Лорен Блэйкли - Нехилый камешек

Она тянется за своей сумочкой на столе в гостиной.

– Подожди. Есть еще один тест.

– Заставишь меня прыгать через еще один обруч? Блин. Ты меня убиваешь.

Она фыркает.

– Я не думаю, что выбор трусиков можно считать трудной задачей. Неважно, это тест для меня. Он последний. После этого я с уверенностью смогу пойти в магазин твоего отца. Не забывай это наш первый выход в свет как мистера Холидэя и его невесты.

Я скрещиваю руки, ожидая, ее дальнейших действий. Она смотрит мне в глаза с серьезным выражением лица и поджимает губы.

– Пощекочи меня и попробуй выведать правду.

Я скептически приподнимаю бровь.

– Ты это серьезно?

Она кивает.

– Как никогда. Ты же знаешь – это моя слабость, – говорит она, отступая к серой мягкой кушетке, и усаживается в море синих, красных и фиолетовых подушек. Шарлотта обожает яркие тона.

Она полулежит, золотистые пряди веером рассыпаются на ультрамариновой подушке.

– Вперед, – командует она. – Мне нужно знать, что я не поддамся. Не дрогну перед пыткой щекотками и тем самым не выдам тайну своего лучшего друга.

Я расстегиваю манжеты и закатываю рукава рубашки до предплечий.

– Никакой пощады, – просит она.

– Поблажки не в моем стиле.

– Заставь меня извиваться. Преврати это в пытку. Вынуди сдаться. Только так мы узнаем, смогу ли я неделю справиться этим спектаклем.

Я широко развожу руки.

– Что тут скажешь, Мамонтенок? Ты сама напросилась.

От кушетки меня отделяют считанные метры. Я бегу к Шарлотте и берусь за дело. Безжалостно щекочу и не позволяю ей улизнуть. Я не намерен поддаваться даже лучшему другу. Всецело отдаваясь моменту, я щекочу ее талию, и через наносекунду она начинает извиваться.

– Признайся… Ты ведь не помолвлена со Спенсером Холидэем? – требую я ответа, как суровый дознаватель.

– Клянусь, он будет моим муженьком, – вопит она, а я ужесточаю щекотку.

– Я тебе не верю. Говори правду. Это все игра. Он тебя заставил участвовать в этой авантюре.

Она визжит, мечется в безумной попытке выкарабкаться и сбежать подальше от меня. При этом вся сотрясется от неудержимого смеха.

– Я всегда была от него без ума.

– Не верю, – рычу я, вцепившись в ее бедра.

Она вполне могла бы сойти за угря, учитывая с каким упорством пытается сбежать. Шарлотта практически зарывается в подушки, стремясь увернуться от моих пальцев. Но я сильный, и намертво приклеился к ней. Я скольжу руками по ее бокам, а Шарлотта выгибает спину.

– О боже, нет!

Охринеть! Она чертовски боится щекотки. Просто невероятная чувствительность. Ее лицо искажается, нос сморщен, рот широко открыт от безудержного смеха.

– За что? Почему ты без ума от него? – требую я, изо всех сил стараясь лишить ее контроля. Она пытается меня остановить. Коленка подымается и едва не врезается мне в живот. Я блокирую, и  рефлекторный удар попадает на бедро. Совсем не больно.

– Потому что, – запыхавшись говорит она, а я скольжу пальцами по ее бокам, – он заставляет меня смеяться.

Я подбираюсь к подмышкам.

– Почему еще?

– Он для меня открывает двери, – говорит она на высокой ноте, когда я добираюсь до самого чувствительного места.

– Еще одна причина, – требую я, заключая ее в ловушку. Бедрами прижимаю Шарлотту к кушетке, зажав между ног ее ножку.

Ее смех вмиг обрывается, а глаза расширяются.

– Он огромный, – шепотом выдыхает она.

На несколько секунд мы оба замолкаем. Потом я одобрительно киваю и прекращаю пытку.

– Ты доказала свою преданность нашему делу.

Я смотрю на нее. Волосы разметались в диком беспорядке, черная блузка задралась на животе, показывая несколько сантиметров шелковистой плоти, а от ее прерывистого дыхания я завожусь еще сильней. В эту же секунду мне нужно слезть с нее. Я на самом деле должен это сделать. Она замерла и не шевелится. Не борется, пытаясь убежать. Мне следует встать, взять ее за руку и отправиться за кольцом.

Но необычное выражение ее глаз пленяет меня. Такого я не видел никогда.  Она смотрит на меня с некой уязвимостью.

