— А это Мерит.

Уголки губ Мерит слегка приподнялись, и мне подумалось, что она выглядит заносчивее Ипу. Однако же она низко поклонилась нам, а когда выпрямилась, то взмахнула увешанной браслетами рукой в сторону внутреннего дворика:

— Купальни там.

Я подумала о холодных медных ваннах в Ахмиме, и всякое стремление мыться меня покинуло.

— Мы — ваши личные служанки, — сообщила нам Мерит. — Прежде чем вы оденетесь или выйдете из покоев, мы должны убедиться, что с вами все в порядке. У царевны Кийи свое окружение. И служанки, и доверенные помощницы. Как она накрасит глаза, так и все красятся. Какую прическу она выберет, то за ней и повторяют фиванки. Пока что, — с улыбкой добавила она.

Двое стражников церемонно распахнули перед нами двустворчатые двери в купальню, и когда я огляделась сквозь пар, то ахнула. Воду наливали из сосудов в длинные мозаичные бассейны, окруженные каменными скамьями и большими камнями, согретыми солнцем. Между колоннами были подвешены вазы, и растущая в них буйная зелень тянулась к солнцу.

Нефертити одобрительно осмотрела зал с колоннами.

— Нет, ну ты представляешь: отец знал обо всем этом и предпочел вырастить нас в Ахмиме!

Она отбросила полотенце.

Мы уселись на каменные скамьи; наши новые служанки велели нам лечь.

— У тебя очень напряженные плечи, госпожа. — Ипу принялась разминать мне спину. — У старух и то плечи мягче!

Она рассмеялась. Меня удивила подобная фамильярность. Но по мере того как Ипу массировала мне спину, мои плечи и вправду расслаблялись.

Бусины, вплетенные в парик Ипу, тихонько позвякивали, и я чувствовала запах, исходящий от ее длинного облегающего платья, — аромат лотоса. Я закрыла глаза, а когда открыла — в бассейне оказалась другая женщина. Почти в тот же самый миг Мерит набросила на мою сестру ее одеяние.

Я уселась.

— Где…

— Тсс!

Ипу надавила мне на спину.

Я ошеломленно уставилась вслед уходящим Нефертити и Мерит.

— Куда они?

— Обратно в ваши покои.

— Но почему?

— Потому что здесь Кийя, — сказала Ипу.

Я посмотрела через бассейн на женщину, окунувшую голову в воду. Лицо ее было маленьким и узким, нос — с небольшой горбинкой, но все же в ее лице было нечто, притягивающее внимание.

Ипу прищелкнула языком.

— Мне нужно сбегать за лавандой. Побудь здесь и ничего не говори! Я скоро вернусь.

Едва лишь Ипу ушла, как Кийя двинулась в мою сторону. Она обернула полотенце вокруг пояса. Я тут же села и тоже завернулась в полотенце.

— Так значит, это тебя прозвали Кошачьи Глаза? — сказала Кийя. Она уселась напротив и уставилась на меня. — Ты, похоже, впервые в этой купальне?

Она посмотрела под мою скамью. Я проследила за ее взглядом и увидела, что я натворила. Я положила мое купальное одеяние на пол, и теперь его подол намок.

— Во дворце мы используем для этого шкафы.

Кийя улыбнулась; я взглянула туда, где висела ее одежда, и покраснела.

— Я не знала.

Кийя приподняла брови.

— Я думала, твоя служанка скажет тебе о таких вещах. Ипу известна в Фивах. Все женщины при дворе хотели бы заполучить ее — она очень искусна в обращении с косметикой, — но царица отдала ее тебе.

Она умолкла, ожидая моего ответа. Поняв, что я ничего не собираюсь говорить, она подалась вперед.

— Скажи, это была твоя сестра?

Я кивнула.

— Она очень красивая. Она наверняка была украшением садов Ахмима. — Кийя взглянула на меня из-под длинных ресниц. — Готова поспорить: у нее было множество поклонников. Должно быть, ей было нелегко бросить их там, — задушевным тоном произнесла Кийя, — особенно если она была влюблена.

— Нефертити ни в кого не влюблена, — отозвалась я. — Это мужчины влюблялись в нее.

— Мужчины? Так поклонник был не один?

— Нет, только наш наставник, — быстро ответила я.

Кийя выпрямилась.

— Наставник?

— Ну, не ее наставник. Мой.

В дворике раздались шаги Ипу. Кийя тут же встала и ослепительно улыбнулась:

— Думаю, мы еще побеседуем, малышка.

