Селеста Брэдли - Негодяй в моих мечтах

— Отныне ты будешь зваться Нянечкой! Именем, достойным войти в анналы кошачьей историй!

— Мама, ты смешная! — хихикнула Мелоди.

Ей никогда не надоест слышать это обращение. Лорел вернула котенка в ручки Мелоди.

— А ты, дочь моя, самая любимая.

Она произнесла это так тихо, что Мелоди ее не услышала.

— Я пойду, расскажу Эвану. — Она спрыгнула с колен Лорел и потопала к двери. — И Билли-вику, и Уиббли-форсу, и папе… — Она была уже внизу лестницы, а перечисление будущих слушателей еще не закончилось. Ей стольким людям нужно было сообщить эту новость.

А ведь Мелоди может рассказать кому-то и про Лорел, запертую на чердаке. Что ж, пусть рассказывает. Пусть весь мир узнает, что за человек Джек.

Лорел чертовски устала от секретов.

«Мне не с кем поделиться моими замечательными новостями. Я нашла своего ребенка!»

Обхватив себя руками, Лорел откинулась на спинку стула и посмотрела на выбеленные известкой балки потолка. Сегодня чердак вовсе не выглядел тюрьмой. Он был освящен присутствием ее дочери… комната была полна светом… и воздухом!

Лорел ощутила, как легко ей дышится, словно до сих пор жила в спертой тесноте. До сих пор глубокое дыхание причиняло ей тягучую боль. Теперь она словно вырвалась из темной, душной ямы и никак не могла надышаться.

Опустив пальцы за лиф, она достала ключ и долго смотрела на него. Она могла покинуть это место в любую минуту.

Она должна его покинуть. Было бы правильно его покинуть.

Однако она вновь опустила ключ на грудь и невидящим взглядом уставилась в окно.

То, что ей больше не хотелось убегать, встревожило ее больше, чем замок на двери.

Колин постучал в дверь детской Мелоди. Эйдан ждал в экипаже, а Джек… Колин не знал, где может находиться Джек. Последнее время у него появилась привычка куда-то исчезать. Когда Колин считал, что Мелоди — дочь Джека, у него появлялось желание вспомнить вслух пословицу о яблоке, которое падает недалеко от яблони…

В сердце кольнула боль. Он услышал голос Прю, разрешавший ему войти, и выдавил из себя приветственную улыбку, хотя улыбаться ему не хотелось.

Прю как раз заканчивала заплетать Мелоди косички. Глаза Прю покраснели лишь слегка, а вот носик цветом вполне мог сравниться с ее огненными волосами. Однако ей удалось взять себя в руки и улыбнуться, когда пришло время повернуть Мелоди к себе лицом.

— Ну вот, любимая Мышка, ты чудесно выглядишь.

Колин прислонился плечом к дверному косяку.

— Она выглядит как куколка. Ты полагаешь, что кружева — подходящий наряд для этой поездки?

Прю, поправляя бант на спине крошечного платьица Мелоди, бросила ему укоризненный взгляд.

— Я просто не хочу, чтобы люди подумали, что мы не умеем о ней заботиться, — выговорила она. — Если вы найдете… эту ня-неч-ку и та расскажет, где найти ее ма-ать, ты будешь рад, что она хорошо выглядит.

— Господи, — проворчал Колин, — я всего лишь подумал, что, коль скоро следить за ней весь день будут трое мужчин, трудно сказать, не прольет ли она чего-нибудь на свое платье. Я подозреваю, что мы окажемся, крепки только задним умом и предотвратить ничего не сумеем.

Прю поднялась и отряхнула руки.

— Ничего липкого или мокрого. Или жирного.

Колин покачал головой:

— Как скажешь. Мне точно не захочется ничего из перечисленного.

Прю не то коротко засмеялась, не то всхлипнула.

— Карамельки. Шоколад. Пирожки с мясом. — Смешок быстро переходил в плач. Она закрыла лицо руками и отвернулась.

Колин махнул Мелоди, отсылая ее из комнаты.

— Пойди и отыщи капитана Джека, Мелли. Он проводит тебя вниз, в карету. — Затем он обнял жену, и та разразилась слезами, которые сдерживала весь день.

— Я не хо-очу… чтобы-ы ее… забира-али!..

— Ну конечно. Никто из нас этого не хочет.

Она шмыгнула носом:

— Твой чертов Джек хочет. Он совсем не тревожится!

Колин растерянно заморгал:

— Мой чертов Джек — практически живой мертвец. Понимаешь? До него это дойдет попозже, и тогда ему будет очень плохо. Очень.

