и не слыхать уже пятнадцать лет! — с насмешкой заявил он.

— Но она есть на севере, — ровным тоном произнес отец. — Возле Кадеша умерли сотни матросов.

— В чем дело, визирь? Ты что, боишься, что хетты явятся сюда и увидят, насколько на самом деле беззащитен этот город? Что они увидят, насколько фараон нуждается в сильном сыне, чтобы тот возглавил его войско, — если, конечно, он желает этот город защитить? Никто из твоих девчонок не поведет мужчин в битву. Наследником будет Небнефер — это лишь вопрос времени.