Колин прошел к соседнему дому и постучал в его входную дверь. Через минуту дверь отворила служанка. Это была тщедушная девочка, у которой едва хватало энергии поднять на него глаза из-под сползавшего на лоб чересчур большого чепца.

Она ничего не знала о старушке соседке.

— Она была здесь еще несколько недель назад, — пожала она плечами, ковыряя в зубах грязным пальцем. — С тех пор я ее не видела.

— А хозяйка ваша дома? Возможно, она сумеет нам помочь?

Девочка сморщила нос и почесала в затылке.

— Миссус сейчас нет, — устало произнесла она. — Они с хозяином пошли в «Ковент-Гарден» посмотреть представление. — Тут она нахмурилась и с запоздалой подозрительностью добавила: — А больше я вам ничего не скажу, так что убирайтесь отсюда!

И она захлопнула дверь перед носом Колина. Он скривился и посмотрел на Эйдана:

Мне следовало предоставить тебе возможность пофлиртовать с ней. Ты умеешь общаться с женщинами, у которых не чищены зубы.

Эйдану его слова не понравились.

— Заткнись. Мелоди расстроится, когда поймет, что не увидит сегодня свою Нянечку.

Он был абсолютно прав. Мелоди могла стенать, как баньши, когда ей это было нужно. Она не отпускала дверную ручку, даже когда Джек взял ее на руки.

Нянечка-а-а-а! Я хочу мою Нянечку-у-у-у!

Джек бережно прижимал ее к себе и гладил по спинке, пытаясь успокоить, но Мелоди провела трудный, утомительный и волнующий день, так что нынешнее разочарование добило ее и замолкать она, не собиралась. — Нянечка-а-а-а!

Несмотря на то, что в ушах у него до боли ломило от ее крика, Джек держал ее на руках всю долгую дорогу к экипажу, стоявшему на другой стороне рынка. Наконец Мелоди устала от громкого плача, перешедшего в задыхающиеся всхлипывания.

Джек держал ее на коленях, а Колин помогал ей высморкаться и вытереть слезы. Эйдан беспомощно ерзал на сиденье напротив.

— Что будем делать? — наконец не выдержал он. — Сегодня мы знаем не больше, чем вчера!

Джек прислонил личико Мелоди к своей шее и начал шептать ей на ушко очередную историю. Это был рассказ о том, как он нашел ту раковину «кончу», которая лежала на полке в комнате. Он нашел несколько таких, ныряя у большого Барьерного рифа, и поужинал их содержимым, предварительно изжарив существ, их населявших, на костерке, который разжег на пляже. Мелоди притихла, случая, особенно когда он расписывал, как вытаскивал ножиком извивающихся обитателей красивой оболочки.

Мелоди обожала кровожадные истории.

Когда Джек поднял глаза на друзей, Колин смотрел на его растерянно, а Эйдан позеленел и судорожно сжимал зубы.

— А я-то считал жуткими свои рассказы, — содрогаясь, произнес Колин.

Джек пожал не ушибленным плечом:

— Это подействовало.

Действительно, произошло чудо: Мелоди тихо лежала у него на коленях, побалтывая башмачками и лишь изредка всхлипывая. Большие синие глаза медленно обводили спутников, слипшиеся от слез темные ресницы мирно лежали на щеках, «думательный» палец медленно нашел дорогу в розовый ротик, и на этот раз Джек не стал ее останавливать.

Эйдан нахмурился:

— Однажды она отсосет его напрочь. Ничего от него не останется.

— Могло быть и хуже, — заметил Колин. — Прю говорила мне, что Эван постоянно держал палец в носу.

— Завтра, — произнес Джек, — поедем сами.

— Пожалуй, — медленно выдохнул Колин. — Не стоит снова подвергать ее такому. Что ж, Прю еще один день будет счастлива. — Он горестно поглядел на когда-то чистое розовое кружевное платьице. Оно было все в грязи от собранных яблок и к тому же где-то во время их приключений приобрело на юбочке здоровенную прореху. — Как выдумаете, кто скорее меня прибьет: Прю или Пуговка?

Эйдан откинулся на сиденье и закрыл глаза.

— Я куплю ей другое платье. Десять других.

Пуговка сегодня утром уже сделал состояние на покупках Джека, но Джек промолчал. Ритмично похлопывая Мелоди по спинке, он невидящим взором смотрел на пролетающий мимо окошка кареты город.

Он не успел сегодня навестить Лорел.

Интересно, понравилось ли ей платье?