Она снова шмыгнула носом.

— Ты так думаешь?

Колин немного отстранил ее, чтобы посмотреть в прелестное заплаканное личико.

— Ты что, хочешь сказать, что тебя порадует его подавленность?

Она сморщилась:

— Наверное, да. Я ужасная женщина.

— Да, ужасная. — Он вновь притянул ее к себе. — Настоящая гарпия. — Он чмокнул ее в огненную макушку. — Я женился на чудовище.

— Так и есть.

Когда в ответ она стукнула его в бок, он рассмеялся, хотя смешок и у него получился со всхлипом.

После того как Лорел отослала Мелоди вниз, пленнице оставалось только прибирать свою комнату и размышлять. Подаренный дочерью ключ обеспечил ей личную свободу, то есть власть над своей судьбой, и ей следовало бы поскорей использовать ее, убежав из плена быстро и далеко. Но сердце твердило, что хочет остаться.

Однако после того как она переставила все, что можно, в своей становящейся все уютнее камере, после того как она разобрала коробки с сокровищами Лементье — те, что еще не примерила, — и прибрала их в гардероб, сложив аккуратно даже жатую бумагу, в которую они были упакованы, а также доела остатки завтрака, нахлынули воспоминания и стали разрушать ее нервы.

Четыре стены. Окно, расположенное так высоко, что не дотянешься… Запертая дверь.

Даже звук собственных мечущихся шагов был так привычен, что по коже побежали мурашки прошлого ужаса.

Десять шагов на двенадцать. Это был размер ее спальни в родительском доме. Она считала его и своим домом, пока он не стал ее тюрьмой. Тогда он превратился в дом мистера и миссис Кларк, этих страшных существ, которые внешне выглядели в точности как ее равнодушно-ласковые папа и мама.

Если бы Лорел принадлежала к числу тех, кто верит в одержимость злым духом, она решила бы, что в облике родителей поселились демоны.

Вместо этого: ей пришлось поверить, трезво, здраво и неоспоримо, что родителям просто на нее наплевать. Ничто не должно было помешать или отложить блистательное замужество Амариллис. Никакому скандалу не позволят коснуться ее семьи, тех высот состояния и положения, которых они вскоре достигнут. Ничто и никто не смеет встать на их пути!

Особенно Лорел.

Эта странная Лорел, которую никто в обществе не понимал и не признавал. Странная, серьезная, всезнающая Лорел, которая часто указывала им на их нелепость. Девушка, которая никогда не хихикала, не сплетничала и не флиртовала. Девушка, вечно задающая вопросы, на которые им вовсе не хотелось отвечать.

Она была той девушкой, которая встретила вернувшегося с войны лорда Редгрейва и не отвернулась от горечи и боли, от мрака, который он излучал.

Она была той девушкой, которая забеременела и так и не назвала имя отца ребенка, даже когда ее посадили на хлеб и молоко, когда ей не давали свечей, взамен догоревших дотла, а комнату опустошили от всего, кроме кровати и халата.

На этот раз ее чердачная тюрьма была обставлена роскошно в сравнении с той монастырской суровостью, в которой Лорел провела долгие месяцы.

Она сунула руку в карман и сжала железный стержень ключа. На этот раз ключ от дверей был в ее руках.

На этот раз она сама определит свою судьбу.

Казалось, целые часы она стояла у окна и невидящим взором смотрела вниз, на Сент-Джеймс-стрит. Она не покинула темную комнату своих воспоминаний, пока не заметила крохотную фигурку в кружевном платьице цвета розовых лепестков, вприпрыжку спускающуюся по ступенькам, держа за руку высокого худощавого мужчину в черном.

Джек.

Лорел заставила свой взгляд перейти с него на фигурку дочери. Мелоди шла с ним к роскошному, покрытому черным лаком экипажу с гербом на дверце.

Неужели он увозит ее куда-то? Неужели он узнал о визитах Мелоди на чердак и решил убрать ее подальше от Лорел?

Наверняка нет. Наверняка, если бы нужно было кого-то убирать, мишенью стала бы Лорел. Это ведь был дом Мелоди, каким бы странным он ни казался. Эта чудесная детская… все эти преданные ей люди. Нет, да и не было видно никакого багажа. Ее паника была неразумна. Они просто отправлялись на прогулку, Лорел наблюдала за пантомимой внизу и воображала веселый щебет Мелоди, представляла себе, что слуга, распахивающий перед ними дверцу, говорит: «Хорошей вам прогулки, милорд» или что-то такое же вежливое.

Она знала, что Джек всего лишь кивнет в ответ, если вообще откликнется.