– Нам стоит попрактиковаться, – говорит она столь тихо, что слова как снежинки оседают в воздухе.

– Попрактиковаться? – повторяю я, почти наверняка зная, о чем речь, но не хочу заранее строить неправильные предположения.

Приоткрыв рот, она скользит язычком по нижней губе.

– В том, чем мы занимались на улице. Надо, чтобы все выглядело правдоподобно.

– Еще один тест?

Она кивает.

– Мне даже представить сложно недавно обручившуюся парочку, которая хоть бы раз за вечер не поцеловалась. Как считаешь, это добавит нашим отношениям большей правдоподобности? Со стороны не должно казаться, что это наш первый поцелуй.

– Согласен. Как в кино, где парень с девушкой вынуждены снять один гостиничный номер, поэтому они прикидываются молодоженами. На ужине хозяин заведения, говорит: «Черт возьми, парень! Целуй девчонку[6]». Ты сейчас об этом, да?

Она улыбается, а потом прикусывает уголок губы, точно так же как недавно в кафетерии. Тогда я подавил желание поцеловать ее, а сейчас не собираюсь этого делать. Я прижимаюсь к ней губами и целую.

Очень нежно.

Чуть отстраняюсь. Шарлотта прерывисто дышит, а ее грудь подымается и опадает. Глаза неистово блестят.

– Ты этого хотела?

– Нет, – отвечает она.

– Тогда чего же?

– Настоящего поцелуя. Хочу знать, как мой жених целуется по-настоящему. Не просто нежный поцелуй на улице.

– Настоящий поцелуй. Ты уверена?

– Да. А почему я должна сомневаться? Ты ведь неплохо целуешься? – Она прижимает ладошку ко рту. – Вот черт. В этом все дело. Значит ты в поцелуях не мастер, – говорит она, убирая руку ото рта.

– Вот теперь я обязан доказать, насколько ты ошибаешься. Клянусь, я поцелую тебя как следует.

– И как же?

Я смотрю Шарлотте в глаза, прижимаюсь бедрами к ее бедрам, чтобы она полностью меня почувствовала, а потом говорю:

– От настоящего поцелуя ты должна намочить трусики.

Она ахает, а я погружаю свой язык в ее ротик, заглушая этот звук.

Наш первый поцелуй был за Шарлоттой. На улице она застала меня врасплох, но сейчас главный я.

Я полностью контролирую ситуацию. Руковожу процессом. И я хочу поддразнить ее. Заставить снова извиваться подо мной, но уже от желания. На этот раз она будет изгибаться, стремясь приблизиться, а не удрать.

Я скольжу языком по ее губам, и она их открывает, умоляя углубить поцелуй. Я не собираюсь потворствовать ее желаниям. Вместо этого перемещаюсь к подбородку, целую, а потом прокладываю губами дорожку по нежной коже к ушку. У нее восхитительная на вкус кожа, как спелая от солнца вишня. Возможно, все дело в лосьоне, который она недавно нанесла на тело, а может, это ее естественный запах. В любом случае, он сводит меня с ума. Тело гудит от желания, когда я достигаю губами уха. Ласкаю языком мочку. У Шарлотты вырывается стон.

– Ааах...

Тогда на улице это был совсем другой полустон-полувздох. Сейчас она стонет громче, не сдерживаясь, более развязано.

И мне это чертовски нравится.

Шарлотта стремительно прижимается ко мне бедрами.

Я украдкой любуюсь румянцем на ее щеках, слегка припухшими губами и закрытыми глазами.  Она лежит передо мной как кусок шоколадного торта, который я жажду попробовать. Все без остатка. Сию секунду! И до последней крошки.

Зарываюсь пятерней в ее волосы. Светлые пряди переливаются между пальцев, как расплавленное золото. Не в силах сопротивляться желанию я слегка тяну назад эту копну фантастических волос. У Шарлотты со вздохом вырывается тихий стон. Пальцы путаются в волосах, и я обхватываю руками ее голову, надежно удерживая на месте.

Возвращаясь к ее рту, я прекращаю поддразнивания.

Вместо этого пускаюсь во все тяжкие.

С пол-оборота достигаю пика.

Жадно целую.

Упиваюсь ею.

Наши языки переплетены, губы трутся друг о друга. Клянусь, Шарлотта млеет со мной, подо мной и даже во мне. Вожделение стремительно растекается по венам. Член в штанах налит как камень. В голове бьется одна мысль: поцелуем заставить Шарлотту изнывать от желания.