Передав усталую, наплакавшуюся Мелоди в добрые руки Прю, трое друзей отыскали дорогу на кухню в надежде выпросить что-либо вкусное взамен пропущенного обеда. Повар смерил их непроницаемым взглядом, но затем прервал приготовление ужина и снабдил тарелками с ростбифом под соусом с зеленью. Колин, Эйдан и Джек умяли все предложенное прямо за кухонным столом, не желая дожидаться, пока им подадут еду в столовую.

Колин подтолкнул Эйдана локтем:

— А эта новая девушка очень даже хорошенькая. Эйдан только мотнул головой и что-то пробурчал в ответ.

— Прости, старина, — рассмеялся Колин. — Я и забыл, что ты уже взнуздан и оседлан.

— Как и ты, — скривил губы Эйдан. Я страстно влюблен в мою красавицу жену. Хотя могу сказать, что новая служанка действительно весьма и весьма впечатляет. А вот Джек в упор не заметил, как темноволосая прелестница Фиона кокетничает с Сэмюелом. Он смотрел на великана, который топтался неподалеку. У Бейливика был в руках розовый бутон, а лицо выражало тоскливую влюбленность.

Колин и Эйдан тоже обратили на него внимание.

— О нет, — выдохнул Колин, — не делай этого, сынок.

— Он обязательно это сделает, — скрестил руки на грузди Эйдан.

Джек внимательно наблюдал за происходящим. Он еще не растерял солдатскую наблюдательность. Бейливик любил Фиону. Любой зрячий мог в этом убедиться, кроме, как оказалось, самой Фионы.

Неужели так происходит со всяким? Неужели каждый слепнет, когда дело доходит до него самого?

Но ведь он сам так долго был слеп относительно чувств Лорел к нему.

Возможно, теперь Лорел не видит его чувств.

По всей видимости, так. Бейливик медленно приблизился и молча встал за спиной Сэмюела. Фиона бросила на него один-единственный презрительный взгляд сверкающих темных глаз. Она даже усилила свое кокетство, наклоняясь к собеседнику ближе, чтобы что-то ему прошептать, и игриво провела пальчиками по пуговицам жилета его ливреи. Сэмюел покраснел и придвинулся ближе, явно говоря ей что-то приятное и не вполне приличное, если судить по его осоловевшим глазам.

Сэмюел был потрясен, когда его одним рывком отодвинули от Фионы. С отчаянным воплем он был отброшен так, что споткнулся, заковылял по коридору и несколько дней никому не показывался на глаза.

После этого Бейливик тупо застыл перед Фионой, которая, уперев руки в крутые бока, мерила его яростным взглядом черных сверкающих глаз. Она набрала полную грудь воздуха, явно намереваясь обрушить на голову злосчастного Бейливика шквал проклятий. Это заметили все находящиеся в комнате мужчины.

— Проклятие, — нервно выдохнул Колин, — пожалуй, я лучше пойду, отыщу Прю.

— Она, наверное, с Мэдлин. Я иду с тобой, — кивнул Эйдан.

Они оттолкнулись от стола и заторопились к двери, стремясь убежать от бури женского гнева. Угроза была нешуточной, но Джек остался равнодушным. О, он мог оценить бурный темперамент и иные достоинства Фионы, но ее прелести его нисколько не привлекали. Тогда почему же одна мысль о темных волосах Лорел, рассыпавшихся по ее сливочным плечам, заставляла колени слабеть от безумного желания?

Было очевидно, что Фиона оказывает такое же действие на Бейливика. Когда излился поток её ярости, он лишь покорно склонил голову. Ее кипящие злостью слова обожгли бы любого мужчину и заставили бы, поджав хвост, спасаться бегством, но Бейливик просто стоял неподвижной мишенью и лишь переступал с ноги на ногу.

Когда она замолчала, чтобы набрать воздуха для следующего залпа оскорблений, Бейливик произнес:

— Я не похож на Сэмюела.

После этого он сунул ей в руку единственный розовый бутон, повернулся и, понурясь, пошел прочь.

Проходя мимо Джека, он поднял на него глаза, полные муки.

— Эти типы хотят от нее только одного. Она не поймет этого, пока я не заступлюсь.

С этими словами великан прошествовал по коридору, но в каждом его шаге была видна отчаянная решимость. К великому сожалению, Бейливик не стал оглядываться, а то бы он увидел, как Фиона, топнув ножкой, смахнула с глаз слезы и нежно поднесла к губам розовый бутон.

Возможно, она не была такой уж слепой.

Вдохновленный стойкой печальной решимостью Бейливика, Джек поднялся по лестнице на чердак. Пришла пора, встать лицом к лицу с Лорел, признать прошлое, покаяться в своих грехах. Все эти неурядицы проистекли, из тайн и недоразумений. Настало время вынести их на свет Божий. Если цена окажется, слишком высока… Что ж, по крайней мере, Джек будет страдать за правду.