Но к ее удивлению, Джек повернулся к слуге и заговорил с ним. Лицо слуги посветлело, он улыбнулся вниманию со стороны самого маркиза. В этот миг ее взгляд уловил маленькую фигурку в розовом, которая обходила экипаж сзади… а Джек был занят разговором!

Какое-то время Мелоди топала вдоль безопасного края мостовой. Затем она явно заметила кого-то на другой стороне улицы. Какой-то момент она не двигалась, глядя туда с пальчиком во рту.

Лорел похолодела от ужасного предчувствия. Джек ничего этого не видел. Он повернулся, мельком глянул на Мелоди и, ничего плохого не заметив, вернулся к разговору. Как он может не видеть, что Мелоди приготовилась к переходу улицы, словно котенок, у которого дергается спинка перед тем, как он прыгнет?

Пальцы Лорел заскребли по задвижке окна. Она скрипела, но не поддавалась. У Лорел перехватило дыхание: она увидела, как Мелоди сделала крохотный шажок на мостовую, целеустремленно разглядывая что-то на противоположной стороне. Затем она сделала еще шажок. Еще один. Лорел сломала ноготь, потом второй, и наконец задвижка сдвинулась с места, и Лорел отчаянно налегла на стекло.

Мелоди возбужденно привстала на цыпочки и сделала еще быстрый шаг…

Прямо навстречу мчащемуся по улице фаэтону какого-то джентльмена. Окно наконец подчинилось отчаянному напору Лорел. Она набрала полную грудь воздуха и закричала:

— Мелоди!

— Мелоди!

Крик Лорел затерялся в ржании испуганного коня. Нервное животное попятилось, подковы резали воздух над самой головой Мелоди.

А потом Джек оказался рядом, подхватил девочку на руки и, перекатываясь с ребенком по мостовой, принял на плечо удар подкованного железом копыта. Удар откинул его еще дальше, но он оградил объятиями прижатую к сердцу Мелоди.

Двое мужчин кубарем вылетели из экипажа и бросились на помощь. Белокурый помогал Джеку подняться на ноги, а темноволосый подхватил на руки Мелоди и, кратко приласкав, поставил ее на землю и стал внимательно осматривать, цела ли она. Вцепившись в раму окна, Лорел ждала результата, не в силах даже вздохнуть полной грудью, пока не увидела, как темноволосый мужчина облегченно расслабился и махнул рукой остальным.

Тогда Лорел перевела взгляд на Джека. Он массировал рукой ушибленное плечо. На дюйм вправо или влево, и подкова раскроила бы ему череп.

Но он не колебался. Он бросился между их ребенком и смертельно опасными копытами, приняв на себя удар, который мог стоить ему жизни.

Лорел, наполовину высунувшаяся из окна, отступила немного внутрь комнаты и прижала ладони к животу, ее мутило, голова кружилась от страха, заполнившего ее вены. Она смотрела, как Джек подошел к Мелоди и опустился перед ней на одно колено. Прахом пошли его модные брюки. Он взял Мелоди за подбородок и стал что-то говорить ей.

Лорел нахмурилась, но, видимо, он ругал ее не слишком сурово, потому что Мелоди не сжалась и не заплакала. Она просто торжественно кивнула и для раздумий сунула в рот пальчик. Затем Джек притянул ее к себе, засунул маленькую головку под свой подбородок и держал ее так долгую минуту. Лорел не сводила с них глаз, не в силах сдержать спазм в горле при этом трогательном зрелище.

Он был хорошим отцом в отличие от ее эгоистичных, равнодушных родителей.

Потом она заметила, как он украдкой смахнул слезы с глаз. В ее сердце нежность боролась с тревогой.

Он ее любит.

А это значит, что…

Он никогда ее не отпустит…

Внутри роскошного экипажа маркиза Стрикленда у Мелоди было на выбор три пары колен. Огромное количество пап для одной добросердечной малышки. Как обычно, она выбрала колени Джека. Уютно устроившись в изгибе его руки, свободно обнимавшей ее тугой животик, Мелоди объясняла свою попытку пуститься в путешествие через улицу.

— Там был мальчик, — сказала она и засунула пальчик в рот.

Джек осторожно извлек его оттуда.

— Ты побежала через улицу, чтобы поговорить с каким-то незнакомым мальчиком?

— Он не незнакомый. Он хороший. Как Эван.

Колин фыркнул:

— Не дай Эвану услышать, что ты зовешь его хорошим мальчиком, Мышка. Он поспешит сделать какую-нибудь гадость, чтобы доказать, что ты ошибаешься.