Ипу увидела нас, и по лицу ее промелькнула тревога. Кийя выплыла за дверь, облаченная лишь в мокрое льняное полотенце.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила Ипу, пересекая купальню. — Что тебе сказала царевна Кийя?

Я заколебалась.

— Только что Нефертити красивая.

Ипу прищурилась:

— И больше ничего?

Я энергично тряхнула головой.

— Ничего.


Когда я вернулась в наши покои, Нефертити уже была там. На ней было отрезное под грудью платье. Мое было таким же, но, когда я его надела, на свете не нашлось бы еще двух таких же несхожих сестер. Мне платье было длинновато и болталось свободно, а у Нефертити оно подчеркивало тонкую талию и поднимало грудь выше.

— Погоди! — воскликнула Нефертити, когда Мерит занесла над ней щетку для волос. — А где масло сафлора?

Мерит недоуменно нахмурилась.

— Что, госпожа?

— Масло сафлора, — пояснила Нефертити, взглянув на меня. — Сестра велит пользоваться им. Чтобы волосы не выпадали.

— Мы здесь не пользуемся маслом сафлора, госпожа. Мне пойти поискать его?

— Да. — Нефертити уселась и посмотрела вслед Мерит. Потом взглянула на мое платье и одобрительно кивнула: — Вот видишь? Ты можешь выглядеть хорошо, если постараешься.

— Спасибо, — вяло ответила я.

На подготовку у нас ушло все время до заката. Ипу с Мерит и вправду оказались настолько умелыми, как их отрекомендовал отец. Они уверенно и тщательно накрасили нам губы и подвели глаза сурьмой, подкрасили грудь хной и в завершение надели на нас нубийские парики.

— Что, прямо на волосы? — огорчилась я. Нефертити гневно сверкнула глазами, но парик казался на вид жарким и тяжелым, с обилием косичек и крохотных бусин. — Неужто их носят все?

Ипу с трудом сдержала смешок.

— Да, госпожа Мутноджмет. Даже царица.

— Но как он держится?

— При помощи воска и смолы.

Она собрала мои длинные волосы в тугой узел и ловко надела на меня парик. Эффект оказался поразительным. Косички красиво обрамляли мое лицо, а зеленые бусины подчеркнули цвет глаз. Должно быть, Ипу специально их подобрала, потому что у Нефертити бусины были серебристыми. Я сидела не шевелясь, пока служанка умастила мне грудь кремом, а потом осторожно сняла крышку с кувшинчика. Она высыпала себе на ладонь что-то блестящее, потом осторожно подула — и меня осыпала золотая пыль. Я краем глаза заметила свое отражение в зеркале и изумленно ахнула. Я была красива.

Потом Нефертити встала.

По ней невозможно было сказать, что она только что проделала утомительное путешествие по Нилу, из Ахмима в Фивы. От важности нынешнего вечера Нефертити была вся на нервах, и сна у нее не было ни в одном глазу. Она сверкала, словно солнце. Ее парик ниспадал ниже плеч, а заправленные за уши волосы подчеркивали скулы и изящную шею. Каждая прядь волос издавала мелодичный перезвон, когда бусины постукивали друг об друга, и я подумала, что на целом свете не найти мужчины, который смог бы отказаться от Нефертити. Тело ее с головы до ног усыпала золотая пыль.

Служанки отступили на шаг.

— Она великолепна.

Они поменялись местами, чтобы оценить работу другой, и Мерит, осмотрев мое лицо, одобрительно хмыкнула.

— Зеленые глаза, — сказала она. — Никогда еще не видела таких зеленых глаз.

— Я подвела их малахитом, — отозвалась Ипу, гордая проделанной работой.

— Получилось чудесно.

Я выпрямилась, а сестра кашлянула, отнимая у меня момент триумфа.

— Мои сандалии! — потребовала она.

Мерит принесла сандалии, отделанные золотом. Нефертити повернулась ко мне и сказала:

— Сегодня вечером я встречусь с царевичем Египта. — Она протянула руки, и браслеты у нее на руках зазвенели. — Как я выгляжу?

— Как Исида, — честно ответила я.


На закате нас провели в Большой зал; праздничный шум был слышен еще за несколько внутренних двориков оттуда. О прибытии каждого гостя сообщал специальный слуга, и, пока мы ожидали своей очереди, Нефертити схватила меня за руку.

— Отец уже там? — спросила она, полагая, что раз я высокая, то могу разглядеть, что творится в зале, через головы дюжины человек.

— Не знаю.

— А ты встань на носочки, — велела Нефертити.

Но мне все равно было не видно.