Мне требуется вся сила воли, чтобы сдержаться и не сжать руками ее бедра, скользнув рукой под юбку к упомрачительно тонкому белому бикини. Но у меня нет необходимости проверять, насколько она завелась. Мне это и так известно. Шарлотту с головой выдают тихие стоны и то, как она обнимает меня за шею, зарываясь пальцами в волосах. И бесспорно, это понятно по мягким толчкам. Ее бедра приподнимаются, стремясь ко мне. На этой ноте мое самообладание летит к чертям.

Быстро передвинувшись, я вклиниваюсь между ее бедер, толкаясь ей навстречу. С ее губ срывается сексуальный стон. Ладони Шарлотты сжимают мою задницу. Остатки самообладания тают на глазах, когда она раздвигает для меня ноги. Явное приглашение трахнуться на кушетке.

Вот черт, как же я хочу это сделать. И если я подамся желанию, через пару секунд ее бедра будут вокруг моей талии, и я захочу отыметь ее как следует. Народ, какого черта я могу этого не желать? Она такая сексапильная, уже готовенькая, и полна желания ринутся в бой.

Я хочу сдернуть кружевные трусики и овладеть ее телом.

Но она моя лучшая подруга, и я не могу так поступить с ней.

Каким-то образом здравый смысл берет верх, лишая член контроля.

Я разрываю поцелуй, отскакиваю от нее и в считанные секунды стою на ногах. Мне нужен глоток воздуха и пространство, чтобы прочистить мозги. Если я сейчас не свалю отсюда, то заведу нас в непроходимые дебри. Меньше всего я хочу, чтобы она знала о моей внутренней борьбе, поэтому беспечно пожав плечами, я заявляю:

– Мне даже не нужно спрашивать, завелась ли ты.

Она моргает, а потом усмехается.

Шарлотта садится и расправляет плечи.

– Не сомневаюсь, ты хотел бы это узнать, наглец, – говорит она, поправляя блузку и юбку.

Да уж, момент слегка неловкий. Мы едва не занялись петтингом, а теперь обмениваемся колкостями, и, несмотря на это, я ее безумно хочу. Это не должно повторится. Тест удачно пройден, теперь она с легкостью сможет изобразить мою невесту. На этом точка! Хоть умри, а шоу надо довести до конца.

Семейное шоу. Не гребаное порно.

Она встает и идет в спальню, а я по полной использую перерыв. Пытаясь настроиться, с глубоким вздохом представляю раздевалку полную волосатых мужиков.

Блин, меня сейчас вырвет.

Но фокус срабатывает. Эрекция исчезает.

Шарлотта возвращается, и когда наклоняется за сумочкой, я замечаю, что на ней черные кружевные стринги. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть наглую самоуверенную ухмылку.

– Так что насчет «Метс»[7]?

Как только двери лифта открываются на ее этаже, я пытаюсь увести разговор подальше от нашей «практики» на кушетке. Это была генеральная репетиция. Больше такое не повторится. Баста! Слишком опасно.

– У них хороший сезон, – говорит она, и, как ни в чем не бывало поправляя ремешок сумочки на плече.

– Это заслуга отменных подач питчера, – говорю я, нажимая на кнопку первого этажа. Интересно, когда мы последний раз говорили о бейсболе, пытаясь уйти от неловкой ситуации?

Шарлотта у нас тащится от бейсбола, а все из-за тайных грез профессиональной лиги. Я ей постоянно твержу, что если наши бары прогорят, то ей следует стать генеральным менеджером команды, но Шарлотта отшучивается, что бейсбол — это любовь, которую нужно сохранить непорочной.

Ни о какой «непорочности» в данную секунду не может быть и речи. Мы застряли в реально неловкой ситуации, а бейсбол превратился в треклятую метафору.

– По-прежнему убиваешь время на подбор личной звездной команды?

Она поворачивается ко мне, в карих глазах горит неподдельная решимость.

– Я не шутила, говоря, что тебе придется забыть об интрижках на неделю. Мне нужно знать, что тебя устраивает расклад и это не станет проблемой, даже когда мы не играем на публику.

Походу мы закончили с баскетбольной фигней.

– Конечно, – быстро отвечаю я, дергая за галстук с явной обидой. – Поверить не могу, что ты считаешь, будто я не смогу прожить неделю без секса.

Лифт спускается, а Шарлотта качает головой.

– Ты можешь посчитать это глупостью, как и фальшивые отношения, но после Брэдли…

– Шарлотта, клянусь. На неделю я в завязке, – уверяю я, подняв три пальца[8]. – Слово скаута.