Это лучшее, что он мог ей теперь предложить. Его тайна довела ее до случившегося. Это стоило ей блестящего будущего. Именно тайна сожрала все те дни и ночи, которые он должен был бы провести рядом с ней. Лорел имеет право узнать, почему он ее погубил.

Когда он вошел, Лорел сидела за маленьким столиком и старательно разглаживала ладонями упаковочную бумагу. Странное занятие. Джек не мог сообразить, зачем она тратит на эго время.

Когда он поинтересовался, она лишь подняла на него такой злой и раздосадованный взгляд, что он чуть не попятился.

— Мне, — медленно, как идиоту, проговорила она, — больше нечего делать.

Ох, ведь и правда!

Затем он заметил, что она одета в его подарок. Цвет ей удивительно шел. Он в точности соответствовал цвету ее глаз. Лиф был несколько туговат, но Джек, как большинство мужчин, полагал, что все платья должны выглядеть именно так.

— Ты выглядишь… — Прелестной. Потрясающей. Желанной. У него пересохло в горле. В голове родилась бесчестная мысль, что стоит оставить ее здесь на чердаке. Взаперти. Чтобы всегда было можно, делать с ней что хочется.

О Господи… Чего он только не хочет с ней делать!..

Она подняла брови и ждала ответа.

— Чистой, — выдавил он из себя.

Ее синие глаза расширились.

— Спасибо. Как мило с вашей стороны заметить это. — Она вернулась к своей бумаге, явно намекая на то, что даже такое нудное и глупое занятие интереснее, чем разговор с ним.

Ему нечего было возразить на это. Обратив досаду на себя, он заходил по комнате. Однако долго это не продлилось, и он вернулся к Лорел, глядя через ее плечо на деликатно поглаживающие бумагу руки.

Вообще-то вид был очаровательным. Она подняла волосы наверх и закрепила их, так что ничто не заслоняло его взору шею и грудь в вырезе лифа. Лорел замерла.

— Видите что-то, что вам нравится?

— Да, — честно ответил он, язык послушно последовал за мыслями. Ее груди были нежными и пышными, более округлыми, чем много лет назад, более зрелыми и тяжелыми. Ложбинка между ними была входом в рай.

«Я держал их в своих руках, в своем рту… Я…»

— Я хотел сказать… нет, — пробормотал он.

— Как обидно слышать, — холодно откликнулась она.

Ее сарказм его не уязвил, потому что главным было то, что она с ним разговаривала. И вообще, ее безграничная ярость была… какой-то успокоительной. Гораздо предпочтительнее постоянных тревожных взглядов и осторожных, умиротворяющих интонаций, с которыми обращались к нему друзья. Они держались с ним как с семейным дурачком. Дурачком, возможно, носящим с собой ножик… или взрывчатые вещества.

Лорел не обращалась с ним так, словно тревожилась, не обдумывает ли он самоубийство. Скорее ее обращение говорило о том, что она ждет решительных действий.

Это бодрило.

— Мне нужно рассказать тебе… кое-что.

Она бросила на него равнодушный взгляд:

— Прямо сейчас? Я, знаешь ли, очень занята.

Если бы она все еще носила косички, а он был бы таким, как раньше, он обязательно как следует, дернул бы за них, чтобы наказать за вредность. Он растерянно моргнул, удивляясь, что вообще помнит, каким был. Это обнадеживало.

А нынешний Джек открыл рот и начал:

— Я никогда не рассказывал тебе о том… что случилось с Блэкли.

Она продолжала старательно разглаживать бумагу.

— Я знаю насчет Блэкли. Он погиб во время битвы.

— Нет, — просто возразил Джек. — Не во время битвы. Ее руки замерли. Он подумал, что она наконец стала внимательно слушать, но она лишь произнесла:

— Вот как? — словно ей было все равно, станет он продолжать или нет.

Как просто было исповедоваться перед такой неприязнью. В конце концов, вряд ли она станет думать о нем хуже, чем сейчас.

Он сел на постель, уронив руки на колени, и рассказал ей все.

Глава 19


Слова и фразы медленно выходили из его уст, словно сначала они складывались в его мозгу, как клочки разорванной записки. Но все-таки они шли, потому что Лорел никак не реагировала, молчала, не задавая вопросов. Ее руки продолжай гладить бумагу, медленно двигаясь снова и снова со звуком, напоминавшим волну, накатывающую на берег, мерно и успокаивающе.