— Не волнуйся. Когда ты войдешь, это заметят все, — пообещала я.

Несколько человек перед нами прошли, и я смогла разглядеть, что Старший и царица Тийя уже в зале. Царевич тоже был там. Стоящие в очереди мужчины то и дело оборачивались, чтобы взглянуть на мою сестру, и я поняла, что отец был прав, когда велел нам прибыть последними.

Очередь продвигалась, и вскоре нам открылся весь зал. Изо всех помещений, какие я успела повидать в Мальгатте, это определенно было самым большим и самым красивым. Герольд кашлянул и протянул руку.

— Госпожа Нефертити, — величественно провозгласил он, — дочь Эйе, визиря Египта и надзирателя над царскими работами.

Нефертити шагнула вперед, и разговоры в Большом зале стихли.

— Госпожа Мутноджмет, сестра Нефертити, дочь Эйе, визиря Египта и надзирателя над царскими работами.

Теперь пришла моя очередь выступить вперед, и я увидела, как гости поворачиваются, чтобы взглянуть на дочерей Эйе, только что приехавших из маленького городка Ахмим.

Пока мы шли к помосту, женщины изучающе разглядывали нас. Отец встал из-за длинного стола, чтобы поприветствовать нас, и мы очутились перед тремя тронами Гора, кланяясь и разводя руки.

Впереди восседал на своем троне Старший, и я заметила, что его сандалии вырезаны из дерева и что на подошвах у них нарисованы его враги. Фараон посмотрел на круглые, подкрашенные хной груди Нефертити, хотя в Большом зале было достаточно грудей, чтобы ему хватило разглядывать на всю ночь.

— Встаньте, — велела царица.

Когда мы встали, взгляды царевича Аменхотепа и моей сестры встретились. Нефертити улыбнулась ему, а я заметила, что сидящая рядом с царевичем Кийя внимательно смотрит на нас. Затем, поскольку Нефертити пока еще не была царицей, нас отвели за стол, стоящий сразу у помоста, за которым ели визири и где сидел и мой отец.

Нефертити, продолжая ослепительно улыбаться, прошипела:

— Это оскорбление — посадить нас ниже ее!

Отец погладил сестру по золотистой руке.

— Через несколько дней она будет сидеть здесь, а ты будешь царицей Египта.

Сидящие за нашим столом мужчины наперебой расспрашивали Нефертити о нашем путешествии в Фивы, о том, хороша ли была погода и в каких городах мы останавливались по пути. Я смотрела на Аменхотепа, а он не отрывал взгляда от лица моей сестры. Нефертити, должно быть, осознавала это, потому что смеялась, и флиртовала, и запрокидывала голову, когда красивый сын очередного визиря подходил к ней расспросить про путешествие из Ахмима. Я видела, что Кийя пытается разговаривать с царевичем, отвлечь его от созерцания моей сестры, но Аменхотеп не поддавался. Мне стало интересно, что он думает о своей будущей жене. А еще я изучала, как Нефертити удерживает мужчин в своей власти. Она говорила негромко, так что им приходилось наклоняться к ней, чтобы расслышать, и расточала улыбки экономно, так что, когда она смеялась, мужчине казалось, будто он купается в ее свете.

Когда подали угощение и мы начали есть, я не знала, на кого сперва смотреть. На помост, где Старший с вожделением пялился на нагих женщин, изгибавшихся в танце, или на царевича, выглядевшего умным и сдержанным — совершенно не похожим на того человека, который запомнился мне по похоронам. Я посмотрела на Панахеси, сидевшего напротив нас. Визирь носил кольцо с царской печатью, и он был высоким, как мой отец. Но во всем остальном он был полной противоположностью отцу. У моего отца глаза были голубые, а у Панахеси — черные. У отца были высокие скулы, которые от него унаследовала Нефертити, а лицо Панахеси было более вытянутым и полным. Пальцы Панахеси были унизаны кольцами, а отец редко надевал свои украшения. Я изучала соперника отца, пока музыканты не заиграли какую-то мелодию и все вышли из-за стола, чтобы потанцевать: женщины в одном кругу, мужчины в другом. Отец взял мать за руку и повел ее через зал, а Кийя придирчиво взирала на Нефертити, вставшую, чтобы присоединиться к женщинам.

— Ты идешь? — спросила меня Нефертити.

— Конечно нет! — Я взглянула на толпу красивых дочерей придворных. Все они выросли в Фивах, все знали придворные танцы. — Я же не знаю этих танцев. Как ты собираешься танцевать?

Нефертити пожала плечами: